Слиш Фондино с видимым отвращением выслушал признание гениального мошенника.
– Мы с герцогиней поженились, и, казалось, все шло именно так, как я и ожидал, – на первых порах. Однако герцогиня, раз и навсегда убежденная, что я для нее – идеальная партия, пожелала не расставаться со мной никогда. В дневное время с момента пробуждения мне было запрещено удаляться от нее дальше чем на расстояние вытянутой руки. Она будила меня всю ночь напролет, отыскивала меня во время ее обеденных перерывов. Она устраивала мне засады в саду, в библиотеках.
Глаза Тиммо, дико вытаращенные, отчаянно сверкали.
– Я думал, что рано или поздно надоем и она отстанет – или хотя бы даст послабление, – но это продолжалось больше года! Я не мог заснуть, я шарахался от каждой тени. Я стал настоящей развалиной, постельным выжимком, и это вызвало ее жалость… и еще большую привязанность!
И оставить ее я не мог! На Даргуле брак – состояние пожизненное. Она не собиралась искать другого мужа, пока я жив. – Из уст Тиммо, казалось, готов был в любой момент вырваться вопль отчаяния. – Мне никогда не избавиться от нее! Поэтому я должен бежать.
– Ну что ж, похоже, на этот раз вы выбрали удачный путь для бегства, – зловеще произнес Слиш Фондино. – За ваши махинации на шарогонках по законам Умгуля полагается смертная казнь.
К удивлению Ландо, Тиммо даже не думал защищаться. Казалось, он целиком покорился судьбе.
Но Ландо не был настолько уверен в справедливости воздаяния.
– Минутку, мистер Фондино. Давайте обмозгуем ситуацию. Ты сказал – миллион в вознаграждение за возвращение супруга герцогини?
Арту утвердительно зачирикал.
– Так что же, мистер Фондино? Подумайте только, какой прекрасный подарок может преподнести ваше дружественное государство в честь визита герцогини. Возвращение законного супруга так скрасит ее одиночество!
Тиммо застонал.
– С другой стороны, если вы казните его… какие отношения могут сложиться между дружественными планетами-сестрами? Не запахнет ли тут военным конфликтом?
Тень легла на лицо Фондино при одной мысли о подобной возможности, однако честь его была задета столь сильно, что выбор был сделан не сразу.
Он вздохнул:
– Предоставим решать самому преступнику. Тиммо, или Дак, или как вас там еще, – выбирайте: смертная казнь или возвращение к герцогине Мисталь?
Тиммо проглотил комок в горле:
– Сколько вы даете мне на размышление?
– Тут тебе не викторина! – отрезал Ландо. Тиммо испустил вздох такой тяжести, что и вулкан позавидовал бы.
– Могу я по крайней мере отдохнуть до ее прибытия? Мне необходимо собраться с силами.
«Госпожа Удача» отчалила от громадного грота космопорта Умгуля, прорезываясь сквозь наводнившие небо туманы. Слиш Фондино настоял на том, чтобы часть вознаграждения, во имя соблюдения справедливости, по прибытии герцогини была отправлена на счет Ландо.
Выйдя из состояния полного безденежья, Ландо собирался инвестировать полученные деньги в кое-какие новые операции. Он уже забрасывал удочку на шахтах жидких металлов на Нкллоне и Тибановых газовых месторождениях на Беспине. Что будет следующим этапом его карьеры бизнесмена. Ландо еще не решил окончательно.
Хотя он сделал все возможное, чтобы выследить ценного кандидата для Школы Джедаев, мысль о возвращении на Корускант с пустыми руками ему претила. Однако он чувствовал, что должны отыскаться другие.
Трипио оставался непривычно молчалив, в то время как «Госпожа Удача» рванулась в гиперпространство, направляясь домой
ГЛАВА 10
Призраки кораблей вычерчивали огненные линии в пространстве вокруг Корусканта. Голографическая карта системы показывала местонахождение ближайших кораблей и транспортных судов, пунктиром обозначая орбиты на громадной сферической сетке. Терминалы выдавали информацию о размерах судов, учитывая их при запросах на приземление и отмечая на сферической карте местопребывание каждого. Напыление красного означало опасные зоны, в которых находились скопления металлических осколков и изувеченных кораблей, – напоминание о времени сражений за Корускант.
А вот десятки регулировщиц движения – высвеченные на трехмерной карте планеты квадраты с векторами безопасного приближения и посадки. Один из космопортов западной оконечности столицы был восстановлен на прошлой неделе, и большой поток шаттлов отводился именно туда, чтобы снять чрезмерную нагрузку с платформ Императорского Дворца.
Лея Органа Соло стояла перед одной из таких регулировщиц. Видя, как занята диспетчер. Лея старалась не задавать слишком много вопросов, однако ожидание давалось ей нелегко.
– Вот тут что-то. – Регулировщица вытянула вперед перьевидный лучик, высвечивая квадратный фиолетовый значок, который использовался для обозначения: «Малый каботаж звездолетов – тип неопознан». – Не его ли вы ждете, министр? Только что вышел из гиперпространства. Не может определить первичный вектор.
– Да, это он, – сказала Лея со вздохом облегчения. – Они еще не посылали запрос на разрешение посадки?
