– Любовники? Ну, ну, успокойся. Ты что, слышала, как она звонила твоему мужу? Ночью.
– Нет. Лена как-то странно себя повела, когда я рассказала ей про эти деньги. Я ничего не могла понять: как Вовка выследил Серебрякова, как он вообще узнал про эти доллары! А Лена разозлилась и отправила меня в маленькую комнату, чтобы Сережку уложила спать. Там снаружи такая щеколда, папа прибил. У нас сквозняки. Когда мы с сыном в комнату ушли, Лена вдруг взяла и щеколду эту задвинула. Я испугалась, стала в нее ломиться. В дверь. Схватилась в горячке за кресло, чтобы ударить. Оно тяжелое. А за креслом Вовкин халат. Со спинки, наверное, соскользнул, его и не хватились. Я сразу узнала этот халат, сама подарила на двадцать третье февраля, все ходила, выбирала. Как-то приехала с дачи, а халат исчез. Теперь лежит в Ленкиной спальне, из кармана бюстгальтер торчит. Не мой. Ленкиными духами пахнет. У нее дорогие духи, французские. Тут я все поняла. Сестра давно намекала, что ей меня жалко. Мол, жизни не знаю. Я разозлилась! Как ударю в дверь плечом! Щеколда сломалась. Плечо до сих пор ломит, там синяк. Огромный. Лена была в комнате, кому-то звонила. Я теперь поняла, кому. За сына я бы их обоих убила! Леша! Как они могли? Я подняла Сережу, быстренько его одела и вышла в прихожую. Там мы с Ленкой подрались. Первый раз в жизни. В детстве я ведь ее и пальцем не тронула. Даже ни разу не шлепнула…
– А зря.
– Как они могли, Леша? – Саша заплакала.
– Ну, ну. Успокойся. Что теперь поделаешь…
– Да, что поделаешь.
– Саша, мне надо ехать.
– Да, да.
– Мы потом обо всем поговорим. Поезжай домой, успокойся.
– Да, да… Домой? Я не могу.
– Езжай в квартиру родителей.
– А Лена?
– Ее увезли.
– Как же так? Я теперь что, совсем одна? Я не могу сейчас одна.
– Я приеду вечером. Скажи только, куда приезжать.
– Ты точно приедешь?
– Конечно. Куда?
– Ко мне. Все-таки домой поеду. К родителям в квартиру не могу. Там еще страшнее.
– Саша, я пошел.
– Да, да.
Из маленькой комнаты выглянул светловолосый мальчик, посмотрел на Леонидова исподлобья:
– Это злой дядя? – Он сжал маленькие кулачки.
– Нет, Сереженька! Это дядя хороший!
– А где злой?
– Он… Его увели.
– В тюрьму?
– Да.
Мальчик удовлетворенно кивнул:
– Значит, мы можем вернуться домой. А то мне не нравится у тети Наташи. Здесь нет моих игрушек!
– Можем вернуться, – кивнула Саша и подняла на Алексея влажные от слез глаза: – Приходи. Я жду.
«Как же нам всем будет тяжело! – подумал он, закрывая за собой дверь. – Ей, мне, моей маме и… мальчику. Как мы со всем этим справимся?»
Ему разрешили присутствовать на первом допросе. Елена Викторовна Завьялова сидела на стуле прямо, губы сжаты. Следователь, пожилой человек в пиджаке с кожаными заплатками на локтях, усталым голосом задавал дежурные вопросы. Елена отвечала сквозь зубы и с презрением смотрела на его поношенный пиджак. Алексея вдруг такая злость взяла! Ну сил нет! Но смолчал. Сидел в сторонке, внимательно слушал.
– Елена Викторовна, какие отношения у вас с вашим зятем Владимиром Заневским?
– Нормальные.
– Вы состоите с ним в связи? Иными словами, вы его любовница?
– Нет.
– Кому принадлежит идея убийства ваших родителей и Александра Серебрякова?
– …
– Кому вы звонили вчера ночью, когда пытались задержать в квартире сестру?
– Да, я звонила Володе, чтобы он приехал и забрал Александру! Она явно сошла с ума. Сестра на меня наговаривает. Это ревность. Ее фантазии.
– Расскажите, когда, как, при каких обстоятельствах вы спланировали убийство родителей? Кто исполнитель?
– Это была трагическая случайность! Я тут ни при чем.
– А про деньги, которые нашли в квартире Заневского, вы тоже первый раз слышите?
– Какие деньги?
– Пятьдесят тысяч долларов?
– Не знаю, о чем идет речь.
– Неужели? Антонова Светлана Анатольевна при вас упоминала об этих деньгах.
– Кто такая эта Антонова?
– Ваша соседка.
– И где же эта Светлана Анатольевна? – усмехнулась Елена. – Пусть при мне все подтвердит.
– Вы знаете, что подтвердить она ничего уже не сможет. Потому что ваш подельщик ее убил. Сегодня ночью.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Хорошо, Елена Викторовна, – тяжело вздохнул следователь. – Придется устроить вам очную ставку с Владимиром Заневским.
– Устраивайте…
Владимир Заневский держался не так уверенно. Он то и дело морщился: рана на голове саднила. Алексей разглядывал его широкое лицо с правильными чертами и пытался понять, как, за что она полюбила этого человека? Настолько, что вышла за него замуж. Должно быть, по женским меркам он привлекателен. Высок, строен, широк в плечах. Лицо приятное. Возможно, не попади Заневский под влияние Лены, жил бы себе тихо-мирно со своей красавицей женой и замечательным сыном. Или не жил бы?
