Быстро одевшись, Стивенсон ушел из дома. До наступления вечера ему хотелось купить какой-нибудь необычный нож. Возможно, если у него останется время, он зайдет куда-нибудь на легкий ужин, а потом отправится на квартиру к Эми Роббинс. Он улыбнулся. Поистине, сатана к нему благоволит!
Лесли Джон повернулся лицом к проезжей части. В очередном потоке машин такси не оказалось, поэтому он принял позу, которую уже много раз наблюдал в 1979 году: выставив руку с отставленным вверх большим пальцем, он стал ждать, чтобы его подвезли.
Более щуплый из двух мужчин медленно вел седан по Джонз-стрит, словно на неспешной экскурсии по городу. Второй сидел, обернувшись через заднее сиденье, и с задумчивым видом качал в руке «смит-вессон».
– Вы совершаете ошибку! – крикнул Уэллс. – Ужасную, ужасную ошибку! – Наручники больно впивались ему в запястья. – Там будет убита девушка, вы меня слышите?
– Славный пистолет. Где взяли?
– Может, разъяснишь ему права?
– Угу.
– Да послушайте же меня!
– Вы имеете право молчать…
– Прошу вас!
– И право выбрать себе защитника.
– Бога ради, парень!
– С этого момента вы уведомлены, что все вами сказанное может быть использовано против вас на суде.
– Вы не понимаете, да? – завопил Уэллс.
– Слушай, ты! Если не прекратишь на меня орать, то вообще не сможешь разговаривать! Это тебе понятно?
– И вам все равно, – тихо добавил Эйч Джи.
Он уставился в окно: его разум переполняли пугающие мысли вселенского масштаба. Ему нельзя терять голову, иначе все будет потеряно.
Они наконец добрались до полицейского управления и остановились позади здания, где собрались полисмены в форме: они курили и перешучивались. Надпись над дверью гласила: «ТЮРЬМА». Его вытащили из седана и повели к зданию. Никто на него внимания не обратил. Этот человечек мог быть кем угодно: богачом, бедняком, нищим, вором… Он был неинтересен.
Когда Уэллса проталкивали в дверь, ему удалось в последний раз оглянуться. Тени удлинились… Ему отчаянно хотелось посмотреть на часы, но они были на запястье одной из скованных за спиной рук.
Время, самый драгоценный дар – его похитила у него полиция.
– Я не преступник! – крикнул он.
Его никто не слушал.
По зеленому коридору его провели к лифту и заставили в него войти. Устройство медленно поехало вниз. Эйч Джи тупо недоумевал, преисполняясь глубокой печалью. Он понял, что если бы был полностью честен с Эми и рассказал ей о своих намерениях, то скорее всего здесь не оказался бы. Или же как минимум она поехала бы с ним. Сейчас же Эми осталась одна – и ждет его возвращения. Ему хотелось надеяться, что она сообразит уйти из своей квартиры. Если она задержится, то вместо него самого увидит доктора Лесли Джона Стивенсона. При этой мысли он резко выпрямился, панически заорал и ударил всем телом в двери лифта. Более массивный из полисменов отшвырнул его к дальней стене кабины. Его голова с силой ударилась о металлическую панель. Он соскользнул по стене на пол. Следователь бесстрастно помог ему встать и удержаться на ногах.
Тут лифт остановился, и дверцы открылись. Уэллса подвели к зарешеченному окошку, и он разглядел, что сидящий за решеткой мужчина – сержант, а следовательно, лицо с некоторой долей влиятельности.
– Я требую встречи с лейтенантом Митчеллом!
С него сняли наручники. После этого сержанту передали пистолет Эйч Джи, его газету, дорожные чеки, драгоценный цифровой хронометр и все остальное, что было у него в карманах. В качестве последнего унизительного момента с него сняли ремень – и он побагровел: на мгновение ему показалось, что с него спадут брюки.
– Любезный!
– Мы же не хотим, чтобы вы повесились, да?
После этого у него взяли отпечатки пальцев и сфотографировали его – и все это заняло мучительно много времени. Все делалось так небрежно, что Уэллсу уже начало казаться: эта современная полиция только и делает, что смеется над безвкусными анекдотами друг друга, курит сигареты, обсуждает баб и поминает каких-то непонятных «Рейдеров».
Его завели в камеру. Он ужаснулся, поняв, что ему не дадут возможности объясниться прямо сейчас.
– Прошу вас, времени очень мало! Мне надо увидеть лейтенанта Митчелла!
– Не терпится сделать признание, что ли?
Эйч Джи вырвался и неуклюже попытался выбежать за дверь. Его поймали прежде, чем он успел к ней приблизиться. Заведя ему руки за спину почти до перелома, его снова протащили в глубь камеры, отшвырнули к стене и захлопнули дверь.
Он встал с пола и осмотрелся. В камере попахивало мочой и желчью. В бессилии Уэллс закрыл лицо ладонями.
Лейтенант Митчелл занимался тем, что он обычно делал в тех случаях, когда расследование заставляло его нервничать. Он неспешно вкушал обед в ресторане «Рокказ». Еда почему-то успокаивала его и устраняла тошноту, вызванную крайней усталостью. В том случае, если он ел медленно, а именно это он и делал.
