– Я?!
Имали подпрыгнула на одной ноге и болезненно поморщилась.
– Давай-ка присядем. – Она указала на фонтан с оленьими ногами и опустилась на краешек бассейна. В воде Мовиндьюле заметил чей-то башмак. – Сегодня погибли многие.
Мовиндьюле кивнул. Судьба Макареты была ему неизвестна, но с порога Айрентенона он видел тело Эйдена. Ринальд, Инга и Флинн также были мертвы, как и многие другие знакомые Серые Плащи. Погибло несколько королевских гвардейцев и трое из семи членов Аквилы. Пострадали случайные прохожие, находившиеся на площади, – они работали или делали покупки на рынке, как в обычный день.
– Ради сохранения своего авторитета фэйн обязан принять ответные меры, а еще он наверняка захочет отомстить… заслуженно наказать всех, кто питает к нему хоть малейшую неприязнь. Он не успокоится, пока не докопается до источника заразы. И знаешь, Мовиндьюле, что вызвало эту бойню?
– Миралииты хотят больше власти.
Имали кивнула.
– Разногласия между племенами. Знаешь, почему над нами стоит фэйн? Почему у нас есть Рог Гилиндоры и Ули Вермар? Потому что раньше мы враждовали между собой. Мы сами – свой худший враг! В давние времена фрэи истребляли друг друга до тех пор, пока не пришел Каратак и не принес Гилиндоре Фэйн рог Феррола. Тогда она была простой плетельщицей корзин. И героем себя вовсе не считала. В постоянных битвах за главенство племена едва друг друга не уничтожили. Гилиндора и Каратак изменили все. Они собрали единомышленников из разных племен и пришли сюда. Они построили Айрентенон и установили законы, незыблемые правила, чтобы подобное никогда больше не повторилось. Они нас защищали, они нам служили. Раз в поколение правящей ветви можно бросить вызов. И даже тогда все решается в единичной схватке. Не в войне, не ценой гибели тысяч. Сейчас у нас мир… Но что будет дальше? Что случится, если правила нарушить? Что предпримет фэйн, когда поймет, что старые законы больше не действуют?
– Примет новые.
– Да. – Имали положила раненую руку на больную ногу, чтобы убрать с лица прядь волос. – Он ожесточится и накажет своих собратьев. Думаешь, миралииты его поблагодарят? Или же, увидев, что законы можно нарушать, снова поднимут мятеж? Что, если их соберется гораздо больше, и планировать они станут лучше?.. Мовиндьюле, нам грозит гражданская война! Наш старый путь в конце концов приведет нас всех к гибели.
– Не понимаю, при чем тут я.
– Ты был там. Ты посещал их собрания. Ты – развилка на пути, и ты нам нужен. Нужен как никто и никогда прежде! Решает все твой отец, но у тебя есть возможность повлиять на его решение. Изменить ход истории, пока не стало слишком поздно.
– Все равно не понимаю…
– Ты можешь сказать отцу, что соплеменники пытались его убить, потому что захотели больше власти, и это повернет нас на путь гражданской войны. Или ты можешь сказать, что ими манипулировали. Якобы Серые Плащи действовали по принуждению, и их обольстил некто извне… Ткни пальцем, и все мы сплотимся против общего врага и сохраним Лесной Трон. Либо же начнем междоусобицу, которая в конечном итоге нас погубит.
Мовиндьюле вспомнил, как подставили Видара, и содрогнулся.
– Я не смогу никого оболгать!
– Ты уверен? Всего-то маленькая ложь во спасение своего народа! К тому же я не предлагаю тебе оболгать невиновного.
– Тогда кого же?
– Единственного, в чью вину фэйн поверит сразу. – Имали помолчала. – Нифрон из инстарья!
Мовиндьюле вздохнул с облегчением. Как только она произнесла имя, принц понял: вот оно, решение всех проблем. Следом ему пришло в голову, что это вполне может оказаться правдой. Насколько трудно поверить, что изгой, да еще с Изменницей в придачу, посягнут на самые основы общества фрэев и затеют междоусобицу? Разделяй и властвуй. Разве это не военная аксиома? И тут она едва не сработала.
– Мы снова под угрозой, совсем как под куполом Айрентенона. Что ты будешь делать? Спасешь себя – или используешь свое влияние, чтобы защитить свой народ и сохранить наше наследие? Вот твой шанс стать героем, Мовиндьюле!
Зуд был нестерпимый, сводящий с ума, и хотя наносить ущерб флоре или фауне Сада строжайше запрещалось, Имали все же сломала тоненький прутик, присела на скамью и сунула его в обхватывающий ногу гипс. После нескольких секунд отчаянных попыток достичь нужного места она едва не умерла от блаженства. И буквально растеклась по скамейке со счастливой улыбкой на губах.
– Привет.
Имали открыла глаза. Перед ней стоял незнакомец. Вид у него был такой неопрятный, что она даже засомневалась, фрэй ли он. Хотя кто еще мог забраться в центр Сада в самом сердце Эриана?
– Привет, – ответила она.
– Можно присесть?
Имали кивнула, села прямо и подвинулась, освобождая место.
– Ты бываешь здесь нечасто, – отметил он. – Я прихожу каждый день и раньше никогда тебя не видел.
– Ну да. Видишь ли, я очень занята и…
– Конечно, должность куратора требует большой отдачи. Ты ведь Имали, верно?