Регулировщица озадаченно похлопала по имплант-антенне, вживленной в висок:
– Вот, только что получек. Нет, здесь только одно слово – «зима». Похоже, шифровка. Лея улыбнулась:
– Винтер – это имя. Дайте разрешение на посадку на верхней северной платформе дворца. Под мою личную ответственность. – Она еще раз вздохнула, чувствуя, что сердце ее стало биться чаще. – Я сама ее встречу. – Она повернулась и уже сделала несколько быстрых шагов вперед, как вдруг вспомнила, что забыла поблагодарить диспетчера.
– Ну, пошли, Трипио, – сказала она, устремляясь мимо него.
Протокольный дройд вздрогнул, приосанился и зашагал следом за принцессой, точно контуженый гвардеец паралитично подкидывая ноги. Три дня, как он возвратился на Корускант вместе с Арту и Ландо, после чего провел четыре восхитительных часа в горюче-смазочной ванне. Теперь он сверкал, как новенький болтик, только что сошедший с конвейера, совершенно освобожденный от протоплазмы.
Лея слышала, как гудят движки поспешавшего за ней Трипио. Она не обращала на него внимания, полностью погруженная в свои мысли и тревоги. Вот уже два дня, как Хэн должен был возвратиться с Кессела, о нем же до сих пор не было слышно ни слова. Вероятно, стакнулся с одним из своих дружков-контрабандистов, нализался, окончательно зарвался и наплевал на прочие свои обязанности. Хорошо еще, Чубакка поклялся защищать его до последнего дыхания, потому что Хэну по возвращении предстоит встретиться с ней, – вот тогда-то ему по-настоящему понадобится покровительство вуки. Но как он мог – как мог он забыть такое? Ну что ж, Лея встретит своих детей сама. Одна.
На верхнем ярусе дворца Лея стояла на платформе и вглядывалась в хмурое небо. Заря просвечивала сквозь сумерки и причудливую сеть матрицы больших орбитальных космодромов.
– Трипио, скажешь мне, когда заметишь их приближение. И отметь это время – час и минуту. – Ветер развевал пряди ее волос, спадавшие на глаза.
– Да, мистресса Лея. Я начеку. – Подражая чисто человеческому жесту, Трипио сложил свои золотые ладони над оптическими сенсорами, словно обеспечивая лучшую видимость. – Вы думаете, что это достаточно мудро с нашей стороны – стоять у края платформы?
Лея дышала глубоко и учащенно. Ее дети возвращаются домой. Их не было на Корусканте почти два года, но теперь они возвращаются навсегда. Наконец-то она станет настоящей матерью.
Сразу после своего рождения двойняшки были удалены на секретную планету, которую отыскали Люк с адмиралом Акбаром. Это был мир, не отмеченный ни на одной из звездных карт, но пригодный для жизни и надежно защищенный. Люк с Акбаром разместили там усиленную военную базу для вящей безопасности детей, присовокупив к ней наперсницу Леи – ее старую подругу Винтер – для присмотра за потомками Джедаев.
К тому же она подозревала, что Люк, приставив к детям Винтер, дал им нечто большее, чем просто няньку.
Во время этой вынужденной разлуки Лея несколько раз в год посещала Джесина, Джайну и Анакина, обычно в сопровождении Хэна. В назначенное время Винтер выныривала из гиперпространства на дальнобойном шаттле. Не зная места назначения. Лея с Хэном забирались в шаттл, прятались в заднем пассажирском отсеке, и Винтер доставляла их на засекреченную планету. Сенат Новой Республики тревожили эти загадочные отлучки министра, однако Люку с Акбаром всякий раз удавалось успокоить правительственные круги.
Лея надеялась, что когда-нибудь найдет время посетить и своего младшего ребенка, Анакина, потому что это будет настоящей трагедией, если она не сможет стать такой же матерью ему, как и его старшим сестре и брату.
– Вот оно, мистресса Лея. – Трипио указал на замерцавшую вдали звездочку, с каждой секундой становившуюся все ярче. – Шаттл снижается.
Она вся трепетала от радости и какой-то странной, непривычной робости.
Шаттл приближался, подмигивая красными и зелеными посадочными маячками в сером небе. Он покружился над бывшим Императорским Дворцом, затем привел в действие репульсоры и с мягким вздохом опустился на платформу. Весь какой-то угловатый и напоминающий помятое насекомое, побывавшее в пальцах ребенка, на борту ни единого опознавательного знака.
Зашипел дегерметизатор, выравнивая давление воздуха, и люк пассажирского отсека распахнулся, мягко коснувшись платформы. Лея закусила губу и шагнула вперед, заглядывая в остроконечные тени. Выпустив весь лишний воздух, шаттл затих, наполнив тишиной платформу.
Малыши-близняшки стояли бок о бок и ждали на самом верху трапа. Лея вглядывалась в них, таких одинаково замкнутых, таких темноволосых, широкораспахнутоглазых, похожих на миниатюрные призраки Хэна и Леи.
После секундного колебания Лея выбежала на рампу, обнимая своих малышей. Джесин и Джайна тоже охватили ручонками свою мать.
– Здравствуйте, дорогие! Добро пожаловать домой, – прошептала она.
Лея почувствовала, что дети стесняются и робеют, – между ними оставалось какое-то невысказанное напряжение. С горечью и болью Лея ощутила, что успела стать для них кем-то чужим. Сколько они себя помнили, Винтер была для них одновременно и нянькой, и матерью, и отцом. А Лея – гостьей, которая изредка их навещала, привозя с собой кучу подарков.