Майор Тюлан иногда отпускает нас на учебные стрельбы из пистолета и лыжные пробежки; других развлечений на авиабазе у нас практически нет. А поскольку сумерки начинают сгущаться уже в три часа дня, после тренировочных полетов мы обычно возвращаемся в свои плохо натопленные комнаты, где даже невозможно почитать книгу при тусклом свете слабеньких лампочек. Впрочем, в Иванове нет ни книг, ни газет…
Чтобы хоть как-то согреться, мы с ностальгией вспоминаем комфортные казармы на британских авиабазах и вкус пива в теплых пабах, где было куда веселее, чем в ивановской столовой. Ночами мне снятся иногда французские поля и рощи, и пение зяблика заставляет забыть о нескончаемой русской зиме. Еще в своих снах я ловлю лосося в реке Алье или гуляю ласковым летним вечером по тенистым аллеям парка, что раскинулся вокруг нашего фамильного замка в Мозе.
По счастью, у нас есть покер. В офицерских спальнях в него играют часами напролет, с яростным азартом, вкладывая в эти сражения всю энергию, которая не находит другого выхода в силу обстоятельств. Те, у кого заканчиваются деньги, ставят на кон самые дорогие личные вещи. Фотоаппараты и часы за одну партию множество раз переходят из рук в руки.
Недели тянутся одна за другой, и покер становится главным противоядием от хандры. В течение всего пребывания в СССР это будет наше любимое времяпрепровождение. В жарко натопленных избах и в березовых рощах, на деревянных столах и на мягкой траве, нигде и никогда мы не откажемся от игры, требующей смелости, умения блефовать и везения – в точности как полная риска и доблести повседневная жизнь летчиков-истребителей, брошенных в самую гущу схватки.
Несмотря на холод, разлуку с близкими и хандру, итог нашего пребывания в Иванове можно назвать положительным. Именно здесь зимой 1942/43 годов и родилось боевое братство под названием «Нормандия». И здесь первое Рождество, отпразднованное на русской земле, подарило французам удивительное чувство солидарности – оно накрепко свяжет нас с советскими бойцами до самого конца войны.
В сочельник нас навестили французский пресс-атташе по фамилии Шампенуа и знаменитый советский писатель Илья Эренбург – лауреат Сталинской премии и большой друг Франции, где он неоднократно бывал. Мы говорили о нашей стране, вместе пели французские песни, и война, которая нас сюда привела и продолжала бушевать вокруг, не омрачила веселья. Вечер прошел прекрасно за крепкими напитками; бурные эмоции сменялись смехом, смех – легкой печалью, и дальше по кругу. Удивительное дело – капитан Литольф, далеко не главный весельчак среди нас, да и вообще не любитель застолий, так напился, что тубибу Лебединскому, главному врачу эскадрильи «Нормандия», пришлось тащить его на своем горбу до койки.
19Чудесная игрушка на Новый год
Рождественские подарки мы получили в самом начале января 1943 года в виде целой дюжины самолетов Як-1. Меня сразу заворожил гармоничный силуэт этих маленьких истребителей, спроектированных инженером Александром Яковлевым. Белый зимний камуфляж с красной звездой особенно подчеркивает изящество и соразмерность их линий. Как и мои товарищи, я рад увидеть трехцветную кокарду на фюзеляже под фонарем – этот триколор напоминает о том, что мы принадлежим к единственному на Восточном фронте французскому авиационному подразделению.
Первый же полет подтверждает благоприятное впечатление от Як-1. Он легче «спитфайров», поэтому быстрее и проще в управлении, мгновенно набирает высоту и очень маневренный. Я участвовал в воздушных сражениях в Англии и знаю, насколько важны эти качества в боевой ситуации. Стрелой взмыть вверх, чтобы оказаться для врага против солнца, и стремительно заложить вираж, чтобы занять позицию для стрельбы позади него – во время яростной дуэли с опытным пилотом именно это и дает преимущество.
Мы единодушно признаём своих новых боевых коней роскошными. Майор Тюлан был тысячу раз прав, когда предпочел «яки» их американскому («Белл Р-39 Аэрокобра») и английским («спитфайр», «харрикейн») конкурентам. Командира «Нормандии» не заботили дипломатические соображения, он руководствовался только указанием де Голля выбрать лучшие летательные аппараты, независимо от гражданства конструктора. И если его решение заставило скрипеть зубами чиновников двух отвергнутых стран, пусть себе скрипят. Потому что истребитель модели Як-1 оказался самым подходящим для миссий на том театре военных действий, который нас ждал.
Помимо бесспорных летных качеств, у этого самолета непритязательная конструкция, он надежен и вынослив, ему не страшны снег, грязь и бескрайние русские просторы. Благодаря материалам – дереву, полотну и дюралю, из которого изготовлены лонжероны, – Як-1 прост в ремонте, а шины шасси с низким давлением позволяют ему садиться на неподготовленных для этого участках.
Внутри тоже все устроено без лишних сложностей, в отличие от «харрикейнов» и «спитфайров». Приборное оборудование сведено к необходимому минимуму, здесь нет ни авиагоризонта, ни курсового гироскопа.