– Где вы были вечером двадцать девятого августа?
– Я заходил к сестре своей жены. К Елене. Заносил ей на дом работу. У нас общие знакомые. А что, в этом есть какое-то преступление?
– В котором часу вы ушли?
– В половине десятого. Лена может это подтвердить. Ее родителей еще не было дома.
– И вы с ними не встретились возле лифта?
– Нет, я никого не видел. Спустился вниз и пошел к своей машине. Потом поехал домой.
– А откуда у вас дома деньги, пятьдесят тысяч долларов? Они были при Александре Серебрякове в тот вечер, когда его убили. Согласно показаниям свидетеля, который эти деньги ему передал, они были в целлофановом пакете с надписью английскими буквами. Описание в точности соответствует.
– Подбросили.
– А следы крови на нем? И ваши пальчики. Вы слегка запачкались в крови, когда брали пакет, Заневский. Там, в лифте, было много крови.
– Должен же я был посмотреть, что в этом пакете? Я взял его в руки потом. Когда подбросили.
– А кровь?
– Это моя кровь.
Следователь усмехнулся.
– А почему вы не принесли пакет в милицию?
– Не успел.
– Давно вы его обнаружили?
– Вчера.
– У вас дома были в последнее время посторонние люди? Кто мог подбросить деньги?
– Мало ли кто! Может, слесарь заходил или водопроводчик? Я целыми днями на работе.
– Хорошо, мы разберемся. Где вы были вечером седьмого сентября?
– Дома.
– А вчера вечером тоже дома?
– Да.
– Елена Завьялова звонила вам около полуночи. Вы не подошли к телефону.
– Я спал.
– А то, что жены нет дома, вас не удивило?
– Нет. Мы поссорились, я понял, что она ушла к сестре. Куда же еще?
– Светлана Антонова видела, как вечером седьмого сентября вы выходили из квартиры Елены Завьяловой в сопровождении Лилии Мильто.
– Кто такая эта Антонова?
– Соседка Завьяловых.
– Пусть сама скажет. При мне. Хочу ей в глаза посмотреть. Наговаривает на меня.
– Вы прекрасно знаете, что Антонова ничего подтвердить не сможет. Ночью вы ее тоже убили. Где спрятали тело, Заневский?
– Еще чего! Никого я не убивал!
– Зачем вы пытались взломать дверь в квартиру Натальи Михайловой? Ваша жена утверждает, что из-за денег, которые она вчера нашла. Вы хотели вновь избавиться от свидетеля.
– Еще чего! Она все выдумала! Детективов начиталась, вот и вообразила себе черт знает что! Она все придумала! Будто я хочу ее убить!
– А разве не так?
– Я просто хотел вернуть ее домой! И сына. Как муж имею право.
– Значит, вы никого не убивали?
– Еще чего!
– Подумайте хорошенько. Мы знаем, что организатор преступления Елена Завьялова, вашу вину доказать легко. А вот ее… Подумайте, может быть, стоит сказать правду? Зачем вам брать на себя чужую вину?
– Не надо меня запугивать. Вы сначала докажите, что я убил…
Владимира Заневского увели. Леонидов, усталый и слегка разочарованный, поехал успокаивать Сашу. Он не ожидал, что преступники проявят такое упорство. Это все Елена, ее влияние. Нужны веские доказательства.
Саша открыла дверь. Он никогда раньше не видел ее в домашнем халате. Она была сонная, слегка растрепанная и взволнованная. Синие глаза по-прежнему испуганные. Леонидов вдруг вспомнил, что ночью эта женщина высадила дверь хрупким плечом и вырвалась из квартиры убийцы. Елена не смогла ей помешать.
– Ты как? – первым делом спросил он.
– Заходи. – Саша посторонилась. Он почувствовал запах ландышей. – Мы ничего. Спать только все время хочется.
– Это у тебя реакция на стресс.
Он вошел. Квартира была однокомнатная. На кухне горел свет, дверь в единственную комнату прикрыта.
– Сережка спит, – предупредила Саша. – Ему сегодня досталось. А я на работе договорилась, что возьму отгул. Завтра. Думать ни о чем не могу. Только о них.
– Понимаю.
– Тебя покормить?
– Если можно.
– Можно. Руки мой. Ванная здесь.
У него было такое ощущение, что после долгой-предолгой командировки он вернулся к себе домой. А дом его там, где эта женщина. Вот все и решилось.
Потом он сидел за столом, ел суп и рассказывал. Саша слушала сосредоточенно. О том, как убили Лилию Мильто, какая участь постигла соседку Светлану Антонову.
– Как он там? – спросила вдруг, имея в виду мужа. У Алексея дрогнуло сердце.
– Ты его любишь?
– Любила когда-то. Раз замуж вышла. Он ведь не был таким. Все изменилось после того, как я вышла на работу. Из декрета. Года три назад. На меня столько свалилось! Работа, ребенок, домашние дела… У нас не было времени поговорить. Иногда мне казалось, что с Володей что-то происходит. Он стал жадным. До денег. Стал фантазировать о том, как было бы хорошо поехать за границу, отдохнуть. В пятизвездочном отеле. Купить машину, иномарку. Пойти в дорогой ресторан поужинать. Говорил, что мы живем серо, скучно. Без фантазии. Что я не умею тратить деньги. А какие деньги? Его и мою зарплату? Я не понимаю, что я должна была сделать?
– Саша, успокойся. Делать должен был он, потому что он мужчина.