Впрочем, сами балканские народы и отдельные кланы внутри каждого вели почти непрерывные войны. Поэтому исход столкновения с консолидированной мощью османов был практически предрешен. Однако именно поражение на Косово стало для сербов основой национального мифа, который проявил себя в конце прошлого столетия так, что само имя этого края приобрело всемирную известность. И снова стало символом. И снова оказалось связано с поражением сербов. Как не увидеть мистического значения этого места. Но каково оно?
История сербского государства начинается со «Святой династии». Не с отдельного святого правителя, как это нередко было и у других народов, но с рода, который не то чтобы состоял сплошь из святых, но был как бы весь освящен благодаря своему «корню».
Ее родоначальником стал великий жупан (князь) Рашки Стефан Неманя. А Рашкой именовалось ядро будущего Сербского королевства. Тогда в конце XII века земли эти были зажаты между Византийской империей и уже достаточно мощной Венгрией. Соответственно, территория, заселенная сербами, становилась то и дело полем битвы между этими двумя враждебными силами.
Сербский историк Сима Чиркович пишет:
«Несмотря на то, что Стефан Неманя приходит к власти в период больших успехов Византии и весьма слабой активности Сербии в ходе византийско-венгерских войн, он, тем не менее, как и его многочисленные предшественники, начинает сотрудничать с врагами императора. Неманя устанавливает отношения с императором Священной Римской империи Фридрихом Барбароссой и с Венецией, но в 1172 г. он остается без поддержки, и Мануил вынуждает его покориться, отправляет в Константинополь, где подвергает унижениям, но в конце концов возвращает на престол.
Ситуация меняется только в 1180 г. со смертью Мануила I. В Византии начинается период внутренних смут, и это снова дает Немане возможность найти политическую опору в союзе с Венгрией. Уже в 1183 г. он участвует в походе венгерского короля против Византии и доходит вместе с ним до Софии. Кроме того, у него появилась возможность распространить свою власть в Приморье, где влияние Византии хоть и не исчезло полностью, но очень ослабло. Уже в 1181 г. он нападает на Котор, а вскоре и на Бар – опорный пункт „великого князя” Михаила (так он сам себя величал), потомка дуклянской династии, которому Неманя и его братья приходились дядьями со стороны матери. Кроме Котора и Бара они совершали нападения на Корчулу и Дубровник, перешедший к тому времени под власть южноитальянских норманнов. В 1186 г. Неманя заключил с Дубровником мирный договор. Из его текста следует, что город был окружен территориями, находившимися под властью Немани и его брата, хумского князя Мирослава, которым принадлежала также и долина Нижней Неретвы».
То есть ситуация была очень непростая, фактически – война всех против всех. При этом обратим внимание, что великий жупан, будучи православным, не видел ничего аномального в том, чтобы пытаться вступить в альянс с Фридрихом Барбароссой, лидером европейского гибеллинства, против единоверного византийского императора.
У Немани было трое сыновей (как в сказке). Младший Растко, в отличие от фольклорный персонажей, был как раз-таки самым самоуглубленным и мудрым. Он очень рано выбрал путь отречения от мира.
Святитель Николай Сербский (Велимирович) пишет:
«„Суета сует, – все суета!” – написал за двадцать один век до Растко один старый царь, погрязший в наслаждениях мира сего. Он приближался к мрачной могиле и не ожидал после смерти ничего, кроме наказания Божия – и эта его безнадежность была естественной.
За семнадцать веков до Растко индийский принц Гаутама Будда вел жизнь веселую и полную удовольствий. У него были жена и сын. На четвертом десятке лет он разочаровался в жизни, оставил мир, семью и удалился в лес как нищенствующий монах. Оттуда он начал убеждать своих соотечественников, что все сущее есть суета и что единственное спасение от этого – в небытии и уничтожении.
Точно так же и современник сербского принца, Франциск Ассизский, прошел чрез все мутные воды развратной жизни, прежде чем понял истинную сущность бытия и из любви ко Христу оставил обманчивую пестроту мира.
И все-таки историю Растко трудно сравнить с перечисленными, потому что сербский принц уже в семнадцать лет осознал суетность мира. Он видел вокруг себя губительность похотей, знал, что следствие греха – проклятие и потому бережно хранил чистоту души и тела. Он видел, сколь переменчивы и ненадежны царства и земные богатства, мирская слава и блистательная роскошь; он также узрел, что красота видимая исчезает как тень. Юноша разочаровался в таком мире. Необычайно умный и весьма чуткий, он наблюдал: картина мира непрестанно меняется, колесо человеческой судьбы быстро поворачивается, а бездонная яма смерти поглощает всех. Так является ли смерть единственной реальностью, а жизнь – случайностью в этом мире, или верно обратное?
Христос открыл и доказал: верно обратное. Потому Растко желал обручить свою душу с Владыкою жизни. Вот почему он уклонялся от всякого иного обручения. Его юная душа жаждала самого лучшего, самого надежного и самого возвышенного.
Святогорские монахи только помогли взрастить семя, которое уже проросло в сердце Растко».
