– Что хочешь? – спросил мальчик.
Малькольм поднял брови.
– Чтобы ты поел. Честно говоря, вы, дьюрийцы, умом не блещете.
– Он имеет в виду другое, – вмешался Рэйт. – Он ждет, чего ты попросишь взамен… Послушай, парень, мы из одного клана, поэтому я за тебя отвечаю. Так у нас принято.
– Что-то не припомню таких порядков. – Мальчик жадно облизнулся, но руку не протянул. – Никто не раздает еду даром. У меня нет ничего, так что же делать?
Рэйт задумался.
– Ну, если уж я собираюсь взвалить на себя непосильную ношу и стать вождем клана Дьюрия, то мне понадобится Щит.
Мальчик оторвал взгляд от еды, посмотрел на Рэйта и недоуменно прищурился.
– Разве ты не уходишь? Коли так, я с тобой не пойду. Я остаюсь и буду драться, и если ты меня не научишь…
– Если заткнешься, то я останусь. Похоже, придется мне хранить традиции и возглавить очень грязный, голодный, но удивительно храбрый клан. – Рэйт посмотрел на мальчишку. – Не стану утверждать, что ты лучший кандидат. Вовсе нет. Честно говоря, ты больше пригодился бы в качестве живого щита, только разве у меня есть выбор?
– А как насчет него? – Мальчик кивнул в сторону Малькольма. – Почему он не твой Щит?
– Он не дьюриец. Ты на него посмотри!
– Полагаю, ты имеешь в виду мою необычайную красоту, – улыбнулся Малькольм.
Рэйт обратился к мальчику:
– Надеюсь, после хорошей кормежки ты хоть на что-нибудь сгодишься. В твою пользу говорит то, что ты дьюриец, значит, подобен кремню. Сколько ни бей, лишь краешек отколешь, да еще порежешься. Поэтому предлагаю еду и кров в обмен на службу – станешь моим Щитом.
– Значит, ты будешь меня учить? Что толку от Щита, если он не умеет сражаться?
Рэйт вздохнул.
– Да. Не хотелось бы нарушать законы и самому же себя наказывать.
Мальчик снова посмотрел на пирог с тмином. Потом сунул нож за пояс и протянул руку, только не Малькольму, а Рэйту. Сделку скрепили рукопожатием.
– Согласен, – кивнул мальчик, взял пирог и проглотил за считаные секунды, не уронив ни крошки.
– Вот так надо обращаться с едой, – назидательно сказал Рэйт Малькольму. Потом вновь посмотрел на мальчика и спросил: – Как тебя зовут?
Парень старательно облизывал пальцы, хотя с них в рот попадало больше грязи, чем крошек.
– Нужно ли мне использовать старое имя или можно выбрать новое?
– Все равно, – пожал плечами Рэйт. – Но как-то тебя звать надо, когда ты понадобишься.
– Пусть будет Фрэйхиндия.
– Нет!
– Это фрэйское слово, – заявил мальчик.
– Знаю. – Рэйт слышал, как Нифрон произносил слово несколько раз, обычно указывая в его сторону, так что вероятно оно значило «уродливый» или «неуклюжий».
– Ты знаешь, что оно означает? – спросил Малькольм.
– Неважно. Оно слишком длинное.
– Оно означает «убийца фрэев», – поведал Малькольм.
Мальчик кивнул.
– Так и зови меня, потому что я стану убийцей фрэев! Я буду самым великим воином всех времен и убью всех фрэев до единого!
Рэйт улыбнулся. Парнишка ему нравился. На подбородке еще ни волоска, а уже готов поднять оружие против целой расы.
– Тут с таким именем жить нельзя.
– Почему?
– Галанты обидятся. Мне нужен Щит, а не мишень. Выбери имя попроще, чтобы язык не ломать.
Мальчик нахмурился и все же уступил.
– Можешь называть меня Тэш.
– Тэш? – переспросил Рэйт. – Отлично! Хорошее дьюрийское имя.
– Мне нравится Фрэйхиндия, – проворчал мальчик.
– Решено, буду звать тебя Тэш, – объявил Рэйт своим лучшим командным голосом, которому явно не хватало властности. – Кстати, почему именно Тэш?
Мальчик пожал плечами.
– Так меня назвала мама.
Глава 11Под шерстью
«Как любитель слова, я очень рада, что лично присутствовала при появлении присловья “схорониться под шерстью”, хотя в наши дни мало кто знает, откуда оно появилось».
Дождь наконец прекратился, и клан Рэн высыпал из-под шерстяных навесов на залитое солнцем размокшее поле. В считаные часы мир вернулся на круги своя, а люди – к повседневным делам. Мойя вновь стала прясть, Брюс занялся резьбой по дереву, Риглз – шитьем из кожи. Овец и свиней вывели пастись; крестьяне, лишившиеся полей, смотрели за скотом, лишившимся пастухов.
– Слишком большая, – сказал Гиффорд Роан, ковыляя к ней на своем костыле.
Роан подняла взгляд и заслонила глаза от солнца. Гиффорд стоял над ней – темный силуэт в ли-море, надетой на летний манер так, что было видно колени.
– Так ты огня не фазведешь.
Роан посмотрела на палку, согнутую дугой из-за прикрепленной к обоим концам бечевы.
– Должна быть маленькая. – Гиффорд хихикнул. – А эта фазмефом с тебя.
Роан покачала головой.
– Нет, все правильно. Впрочем, может, потоньше… Я еще не закончила.
Она дернула бечеву пальцем и прислушалась к протяжному глубокому звуку.
– Эта штука не для того, чтобы фазжигать огонь, – понял Гиффорд.