Митчелл доел ванильное мороженое, неспешно выпил третью чашку кофе, закурил сигарету – и задумался. Сейчас ему можно было только ждать. Конечно, журналисты воют, но они это делают постоянно. Окружной прокурор и глава полицейского департамента штата благоразумно к ним не выходят, предоставив все ему самому и начальнику управления. Такое положение Митчелла устраивало: политики относились с уважением к его послужному списку и не дергали.
Он вздохнул. Трапеза позволила ему сбросить напряжение. Он посмотрел на часы, оставил щедрые чаевые за хорошее обслуживание и вернулся в управление полиции.
Когда он вошел в кабинет, то сразу увидел, что световой сигнал у него на телефоне горит.
– Митчелл слушает!
– Где вы были, лейтенант? – вопросил сержант Рэй. – Я вас уже пару часов ищу!
– В чем дело?
– Мы его взяли! Полисмены Спектор и Шефф схватили подозреваемого, когда он входил в дом 92 по Грин-стрит.
Митчелл ухмыльнулся и засмеялся:
– Скажешь, чтобы Спектор и Шефф присматривали сержантские лычки.
– А как же, сэр.
– Можете снять наблюдение за квартирой этой девушки.
– Есть, сэр.
– Я же сказал, что все правильно сообразил?
– Конечно, лейтенант. Он хотел, чтобы его поймали. Он и правда именно там жил.
– Он ничего с ней не сделал?
– С кем?
– С Эми Роббинс.
– Ее дома не было.
Митчелл вздохнул.
– Хочется надеяться, что она не обнаружится где-нибудь в виде трупа. – Он закурил очередную сигарету. – Где Уэллс сейчас?
– Внизу, в камерах.
– Я хочу с ним поговорить.
– Сейчас распоряжусь, лейтенант.
Митчелл ухмыльнулся:
– О! И вот еще что, сержант.
– Что?
– Вы и сейчас думаете, что он экстрасенс?
Старинные настенные часы в гостиной пробили шесть раз – приглушенным медным звоном, который на несколько секунд повис в воздухе, а потом стих.
Эми внезапно проснулась и села на кровати, широко раскрыв глаза и не моргая. Мгновение она не понимала, где находится: из-за лекарства в голове у нее остался туман. Она встала на ноги и посмотрела в окно. За окном была ночь! Она посмотрела на часы, висевшие над изголовьем. Шесть? Тут какая-то ошибка! Почему она до сих пор здесь?
Она включила свет.
– Эйч Джи? – неуверенно позвала она. – Нам не пора отсюда уезжать?
Пройдя по коридору, она постучала в дверь ванной.
– Эйч Джи! Сейчас ужасно поздно! – прошептала она, стараясь, чтобы в ее голосе не зазвучала паника. – Эйч Джи?
В ванной его не оказалось. Она осмотрелась – и убедилась, что во всей квартире темно. Испугавшись, она стала прислушиваться, пытаясь уловить какой-нибудь шум – любой, – который бы предупредил ее об опасности. Она услышала только слабый звук музыки, доносящейся из дома напротив.
Наверное, Эйч Джи прилег и заснул, не желая ее беспокоить. Она немного успокоилась. Ну, конечно. Так все и есть. Ведь он же не спал всю ночь!
Она прошла на цыпочках по коридору и, остановившись в дверях, всмотрелась в темноту – однако ничего разглядеть не смогла.
– Эйч Джи! – прошептала она решительно. – Эйч Джи?
Она выждала несколько секунд, опасаясь идти через комнату, но потом метнулась к дивану.
– Эйч Джи! Проснись! Эйч Джи!
Она наклонилась над диваном, потянувшись к нему руками, но нащупала только подушки. Эйч Джи не было! Он исчез! Она вслепую проковыляла в коридор. Всхлипывая, она нащупала выключатель и включила свет. Медленно поворачиваясь, она осмотрелась, чувствуя, что находится на грани срыва. Сделав глубокий вдох, она постаралась взять себя в руки.
Обернувшись, Эми убедилась, что входная дверь заперта. Поспешно вернувшись к кровати, она нашла свои теннисные туфли и обулась. Куда он исчез – и почему? Когда именно он ушел? Что произошло за то время, пока она так беззаботно спала? Если бы она ему не доверяла, то ни за что не стала бы пить валиум! Эми нахмурилась. Эйч Джи сам требовал, чтобы они были друг с другом совершенно откровенны – и при этом не был с ней честен. Он ушел из квартиры, ничего ей не сказав, – а ведь ее жизни угрожает опасность!
Она вернулась в спальню, надела пальто и выключила свет. Почему? Почему он ушел? Она тряхнула головой. Невозможно поверить, что он ее предал!
Нет, она отказывается в нем сомневаться. Ей остается только надеяться – горячо надеяться, – что с ним все в порядке. Эми вытерла одинокую слезинку, которая просто была отражением ее желания оказаться рядом с ним. И вдруг она снова испугалась: а если с ним что-то случилось?
Настенные часы снова пробили – один раз. Шесть пятнадцать. Звук был полон зловещей окончательностью. Сердце у нее отчаянно забилось. Руки тряслись.
Ей надо уходить!
Она схватила со стола портмоне и бросилась к двери. В прихожей она вспомнила о ключах от машины. Пошарив по карманам, она их не нашла. Нахмурившись, она повернулась. Они остались на диване? Или она положила их на секретер?