– Просто бесполезно обсуждать в Сенате эти вопросы с людьми, отказывающимися понимать местные экономические условия.
К группе подкатил маленький робот К-10 с подносом, заставленным бокалами, и Роганда предложила;
– Вы должны попробовать это вино, ваше высочество. Селанонское полусухое, изысканный букет.
– Ах! – Вандрон попробовала самую малость. – Очень мило. – Лея услышала голос тёти Руж: «Полусухие вина пьют только типы из космопортов, дорогая. Тебе действительно надо развивать у себя более рафинированный вкус». Каждое слово этого наставления дополнялось лёгким прикрытием накрашенных век и чуть заметным углублением складок вокруг рта леди Вандрон.
– Быть может, альгаринское? – предложил Гаронн. Альгаринские вина были любимым напитком её отца, вспомнила Лея.
– Конечно. – Роганда обратилась к К-10. – Де-кантированное альгаринское из погребов; охлаждённое до пятидесяти градусов, а бокалы – до сорока.
Дройд-виночерпий быстро укатил.
– Мы же вовсе не похищаем людей из их домов, – негодующе продолжала леди Вандрон. – Этих существ специально разводят для сельскохозяйственных работ. Если б не наше фермерство, они бы, знаете ли, вообще не родились. И Карфеддион переживает пик жестокой экономической депрессии.
– Правда, их там, на Корусканте это не очень-то волнует. – Лорд Гаронн поставил свой бокал на буфет из мрамора и бронзы – Атравиан самого лучшего периода, один из немногих предметов мебели в длинном помещении с каменным полом.
– Именно потому, ваше высочество, – сказала своим низким, приятным голосом Роганда, – мы должны разговаривать как с военачальниками, так и с Сенатом с позиции силы, а не раболепства, чего они, похоже, ожидают. Мы будем… силой, с которой приходится считаться. – Она положила ладонь на плечо сына, изогнув красные губы в гордой улыбке, а Ирек скромно потупил взор.
Стоявший неподалёку от буфета, заставленного коллекцией ликёров и пряностей, явно составленной каким-то дройдом, биопротезированный саллустианский администратор спросил у Дроста Элегина самым тихим голосом:
– Он ведь сильно похож на Императора, не правда ли?
Саллустианин взглянул через помещение на Ире-ка и его мать, очень консервативно одетых, он – в чёрное, она – в белое; Ирек подошёл поговорить с одним из джавекских лордов, в котором Лея смутно узнала главу более воинственной ветви Династии Срифин. Этот юнец явно обладал немалым обаянием.
Элегин пожал плечами:
– Какое это имеет значение? Если он способен сделать то, что она утверждает… – Он кивнул в сторону Роганды.
Та все ещё упорно трудилась, стараясь заставить леди Вандрон расслабиться. Лея могла бы ей сказать, что она с таким же успехом может попробовать засунуть к себе в карман взрослого хатта. Леди Великих Династий не расслаблялись в обществе женщин, которые были наложницами – не важно чьими и не важно, на что способны их сыновья.
– Ну, – с сомнением протянул саллустианин и подрегулировал усиление на носимых им наглазниках. – Если Великие Династии поддерживают его…
Элегин двинул бровями, как бы отстраняя темноволосого юнца.
– По крайней мере, манеры у него хорошие, – решил он. – Не беспокойся, Найтол. Когда прибудет корабль, у нас будет ядро истинного флота, большего, чем всё, что есть сейчас у этих рассеянных придурков. И в самом деле, – добавил он со злобной улыбкой, – коль скоро разным военачальникам наглядно продемонстрируют, что именно способен сделать Ирек, то, думаю, они будут гореть желанием вступить с нами в союз и выслушать, что же мы желаем сказать.
«Корабль?» – обеспокоенно подумала Лея.
Саллустианин снова повернулся к буфету и остановился, направив носимые им усиленные визуальные рецепторы – вероятно, для компенсации дефектов роговой оболочки глаз, развивавшихся у многих саллустиан старше тридцати, – в сторону Леи.
Она не была уверена в том, что именно он увидел, – вдруг психический осадок наркотика сделал её регистрируемой датчиками? – Но, чуть пожав плечами, он продолжил путь к еде. Но этого хватило, чтобы заставить её убраться, двигаясь словно призрак среди других, более слабых призраков, которые мерцали в этом помещении: смутные абрисы детей, увлечённо играющих на полу между холодноватыми аристократами и бдительными бюрократами, секретарями и разведчиками корпораций.
Ирек, заметила Лея, обрабатывал зал с мастерством кандидата в Сенат, вежливо прислушиваясь к мнению лордов и леди Великих Династий, снисходя с почти незамечаемым высокомерием до бесед с представителями корпораций и секретарями лордов. Как заметил Дрост Элегин, у него были прекрасные манеры. И поскольку формальные дуэли были одним из достижений, ценимых лордами среди людей своего крута, то паренёк способен обсуждать это с аристократами помоложе.
– Мы все слышали об этом корабле, – обратился к Иреку лорд Венселл Пикуторион, который был одним из представленных на сенаторском дебюте Леи. – Что это за корабль? Откуда он прибывает? Вы уверены, что он достаточно велик, чтобы предоставить нам мощь и вооружение для создания собственного Союзного Флота?