Юный принц, которого родители как раз собираясь выгодно женить, бежит на Афон, который уже тогда был центром православной духовности, и принимает там постриг с именем Савва. Для великого жупана это была, прямо скажем, неожиданность. Но он с ней смиряется. И более того, достигнув преклонных лет, следует по стопам младшего сына – тоже принимает постриг, приняв новое имя – Симеон, и приходит к Савве на Афон. И там отец с сыном основывают процветающий и по сей день сербский монастырь Хиландар. Там в прошлом великий жупан и скончался в мире.
А вот в жупанстве его мир вскоре был разрушен. Причем, он сам, по не вполне понятным причинам, заложил основу для распри – избрал наследником не старшего сына Вукана, а среднего – Стефана. Возможно, дело было в тонком политическом расчете. Стефан был женат на племяннице византийского императора. А после очередного переворота в Константинополе, когда к власти пришел Алексий III Ангел, он превратился и вовсе в зятя василевса. Благодаря чему получил высокий византийский титул севастократора.
Старший брат Вукан получил в качестве отступного приморские земли, но не смирился с тем, что его обошли. В 1199-м, когда умирает Неманя, Вукан начинает интриговать против брата. Он ищет поддержки у венгерского короля. Дабы упрочить свое положение, Стефан обращается к папе римскому с просьбой признать его королем Сербии. А вот супругу свою он отсылает в Константинополь, обвинив в измене. Византия уже не была выгодным союзником после того, как потерпела поражение от болгар. Но Вукан и его венгерский союзник никак не желают допустить коронации Стефана.
Чиркович пишет:
«Самое позднее в 1202 г. в Сербии вспыхнула война: Вукан Неманич стремился пересмотреть порядок наследования власти, установленный его отцом в совершенно иных условиях. Союзником Вукана была Венгрия, в то время как Стефан Неманич заручился поддержкой противников венгерского короля, как временных (боснийский бан Кулин), так и постоянных (болгарский правитель Калоян, правивший в 1197–1207 гг.). Около 1202 г. Вукан сверг своего брата Стефана с престола и завладел всем государством, став великим жупаном. Тогда же венгерский король внес название Сербия в венгерский королевский титул и сделался помимо прочего rex Servie. С тех пор часть титула reх Servie будет присутствовать у всех венгерских королей вплоть до 1918 г.
Благодаря поддержке болгар Стефан Неманич вернулся в Сербию и продолжил борьбу за власть. Эта война нанесла государству тяжелый экономический ущерб. Закончилась она в конце 1204 г. или в начале 1205 г. Условия заключения мира, судя по всему, диктовал Стефан Неманич: он стал великим жупаном и правителем всей страны, а Вукан с титулом „великий князь” остался в своем уделе. Но примирение и восстановленное единство между братьями опять-таки должен был закрепить Стефан Неманя, на этот раз как небесный защитник своей страны и своих сыновей. Братья попросили Савву (Растко) перенести мощи Симеона в Сербию, тем более что в Хиландаре они начали в это время мироточить (источать миро, благовонное масло), что считалось знаком Божьей милости и святости…
…C появлением культа Симеона Мироточивого стал в полной мере очевиден переломный характер эпохи правления Немани. Он явился родоначальником „святородной династии”, или „династии святого происхождения”, в которой и позднее появлялись новые святые. Ореол святости, окружавший всю династию в целом и отдельных ее представителей, способствовал тому, что на основе общехристианской традиции постепенно выстроилась особая сербская христианская традиция, а история сербов стала частью общехристианской сотериологии (истории спасения), хранимой и передаваемой церковью во все времена, даже тогда, когда уже не существовало ни Сербского государства, ни сербской династии».
Братья при посредничестве Саввы и под небесным покровительством собственного отца примиряются. А между тем, пока они вели борьбу за престол Немани, происходят фундаментальные изменения – участники Четвертого Крестового похода берут Константинополь. И учреждают в нем Латинскую империю. Византийская государственность сохраняется. Но столица пережившей катастрофу державы теперь в Никее, в Малой Азии. Соответственно, надо исходить из принципиально новой ситуации. И в ней братья умудряются выстроить баланс.
Стефан женится на внучке венецианского дожа, организатора захвата Константинополя Энрике Дандоло и снова обращается к папе, и тот снова присылает корону, которой он и венчается в 1217 году. И обретает прозвание «Первовенчанный». Он успешно присоединяет к своему государству новые земли и начинает именоваться «Королем всей Рашской земли, и Далмации, и Травунии, и Захумья».
Среди историков бытует мнение, что обращение к главе католического мира за легитимизацией своего статуса оттолкнуло от Стефана его брата Савву и часть знати. Так или иначе, действительно бывший принц Растко вернулся на Афон. Однако уже очень скоро братья как-то приходят к взаимопониманию. В 1219 году Савва посещает Никею и убеждает патриарха, пребывающего в этой временной византийской столице, даровать Сербии автокефали. Он поставляется в архиепископы. А все последующие предстоятели Сербской церкви получают право избираться непосредственно местными иерархами, без патриаршей санкции.