– Значит, ты понимаешь…
– Я передумала, Мин. Когда умерла Йесмин, я передумала. Как бы я могла смотреть ей в глаза, если бы просто вышвырнула жизнь на помойку? Она сражалась за жизнь. Она разозлилась бы на меня за то, что я растрачиваю впустую то, чем она больше не может наслаждаться.
Кореллианин не ответил. У него не было ответа.
– А как твои пилоты? Разве они хотели бы, чтобы ты погиб?
– Должны…
– Прекрати. Ты знал их. Ты был их командиром. Пожелали бы они тебе смерти?
– Их семьи…
– Нет.
– Их семьи желают, потому что я… потому что из-за меня все погибли впустую… – Дойнос через плечо Тирии смотрел туда, где топтались Келл и Мордашка. – Вот он знает.
Тайнер удивился.
– Что я знаю?
– Ты же хочешь, чтобы Йансон умер.
– Нет.
– Врешь! Ты сам говорил! Он же застрелил твоего отца.
– А ты почем знаешь?
– Сказал кто-то…
Мин съежился; нет нужды втягивать еще и Зубрилу.
Тайнер опустился возле него на колени.
– Хотел когда-то, отпираться не буду. Я столько раз убивал его в воображении. Но я передумал.
– Что, заделался его лучшим другом?
– Нет, – у Келла поникли плечи; выглядел здоровяк очень усталым и лет на десять старше. – Сомневаюсь, что когда-либо сяду играть с ним в сабакк, Мин. Но я хочу, чтобы он жил. Потому что пока он сидит в кабине истребителя, с каждым годом становится все меньше тех, кто угрожает моим сестрам. Моей матери. Моим друзьям. А родные погибших пилотов твоей эскадрильи думают о тебе гораздо лучше, чем я о лейтенанте Иансоне. До тех пор, пока ты не убьешь сам себя, и тогда они скажут: «У моего отца не было даже шанса, потому что командир у него был – трус». А если они будут знать, что ты хороший и смелый человек, они станут говорить: «Он погиб, сражаясь за нас». Поверь мне, Мин, я знаю, о чем говорю.
Дойнос заморгал; взгляд у кореллианина был такой, что всем стало ясно: Мин не здесь, он среди семей, чьих родных он привел навстречу смерти. Но на этот раз лица, которые он видел, не были искажены гневом и жаждой мести. Иногда они были печальны, иногда смотрели с любопытством и ожиданием.
– Мне жаль Йесмин, – пробормотал Мин. Тирия кивнула и вытерла ему лоб.
– И нам тоже, – сказала она. Дойнос посмотрел на Фалинн.
– Прости, пожалуйста.
Сандскиммер неловко шагнула вперед. Мин подумал, что лицо у нее не только тревожное, на нем была написана ревность.
– За что?
– Ты хотела стать ближе, а я прогонял тебя все время.
– Я понимаю, почему.
– По-моему, мне нужно в постель…
Келл поднялся сам и помог Мину встать. Мордашка притащил потерянный ботинок.
Тирия тоже не стала рассиживаться.
– С тобой все будет в порядке?
– Не знаю, – кореллианин пожал плечами. – Наверное.
– Завтрак в восемь ноль-ноль. Мы бы хотели там тебя видеть.
Дойнос кивнул.
– Полагаю, чудо возможно.
Мин возвращался к себе со странным чувством. Боль никуда не исчезла, прошла усталость, которая обычно сопутствовала ей. Как будто яд наконец-то вытек вместе с кровью из вскрытого нарыва.
Он растянулся на койке и в один миг погрузился в беспамятство.
Они смотрели, как он уходит. Фалинн отправили следом на приличном расстоянии, чтобы удостовериться, что Мин доберется до своей каюты. Когда дверь закрылась, Мордашка обессиленно привалился к переборке. Келл грузно уселся на один из диванчиков, на которых пилоты ждали своей очереди залезть в тренажерную капсулу, а Тирия отключила аппаратуру и только потом уселась рядом с ним.
– М-да, повеселились на славу, – похоронным голосом подытожил Мордашка – Зато получилось, – откликнулся Келл; он еще ни разу в жизни так не уставал, – И ни командир, ни лейтенант Иансон нас не застукали. Повезло.
Тирия откинулась на спинку диванчика и закрыла глаза.
– Пусть только теперь Мин действительно поднимется с кровати через четыре часа. Тогда можно утверждать, что все получилось.
Келл с усилием усмехнулся.
– И Кроха наконец-то сумеет вздремнуть.
– А что? – удивилась Тирия. – Он что, плохо спит?
– Он все это время по ночам сидел с Мином и разговаривал с ним. Опробовал все известные ему способы, чтобы… как же это он сказал? «Заставить переключиться на менее поврежденный разум», вот. У них так принято, когда ктонибудь больной на голову. А теперь чуть ли не бичует себя за то, что не сумел помочь Мину.
– Четыре часа? – ужаснулся Мордашка, – Что я здесь делаю? Почему я еще не в теплой постельке? Завтра увидимся. То есть сегодня.
Он ушел.
Некоторое время оставленная в одиночестве парочка провела в тишине. Потом Келл сказал: – Шикарная была идея… о том, что астродроид – посдедний из эскадрильи. У Мина точно не все дома.
– Спасибо.
– Очередное предвидение?
– Что-то вроде.
– Держу пари, это все Великая сила. Спорим, что ты умеешь ею пользоваться, нужно просто об этом не думать?