Кроме того, у наших механиков не возникает никаких проблем с мотором – тут уж они знают, с чем имеют дело. В Як-1 установлены двигатели 12Y компании «Испано-Сюиза», собранные по лицензии. Советские техники внесли в них некоторые усовершенствования, и теперь 1100 лошадиных сил способны нести трехтонный истребитель на максимальной скорости около 600 км/ч.
Еще одно преимущество модели – и для военного самолета оно одно из самых существенных – это обзор из кабины. У «яков» он лучший среди всех истребителей.
При всем том Як-1 не лишен недоработок. Мы быстро убедились, что простота конструкции негативно сказывается на безопасности пилота. Из всех средств защиты от вражеских пуль тут можно рассчитывать только на одну-единственную бронированную пластину за спиной, фонарь кабины и собственное мастерство пилотирования. Кроме того, в процессе эксплуатации нам становится ясно, что лобовое стекло изготовлено из триплекса низкого качества и легко трескается, а механические приводы шасси и вооружения чувствительны к холоду и время от времени дают сбои. В общем, даже учитывая эти недостатки, можно сказать, что Як-1, с его суровым, закаленным характером, – машина, созданная специально для нас.
В конце февраля 1943 года, когда переподготовка шла полным ходом, майор Тюлан сообщил, что нам предоставляется коллективная увольнительная и мы все вместе едем в Москву. Разумеется, эта новость вызвала всеобщее ликование.
Ночь в поезде – и вот мы уже в советской столице. Разместили нас в гостинице «Националь» напротив Кремля, в настоящем дворце для иностранцев, находящемся в ведении чиновников «Интуриста». Какое же счастье после трех месяцев спартанской жизни растянуться на мягкой кровати в натопленной комнате, а утром получить к завтраку белый хлеб и чай, достойный называться чаем!
К нашему великому удивлению, город почти не пострадал от бомбардировок благодаря эффективной системе ПВО. Однако вскоре становится очевидно, что война совсем рядом. На улицах очень мало автомобилей, лишь изредка проезжают государственные ЗИСы, грузовики и снегоуборочные машины. Правительственные здания окружены заграждениями из мешков с песком, и повсюду зенитные установки, готовые открыть огонь по вражеским истребителям и бомбардировщикам. Но больше всего мы поражены спокойной решимостью, что читается во взглядах прохожих на улицах и в метро. В этой толпе горожан, где почти нет мужчин, на каждом лице отражается воля всего народа к сопротивлению. Ибо этой зимой, уже второй с начала операции «Барбаросса», огромные территории СССР еще оккупированы немецкими захватчиками.
Идет война, но мы в Москве для того, чтобы немного развеяться, перед тем как отправиться на фронт. Грех упускать такой случай, и, ни в чем себе не отказывая, мы наслаждаемся в лучших ресторанах города разнообразием блюд, запивая их кавказским игристым вином и водкой «Московская». За три дня такой жизни на широкую ногу тратим трехмесячное жалованье.
Время для осмотра достопримечательностей мы тоже находим. Между застольями открываем для себя Кремль, огромную Красную площадь, которую патрулирует конная гвардия, и собор Василия Блаженного. Успеваем посмотреть балет в Большом театре, побывать в музее Красной Армии и в Парке культуры на берегах Москвы-реки, где выставлены трофеи. Несмотря на мороз, народ с патриотическим жаром толпится вокруг танков всех видов, орудий, грузовиков и знамен, захваченных у врага на полях сражений. В секторе, отведенном авиации, мы с удивлением обнаруживаем целую эскадрилью Me-109, выстроившихся в безупречном порядке, а потом у каждого из нас екает сердце, когда рядом под брезентом угадываются очертания нескольких «фокке-вульфов», страшных FW-190. Мне впервые представляется возможность так близко рассмотреть истребитель этой модели, и я, как и мои товарищи, сильно впечатлен его огромным звездообразным двигателем, четырьмя бортовыми пушками и двумя пулеметами.
– С такими противниками, парни, веселых деньков на русском фронте ждать не приходится, – говорю я, и ни у кого нет желания возразить.
Благодаря военной форме летчиков-истребителей у нас не возникает трудностей при знакомстве с молодыми москвичками. Языковой барьер нам не помеха – общение быстро налаживается, и на несколько часов мы забываем о зимней стуже.
После такого приятного времяпрепровождения перспектива вернуться в унылые казармы ивановской авиабазы к каше со вкусом супа из птичьего корма не слишком-то вдохновляла. Но мы вернулись, чтобы закончить летную и боевую подготовку на «яках».
Тренировочные полеты возобновились при шквалистом ветре и снегопадах, которые принес с собой март.
В этот период и произошел инцидент, несколько затруднивший для меня обучение на последнем этапе.
Мой механик оставил самолет с вращающимся винтом (это делается для проверки и отладки работы двигателя в разных режимах), а сам куда-то отлучился. В результате за короткое время мой Як-1 превратился в «супермаркет» для всей авиабазы: он последовательно лишился сиденья, коллиматора, радиатора и т. д.