– Нет, – ответила Роан. Поставив согнутую палку на землю, она посмотрела на Гиффорда. Он не спросил, откуда она взяла древесину. Интересно, сообразит ли? Гиффорд умен и догадлив.
Места в телегах не хватало, и с собой удалось захватить далеко не все, однако этот кусок дерева она не могла не взять. Роан слышала, что молния ударила в старый дуб, и непременно решила на него поглядеть. Ствол расщепился надвое, и Роан взяла чуть обуглившуюся сердцевину погибшего дерева просто потому, что хотела сохранить часть Магды. И теперь другой подходящей древесины у девушки не нашлось.
– Тогда для чего?
– Чтобы бросать всякие штуки.
Гиффорд прищурился и смерил палку взглядом, но расспрашивать не стал.
– А чем занимаешься ты? Снова делаешь чашки? – спросила Роан, зная, что большая часть изделий Гиффорда уничтожена. – Вчера Мойя и Брин ходили к поселку у моря. Там есть такое место, где люди меняются вещами – называется рынок. Девочки говорят, что посуда здесь ужасная. Похоже, они до сих пор формуют глину вручную и понятия не имеют о гончарном круге!
– Потому что у них нет Фоан, чтобы сделать гончафный столик. – Гиффорд широко улыбнулся.
– Еще они мажут посуду изнутри смолой, и на вкус у них вся еда как смола. Твоя посуда им точно понравится! Наверняка ты сможешь ее обменять.
– На что?
– На еду, вино, металл, соль. Есть такая ткань под названием лен – очень легкая, самое то для жаркой погоды, ее красят в разные цвета; Мойя положила глаз на одно фиолетовое платье… Поставишь свой прилавок – такой столик, на который кладут вещи для обмена. Брин говорит, на рынке полно людей, что ходят повсюду и заключают сделки. Ты имел бы большой успех!
– Может, мы могли бы пользоваться одним столиком. – Гиффорд указал на стену. – Те большие дефевянные сосуды, что ты мастефишь – настоящее чудо.
Роан прищурилась. Обычно она понимала, что Гиффорд хочет сказать. Из-за сложностей с буквой «эр» он избегал некоторых слов, но порой становился слишком изобретателен. Роан знала, как трудно ему разговаривать, и старалась по возможности угадывать. Хотя порой приходилось и переспрашивать.
– Баррели? – предположила она.
– Вот как ты их назвала? – расстроенно спросил Гиффорд, опуская взгляд.
– Нет. – Она посмотрела на костыль и нахмурилась. – Баррелями их назвал Дождь. У маленьких человечков есть названия для всего на свете.
– Тогда как же? Думаю, не дефевянные сосуды?
– Нет.
– Тогда как?
– Пожалуй, назову их словом «бочка».
– Почему?
Роан пожала плечами.
– Слово короткое. И звука «рэ» в нем нет.
Гиффорд улыбнулся.
– Как думаешь, у нас есть вфемя, чтобы сделать печь?
Роан снова пожала плечами.
– Печь строить недолго. Я помогу.
Гиффорд кивнул.
– Еще понадобится кое-что для глазуфи.
– Тут есть песчаный пляж и соленое море. Скалы я тоже видела. Если повезет, найдем немного металла. Давай сходим после обеда и разузнаем, что и как. – Роан оглядела согнутую дугой палку. – Интересно, можно ли ее укрепить оловом…
– Как это должно фаботать?
– О, сейчас покажу! – Роан достала из груды палок метательное копье.
У Гиффорда едва глаза на лоб не полезли.
– Это же копье галантов!
Роан кивнула.
– Взяла на время.
– Фэй знает? Он сам отдал его тебе?
Роан задумалась. Ни у кого конкретно она не спрашивала, но, когда брала копье, там был Эрес. Он ничего не сказал, значит, не возражал.
– Нет. Полагаю, он меня просто не заметил. Ну-ка, возьми эту штуку. Попробуй на вес.
Пристально глядя на девушку, Гиффорд прошептал:
– Фоан, ты… ты взяла офужие фэев?
Слово «фрэй» он использовал только в особых случаях.
– Да, мне нужно его изучить.
– Сколько оно у тебя?
– Пару дней.
– Дней! – Гиффорд забрал у нее копье. – Я все сделаю сам.
– Почему?
– Неважно.
Гиффорд переносил укусы пчел не морщась, заплывал на самую глубину озера и даже перечил вождю на общих сборах. Он был самым храбрым мужчиной, которого Роан знала, поэтому страх в его голосе ее встревожил.
– Что ты намерен делать? – спросила она.
– Все будет отлично. Я только отдам копье фэям. – Гиффорд невесело улыбнулся.
У Гиффорда было много улыбок, и Роан все их знала. Когда она бранила себя, он улыбался с грустью. Жизнерадостная усмешка служила ему маской. Напряженный зубастый оскал показывал, что Гиффорд чего-то не понял. Реже всего Роан видела его веселую улыбку.
– Ах да, чуть не забыл. Тебя Бфин звала.
– Где она?
– Схофонилась под шефстью.
Роан кивнула.
– Она схоронилась под шерстью с тех пор, как на нас напали великаны.
Гиффорд кивнул.
– Да. Да, пожалуй. Многие из нас схофонились под шефстью и уже давно.
Гиффорд ковылял в сторону лагеря галантов. В одной руке он нес украденное копье, второй опирался на костыль. Воины уважают силу и красоту, а у него не было ни того, ни другого. Долгие годы Гиффорда не оставляла надежда, что все изменится. Он верил: со временем спина его выпрямится, и он встанет на обе ноги. Зря верил.