о она ни за что не пройдет мимо такого крутого контента, как покаяние капитана команды на всю страну. Ну раз обещали…
Тем временем Миша разложил распечатки на кровати. Илья присмотрелся – какие-то рисованные человечки в разных позах…
– Миша, что это за хентай?
– Не время для лулзов, капитан, – ответил тот и принялся рассказывать: – В Корее между людьми сильна невербальная коммуникация. Те же поклоны, к примеру. Но и они бывают разными.
Он взял с кровати первый лист.
– Это самый лайтовый поклон, на пятнадцать градусов, – на картинке человечек немного выставлял тело вперед. – Он нужен для повседневной жизни, простая бытовая вежливость.
Миша положил картинку обратно и взял следующие две.
– Отличие этих поклонов от первого только в глубине, – он немного наклонился. – Чем больше угол, тем сильнее твое уважение к собеседнику. Попробуй.
Илья согнулся, и Миша тотчас замахал руками.
– Это не соревнования по растяжке, – сказал он и показал пальцем на картинку. – Видишь? Спина прямая.
– Илья, у тебя руки висят, как у гориллы, – вставила Лилия, наблюдавшая за обучением.
– Их надо прижать к бедрам, – сказал Миша. – Руки болтаться не должны.
Несколько раз Илья попробовал повторить позу с картинки, а потом вопросительно посмотрел на Мишу.
– Покатит, – удовлетворился он. – Но у тебя особый случай. Как показать телом раскаяние? – Он взял последний лист и передал его Илье. – Специальным поклоном. Смотри, как нужно.
Миша выпрямился и свел руки вместе, ладонями вперед. Потом медленно стал сгибать поясницу, проводя сведенными руками над животом, а потом и ногами. Сгибаясь вперед, он начал приседать и уперся ладонями в пол. Затем опустился на колени, наклонил голову и уткнулся лбом в сложенные ладони. В этой позе молящейся улитки он замер примерно на половину минуты. После приподнял голову и вернулся в исходное положение.
– Это поклон называется «чоль», – сказал Миша. – Высшая степень уважения в Корее выглядит именно так.
– На колени вставать? – спросил Илья.
– Капитан, ты не забыл про свою цель? – спросила Лилия, считав сомнения в его голосе.
Илья глянул на нее и приподнял брови, как бы говоря: «Все я помню. И сделаю. Но этот ритуал не обязан мне нравиться». Он сложился в поклоне, потом попробовал еще несколько раз, и после шестой попытки Миша удовлетворенно кивнул.
– Теперь речь, – он передал Илье распечатку текста.
– Миша, ты все хорошо обдумал? – спросил Илья и помахал бумагой перед его лицом.
Кроме иероглифов на ней ничего не было. Миша непонимающе посмотрел на Илью, перевел взгляд на распечатку, виновато улыбнулся и сел за компьютер.
– Ща сделаю в русской транскрипции.
– И мне кинь файлик, – попросила Лилия.
– Зачем?
– Пущу текст на суфлер. – Она похлопала по устройству с экраном, которое стояло возле камеры. – Он же все равно ничего не запомнит.
Она подмигнула Илье, а тот ответил воздушным поцелуем.
– А что написано в речи? – спросил он Мишу.
– Если грубо, то это традиционные слова покаяния. У них шаблоны с тринадцатого века существуют. Ты назовешь свое имя, перечислишь проступки, а потом скажешь, что не представляешь, как смыть с себя позор. – Он сделал паузу и продолжил самым непосредственным тоном. – А после, по всем законам азиатской драматургии, ты достаешь кинжал и выпускаешь себе кишки.
Оператор Геша, молчавший все это время, засмеялся. Илья скорчил язвительную рожу и поклонился Мише. Повернулся к Лилии.
– Дарлинг, нам к министру когда ехать?
– Никогда. Он сам зайдет, – ответила Лилия. – Дядя Джин мне позвонил утром. После нашего мероприятия у него встречи в отеле, ему так даже удобнее. Так что каяться будешь с доставкой на дом.
Зайдя в номер, Хон Джин Хо бодро всех поприветствовал и обратился к Илье:
– Вы готовы?
– Да, – ответил Илья. – Скажите, пожалуйста, а мы поймем, если меня простят поклонники?
Министр скрестил большой и указательный палец правой руки и показал ему.
– Что это значит?
– Этот жест обозначает сердечко. Посыл любви, – пояснил Миша. – Называется «саранхэ».
– Приятно видеть, что в современной корейской культуре разбираются жители других стран, – сказал министр и продолжил: – Чтобы выразить свое отношение к происходящему, зрители трансляции используют эмодзи. Будет много сердечек – значит, до людей вы достучались.
Илья кивнул. Лилия махнула рукой Геше, и тот включил камеру – начали. Все время, пока шла трансляция, Хон Джин Хо поглядывал на экран своего телефона – следил за реакцией аудитории на извинения русского спортсмена. Когда Илья встал в позу «чоль», министр поднял большой палец вверх – одобрил. Затем он зашел в кадр и стал что-то говорить зрителям по-корейски. Илья смиренно стоял рядом. Как люди восприняли его слова? Все ли он сделал правильно? От решения обычных корейцев зависела его судьба.