Вопрос привел ее в замешательство. Хотя Имали не была фигурой столь заметной, как другие, занимающие менее важные должности, порой ее узнавали.
– Верно. А ты кто?
– Трилос. Рад познакомиться. Отличная у тебя должность. Влияние имеешь, зато держишься в тени.
– А чем занимаешься ты?
Незнакомец улыбнулся.
– По большей части сижу здесь, смотрю на Дверь и размышляю над загадками.
– Значит, ты умалин? Жрец Феррола?
– Едва ли…
Она хотела спросить, из какого он племени, но не успела.
– Все разрешилось как нельзя лучше, правда?
– Что – все?
– Я боялся, что миралииты начнут пожирать друг друга.
По крайней мере, не миралиит.
– Теперь это вряд ли случится, учитывая, что принц рассказал отцу о роли Нифрона в перевороте. Похоже, фэйн обратит свой гнев на мятежника, галантов и рхунов, которые дали им убежище. Я слышал, он собирает армию. Впервые со времен войны с дхергами. Сомневаюсь, что он доверится инстарья. Впрочем, у меня есть один вопрос; странно, что он не возник и у Лотиана.
– Какой вопрос?
– Как он это сделал?
– Как кто сделал что?
– Нифрон. Судя по всему, он сейчас в сотнях лиг отсюда, живет с кучкой своих галантов в диких местах среди аборигенов. Как ему удалось подвигнуть миралиитов на государственный переворот?
– Многие из убитых, которые называли себя Серыми Плащами, были, как я слышала, друзьями Нифрона. Он явно запланировал все заранее, когда ему с отцом позволили вернуться в Эриан для Ули Вермара.
Трилос кивнул с улыбкой.
– Да-да, я тоже это слышал. И Мовиндьюле узнал обо всем во время собраний под мостом.
– Я действительно верю, что так он и сказал.
– Странно, не находишь? Как у сына инстарья, который сотни лет не бывал в Эстрамнадоне, нашлось тут столько друзей, к тому же среди миралиитов? Учитывая, что его отца убил миралиит, вряд ли он стал бы вращаться в тех же кругах. Впрочем, откуда мне знать?
«Вот именно», – подумала Имали.
– Как говорится, в нужде с кем только не поведешься… Полагаю, мы не вправе жаловаться. В конце концов, все сложилось удачно. Не так, как ожидалось, зато очень удобно и чистенько.
– Кто ты? Чего тебе нужно?
Трилос посмотрел на нее с удивлением, изображая полную невинность. Имали ничуть ему не поверила, хотя качество игры оценила.
– Я же тебе говорил! Я – Трилос, очень рад с тобой познакомиться. О чем это я… ах да, как я говорил, война уж точно такой не будет.
– Какой? – не поняла она.
– Чистенькой. Войны полны сюрпризов, по большей части неприятных.
– Вряд ли можно назвать это войной, скорее охотой. Не думаю, что она затянется надолго, – возразила Имали. – Миралииты способны определить местонахождение любого и умеют добиваться того, чего хотят. Так кто же ты, Трилос? Кто ты на самом деле? Я знаю почти всех в Эстрамнадоне, но тебя прежде не встречала.
Трилос поднялся.
– Нет, не встречала. Увы тебе! Однако я весьма рад, что сегодня мы с тобой столкнулись. Отныне я буду за тобой наблюдать…
Глава 30Натура гномов
«Я уже упоминала о своем отвращении к подлому созданию по имени Гронбах. При малейшей возможности он солжет и предаст, чтобы получить желаемое. Он – средоточие мирового зла, воплощенное в плюгавом коротышке».
От рэйо не осталось и следа. Поскольку никто не видел, что именно произошло, все решили, что дракон его съел. Персефоне очень хотелось, чтобы так и было и чтобы дракон начал с лица рэйо.
Теперь дракон следовал за отрядом. Несмотря на свою величину, он вполне помещался: лестницы Нэйта были широкими, потолки – высокими, хотя город и строила низкорослая раса. Там могли пройти и великаны, о чем гномы после появления Бэлгаргарата сильно пожалели. Нападение рэйо придало отряду сил, и теперь они шли без остановок, взбираясь все выше и выше, пока не вернулись в свой первый лагерь. Щиты, одеяла и мешки с едой никуда не делись. Там же решили поесть и передохнуть, но говорить не хотелось никому. Мойя нашла в себе силы потренироваться в стрельбе из лука. В присутствии дракона об опасностях можно было не беспокоиться, и Персефона поняла, что девушке просто очень нравится новое оружие.
Когда все поели, Персефона призвала их продолжить путь. Никому не хотелось испытывать судьбу и снова спать в горе. Дойдя до последней лестницы, Сури с драконом замерли. Персефона остановила отряд и вернулась, чтобы выяснить причину.
– Что случилось?
– Не знаю, – ответила Сури, глядя на дракона, который сел на пол, как раньше делала Минна. – Дальше не идет… Ну же, моя умница, пойдем!
Дракон опустил голову.
Сури смотрела на него, ничего не понимая.
– Он не может идти дальше, – сказала Роан.
– Почему? – спросила Персефона.
Роан кивнула в сторону выхода.
– Мы почти выбрались. Он не может покинуть Нэйт. Сури использовала табличку Древнего. – Она посмотрела на мистика. – Ты там что-нибудь меняла?