Ирек почтительно склонил голову, и вокруг собрались другие сенатские лорды.
– Это просто-напросто самый большой и самый тяжеловооружённый фрегат, какой остался со времён расцвета Имперского Флота, – ответил он отчётливым, звонким голосом. – Он был прототипом переходного судна между торпедными платформами и первоначальной «Звездой Смерти». Он не обладает сфокусированной мощью разрушающих лучей, – добавил он, и Лея заметила в его голосе извиняющуюся ноту, – но он почти равен по энергоёмкости «Звезде Смерти»…
– Думаю, мы все согласны, – вставил лорд Гаронн, – что технология планеторазрушителя, мягко говоря, разорительна.
– Но вы должны признать, – в глубине голубых глаз Ирека блеснуло веселье, – что она служит чудесным средством устрашения.
– Фактически нет, – заявил напрямик его светлость. – О чём свидетельствуют события, приведшие к распаду Империи. – И когда Ирек открыл рот, собираясь возразить, продолжал: – Но как бы там ни было, – он повернулся к остальным, – «Глаз Палпатина» был первоначально построен тридцать лет назад для выполнения одного задания, – объяснил он. – Изготовили его и вооружили в абсолютной тайне, и поэтому, когда само задание отменили прежде, чем оно было выполнено, почти никто не знал о самом корабле, а все сведения о его укрытии – в поле астероидов в Туманности Лунный Цветок – затерялись.
– Как неосторожно с их стороны, – заметила одна более молодая леди, загорелая кожа которой говорила, что она всю жизнь провела на охотничьем поле.
Несколько гостей рассмеялись.
Гаронн выглядел раздосадованным, но Роганда мягко вмешалась:
– Всякий, кто имел дело с достаточно большой библиотекой предков, поймёт, что один маленький дефект в компьютере может привести к исчезновению целого набора «вафель» или книги приличных размеров… а соотношение между размерами одной книги и, скажем, четырёх-пяти комнат намного меньше, чем даже между самым большим линспутником и двадцатью парсеками Внешнего Края.
Уж она-то должна знать, подумала Лея, вспоминая полные отчаяния слова Наздры Магроди.
Линспутник!
– И он направляется сюда? – спросил лорд Пикуторион.
– Направляется сюда, – улыбнулся довольный Ирек. – На службу к нам.
Роганда положила ладонь ему на плечо и снова улыбнулась своей гордой улыбкой.
– Наши гости хотят выпить, сынок, – сказала она негромко. – Не сходишь ли посмотреть, что сталось с тем Е-10?
«Милый штрих», – подумала Лея, замечая одобрение на лицах леди Вандрон и лорда Пикуториона. Ирек подавил нехорошую усмешку и кивнул:
– Конечно, мама.
Когда стройный юноша широким шагом вышел из зала с неопределённым, но не совсем приятным выражением лица, в задних рядах группы пошло тихое перешёптывание о том, какой он воспитанный и податливый.
Робот К-10 катил по коридору, маленький и приземистый, примерно в метр высотой, с декоративными бронзовыми перилами вокруг его плоской верхушки. Сама верхушка представляла собой плитку чёрного мрамора, электронно заряженную, чтобы удерживать рюмки, бокалы и всё прочее, что на неё ставили; Лея следила за дройдом почти бессознательно, замечая лёгкое вращение, с которым каждый снимал с него свой бокал, – сама она едва замечала, когда делала то же самое в минувшие годы дома. Это было второй натурой для всякого, имеющего дело с современным К-10.
Сейчас он нёс на своей поверхности заказанную бутылку – сухое альгаринское, двенадцатилетней выдержки, бутылка в должной мере пыльная, – и заиндевелый бокал, исключительная дань уважения леди Вандрон, что и хотела показать Роганда.
Ирек сложил руки на груди и встал посередине коридора, все с той же злой усмешкой.
– Стой, – скомандовал он. К-10 загудел и остановился.
– Возьми бокал.
Робот протянул одну из своих длинных, со множеством сочленений, рук со слегка липучими бархатными подушечками и послушно взял охлаждённый бокал.
– Брось его на пол.
Дройд замер, не закончив движения. Бить бокалы – бить любые столовые приборы – входило в запретный код, вмонтированный в любого домашнего дройда.
Усмешка Ирека расширилась, когда он вперил взгляд в К-10. Лея почувствовала в воздухе колыхание Силы, тянущейся, ввинчивающейся в программу дройда, вынуждая его синапс за синапсом реорганизовывать свои действия, несмотря на препятствующие этому многослойные ограничители.
Дройд сильно расстроился. Он отступил, закачался, завертелся по кругу…
– Давай, – тихо велел Ирек. – Брось его на пол.
А его мозг тем временем несомненно, как и наставляла его Роганда – как научил его Магроди, – образовывал субэлектронные команды, необходимые для осуществления этого действия.
Дёрнувшись, дройд крутящимся движением швырнул бокал на пол. А затем сразу же высунул из своего основания руку со щёткой и шланг пылесоса убрать битое стекло.
– Пока не надо.
Рука и шланг остановились.
– А теперь возьми бутылку и вылей её.