Министр закончил говорить, достал телефон и открыл чат трансляции. Илья скосил глаза на экран. Его заполняли сердечки, которых становилось все больше и больше. Он смущенно улыбнулся в камеру и поклонился. Хон Джин Хо приобнял его за плечо – корейцы простили Илью.
– Щипсэги![14]
Хван Чан Сунг с силой щелкнул кнопкой мыши и отключил трансляцию. Он встал из-за стола и подошел к окну. Сеул с высоты птичьего полета всегда его успокаивал. Штаб-квартира T. Rex Gaming находилась на сто двадцатом этаже Lotte World Tower, самого высокого небоскреба Южной Кореи. База, достойная своей команды. Пятеро лучших киберспортсменов мира сидели перед столом своего начальника и с опаской ждали, когда тот заговорит. Владелец команды и генеральный продюсер чемпионата мира отличался жестким нравом.
Какое-то время он разглядывал панораму города, потом развернулся и неспешно пошел вдоль стены комнаты. Он вел рукой по кубкам, которыми были забиты полки его кабинета. Сначала шли его личные награды, потом достижения его команды. Многочисленные призы говорили о том, что он никогда не знал горечи поражения. Никто не мог победить «Тирексов» с момента основания клуба. Триумфальная стена закончилась, и началась совсем другая. Хван называл ее стеной памяти. Фотографии шли по ней от потолка до пола, поверх бордового бархата. Черно-белые, потертые снимки были оправлены в золоченые рамки. Было видно, что хозяин кабинета относился к этим слепкам прошлого с большим пиететом. Хван снял со стены одну из фотографий.
– Вы знаете, кто это? – спросил он и показал снимок команде.
На них смотрел уставший человек средних лет в китайском френче начала прошлого века. Игроки отрицательно покачали головами.
– Это мой прапрадед, Ли Бончхан, – сказал Хван. – Он боролся за независимость нашей страны от Японской империи. Японцы повесили его.
Он аккуратно вернул фотографию на стену и снял соседнюю.
– Пак Чхоль Сунг, герой Инчхонской операции. Мой дед. – На его губах заиграла горделивая улыбка. – Он сбил два самолета русских, которые выступали на стороне северян.
Хван повесил снимок на место. Некоторое время молчал и разглядывал лица на стене. Потом повернулся к команде и сказал:
– Мы маленькая нация. В нашей истории хватало трагедий. Мы многое можем вытерпеть. Но никогда – неуважение к нам. – Он переводил взгляд с одного на другого. – Этот русский, Илья Летов, повел себя как настоящая свинья. Но я победил его и заставил себя уважать.
Юные корейцы слушали его очень внимательно. Для них Хван Чан Сунг был не просто начальником или же человеком, который платил им зарплаты. Для пятерых «Тирексов» Хван – легенда. Ведь каждый из них пришел в киберспорт, потому что мечтал быть похожим на него – первого корейского чемпиона мира по киберспорту. И поэтому сейчас они жадно ловили каждое его слово.
– Вы видели стрим. Корейская нация показала себя мягкой и всепрощающей. Мы стали забывать, что это такое – уважение к себе.
Он говорил тихо, но его голос заполонил все пространство кабинета.
– Мы не такие. Мы – воины. И должны отстаивать честь страны. Когда вы будете сражаться с Летовым и его командой, вспомните тех, кто дрался за ваше будущее с оружием в руках, – он показал на фотографии. – И пусть каждый скажет себе: «Я должен уничтожить врага».
За его жестикуляцией следили пять пар восторженных глаз.
– Вы должны снести Magnum Ursus, – закончил свою речь Хван. – И заслужить уважение к себе. – Он махнул рукой, отпуская команду.
Они стали подниматься со стульев. Хван дошел до стола, взял телефон, как вдруг повернулся и сказал команде вслед:
– Воины нашей страны сделаны из теста высшей пробы. Я доказал это двадцать лет назад. Теперь ваша очередь.
48.
Отличный вечер отличного дня. Сегодня они вышли из группы, причем без особых усилий. Прошлые обиды были забыты, и его допустили к чемпионату мира. Две недели спустя группа А осталась позади. После сегодняшней победы они с командой зашли в бар при отеле – отметить. Пришлось даже сбить режим и пойти на пробежку позднее, но сегодня можно. Ребята, наверное, еще там. А может, разошлись – здесь общепит работает часов до десяти. Сейчас еще половина одиннадцатого, а людей на улицах почти нет. Илья забежал в индустриальную часть города – вокруг одни развязки, куда двигаться дальше – непонятно. Впрочем, Google Карты выведут его к отелю.
Он шел по улице, посматривал в телефон и вспоминал игры групповой стадии. Ему было чем гордиться. Команда играла слаженно, единым организмом. Они выбивали соперников по турнирной таблице одних за другими, будто мишени на стрельбище. Правда, был в этом организме неуместно самостоятельный «орган», со своим видением игры. Но даже Варин эгоизм не помешал победному шествию «Медведей». Она вытягивала свою роль в команде на классе. Пока вытягивала. «Тирексы», непобедимая корейская команда, вполне зримо шли с ними на сближение. Они «размолотили» свою группу в щепки. Скоро параллельные прямые пересекутся, и медведь сойдется в схватке с динозавром. Вот тогда без включения Вари в командную игру будет смертельно сложно.