– Здорово. Только ее мне и не хватало. Как бы тебе понравилось быть лучшим пилотом в Галактике, но только когда не сидишь в кабине истребителя?
Тайнер фыркнул.
– А он говорил правду?
– Кто?
– Мин, – Тирия придвинулась ближе. – О Иансоне и твоем отце.
– Да.
Келл задумался. Где-то в душе должен был источник ненависти, но, как выяснилось, он пересох. Почти пересох.
– Каждый день я хотел, чтобы этого никогда не произошло. Но у Иансона были веские причины нажать на гашетку, – Тайнер помотал головой, чтобы рассеять уныние и горечь, который всегда приходили вместе с воспоминанием. – А ты говорила правду? О том, что если все равно завтра умирать, так зачем строить планы на будущее. Тирия не спешила с ответом.
– Да, я серьезно.
– Хм.
– Хм, знаешь ли, ничего не значит.
– А помнишь, когда я сказал, что люблю тебя, а ты ответила, что это не любовь, а лужа на полу, а потом еще и обмакнула меня физиономией в эту лужу?
Тирия долго рассматривала его; сообразив, что о злости речи не идет, даже улыбнулась.
– Разумеется, помню.
– Тогда мне нужно кое-что тебе сообщить. Я тут думал над твоим ответом…
– И?
– И решил, что с меня достаточно быть твоим другом.
– Вот и хорошо.
– И опять в тебя влюбился.
По лицу Тирии промелькнула досада и растерянность.
– Келл…
– Нет, потерпи меня еще секунду, пожалуйста – Ты повторяешься.
– Слова те же, человек другой. Теперь я знаю, о чем говорю.
– Разумеется, знаешь. Итак. Включаем честность.
– Честность включена.
– Сколько времени ты сегодня обо мне думал?
– Каждую минуту… кроме тех, когда коммандер Антиллес имел меня во все дюзы. С Иансоном на пару.
– Хорошо, а в скольких из твоих фантазий на мне был минимум одежды?
Келл расплылся в широчайшей ухмылке.
– Во многих… почти во всех. И почему минимум? Ее вовсе на тебе не было. Я постоянно вижу нас вместе, а вокруг тихо, и мы не ждем боевой тревоги. Война окончена, мы спорим… не знаем, что делать дальше. Решаем вместе свои дела. А еще я вижу, как знакомлю тебя со своей семьей, вижу, как ты им нравишься…
А еще он видел панику у нее на лице, но никак не мог замолчать. Слова лились водопадом.
– Вижу, как мы живем вместе., то так, то иначе. И мне грустно только оттого, что нельзя исследовать все возможности, – Келл набрал в легкие новую порцию воздуха. – А пока, как самый плохой генерал в Галактике, я сообщаю тебе свои задачи. Я собираюсь завоевать твое сердце. Просто пока не знаю, как это сделать. Ну вот, я тебя предупредил.
Тирия прыгнула на него, хотя из ее позы это было сделать совершенно невозможно, тем не менее оба скатились с диванчика на пол. Тирия оказалась сверху, глаза у девицы горели, хотя Келл (в более спокойной обстановке) первым признал бы, что обнимают его достаточно нежно.
Тайнер потер ладонью затылок, которым только что крепко стукнулся об пол.
– Ты чего?..
– Заткнись.
Тирия поцеловала его. Поцелуй занял значительное время и на вкус был крепче, чем чарбианское бренди трехлетней выдержки. И даже крепче, если судить по тому, что Келлу вдруг сделалось жарко и весело. От бренди с ним такого никогда не случалось. Но он все-таки вспомнил, что нужно схватить Тирию за руки, чтобы девушка, опомнившись, не смогла убежать.
Правда, не было похоже, чтобы блондинка вообще собиралась с него слезать. Правда, поцелуй прервала и вновь принялась яростно мерить горящим взглядом.
– Здорово… – признался ошалелый Тайнер. – Но я почему-то думал, что ты относишься ко мне как-то иначе.
– Еще бы. Ты же дитя-переросток без капли здравого смысла. Большой бритый вуки, ничего не понимающий в чувствах.
– Ага… то есть… сколько же времени ты меня… Она вдруг перестала сердиться.
– С тех пор, как мы встретились.
– Так что ж ты…
– Потому что ты влюбился не в меня, а в ту Тирию, которой никогда не существовало. Мы же установили этот факт несколько недель назад, – у нее весело подрагивали губы. – Но, кажется, ты наконец отыскал путь ко мне.
– Ага…
– А теперь придется это доказать.
– Как?
– Что-нибудь да придумаем, дурачок* * *
Ведж, споткнувшись о комингс, ввалился в столовую, сонно огляделся и проснулся.
Мин Дойнос сидел вместе со всеми, разговаривал, даже один раз рассмеялся, хотя с лица явно спал и осунулся.
Зато Мордашка выглядел просто ужасно: темные круги под глазами, носом клюет и все норовит подремать в уголке. Хотя вполне доволен жизнью и весел, если разбудить.
Келл и Тирия, похоже, всю ночь копали траншеи, где-то раздобыв лопаты и землю. Хотя не особенно грустили по этому поводу.
Внезапное явление начальства вызвало легкий переполох. Разговоры оборвались, пилоты повернулись к Антиллесу.
Ведж постарался расправить плечи и принять уверенный вид.
– Капитана Дарилльяна просят на мостик, – сообщил он Мордашке.
Лоран бросился к дверям. Ни на какой мостик он, конечно же, не пошел и даже не собирался. Рабочее место Дарилльяна – радиорубка Коротким движением головы кореллианин подозвал к себе адъютан