Уроки однородной комплектации команды корабля и единого командования, как и уроки применения больших пушек, добились признания лишь постепенно. Испанцы и португальцы учили их медленнее, чем англичане и голландцы. Имея более жесткую общественную иерархию, они были менее готовы поручить командование профессионалам-морякам и с меньшей критикой относились к мореходным качествам людей, которым по праву рождения или ввиду военного опыта было вверено командование кораблями. Имея более укоренившуюся традицию ведения сухопутных войн, они не могли легко принять идею о боевой единице, полностью укомплектованной моряками и полагающейся на свои пушки. По Carreira da India кораблям приходилось возить солдат в качестве подкреплений для гарнизонов, оставленных на Востоке. Солдаты были полезными в случае отражения абордажных нападений пиратов и др.; но большую часть времени в плавании они были непопулярными и причиняющими беспокойство пассажирами. В красочной летописи катастроф – в Historia tragico-maritima многие инциденты иллюстрируют эти недостатки. В переломные моменты на кораблях, находившихся на грани кораблекрушения или затопления, вспыхивали ссоры между солдатами и моряками; у капитана, отвечавшего за командование, не хватало знаний навигации, чтобы отдавать правильные приказы; шкипер, который знал, что следует делать, не имел полномочий заставить повиноваться своим приказам. Во многих случаях исходом был хаос и «спасайся, кто может». Однако контраст между Севером и Югом не следует преувеличивать. Испания в конце XVI в. могла выпускать морских командиров, таких как Менендес де Авилес и Альваро де Босан Санта-Крус, высокой квалификации и с немалым опытом плавания в океане. В Англии флоты все еще могли быть доверены дворянам-военным, таким как Ричард Гренвиль (Гренвилл), который поздно пришел в профессию моряка, осуществлял командование, не имея предыдущего опыта, и учился в процессе его накопления. Что касается дисциплины, то этот пункт в XVI в. никогда не был бросающейся в глаза особенностью военных ни на суше, ни в море. Даже Дрейку приходилось время от времени подавлять бунты; а такой знающий исследователь, как Генри Гудзон, будучи моряком и командовавший моряками, встретил свою смерть во время такого бунта. При всех этих чертах и контрастах есть одно общее правило: на протяжении всей эпохи разведывательных исследований европейские корабли и флотилии как боевые единицы значительно превосходили любые неевропейские корабли и флотилии, с которыми они встречались в Атлантическом, Индийском или Тихом океанах. Несмотря на их малую численность, ни одна неевропейская держава на тех океанских берегах не была достаточно сильной, чтобы бросить вызов европейским кораблям в открытом море. Немногие державы были достаточно сильны, чтобы отказать им в торговых привилегиях и разрешении создавать в гаванях на своей территории базы, которые требовали европейцы.
Разведывательные исследовательские экспедиции были главным образом морскими, и большая часть боевых действий, которые их сопровождали, были морскими или десантными. Однако европейцы, которые плыли за моря, вынуждены были сходить на берег, чтобы либо вести переговоры, либо торговать, либо создавать колонии. На берегу им часто приходилось сражаться. Моряки, разумеется, не были против этого; даже когда они находились на борту своего корабля, их пушки не всегда спасали их от необходимости рукопашных схваток. Однако как боец моряк имел свои собственные особенности. Он не привык носить доспехи; офицеры по привычке надевали их, так как это был символ общественного положения, а не только защита, но рядовые их не носили, и это было благоразумно, так как для абордажного боя требовались ловкость и проворство. Моряк редко имел сколько-нибудь серьезную подготовку в применении ручного огнестрельного оружия; и это был один из недостатков отсутствия на корабле солдат, который помогает найти объяснение тому, почему арбалет долгое время оставался в ходу во время морских схваток после появления аркебузы, а чуть позднее мушкета, которые вытеснили арбалет как устаревшее оружие на суше. Моряк умело управлялся с ножом и абордажной саблей, но при обращении с основным оружием пехоты того времени, пикой, ему не хватало дисциплинированного самообладания обученного солдата, что вполне естественно, так как его никогда так не муштровали, как солдата. В групповых боестолкновениях на берегу эти черты могли стать серьезным недостатком. Чтобы обеспечить себе устойчивое положение в странах, которые они открыли, первопроходцы эпохи разведывательных исследовательских экспедиций вскоре обнаружили, что не могут совершенно обойтись без солдат, которые были нужны, чтобы сражаться на суше.
Когда португальцы основали свои торговые фактории за морями, они укрепили их и заселили частично хорошо обученными солдатами, привезенными из Португалии, и частично местными новобранами – в основном христианами-несторианцами под командованием португальских офицеров. Эти войска со временем пополнились рекрутами из среды полукровок – потомков португальских солдат, поселившихся на побережье. Гарнизоны часто подвергались осадам, а иногда испытывали очень сильное давление. Главными проблемами таких гарнизонов были небольшая численность и временами отсутствие дисциплины. Своими успехами они были обязаны храбрости – храбрости людей, загнанных в угол, умелому руководству, господству на море, которое было у них за спиной, и отсутствию единства в стане их противников. В этой войне португальцы сражались как одна из многих воюющих региональных держав. На суше они были второстепенной державой. В Западной Африке, действительно, они имели превосходство в оружии; но в Индии у них не было большого превосходства ни в оружии, ни в тактике, и им всегда не хватало кавалерии. По этим причинам они редко могли, даже когда хотели, сделать первый шаг за пределы крошечных укрепленных районов, находившихся под их контролем. Время от времени они воевали на суше в качестве наемников-союзников восточных владык. Они поддерживали индусского правителя Виджаянагара Кришну Райя в Южной Индии, хотя и не очень последовательно и не очень эффективно, против его врагов-мусульман. Они вмешались – более решительно из-за обладания современным огнестрельным оружием – и встали на защиту коптского королевства Абиссинии (Эфиопии) от нападений мусульман, которые в противном случае захватили бы его. Однако эти военные операции проходили с относительно небольшим размахом. В основном военные действия португальцев на суше в эпоху разведывательных экспедиций ограничивались минимумом, необходимым для защиты их баз в гаванях преимущественно морской и торговой империи.
Этапом эпохи разведывательных исследовательских походов, на котором первопроходцы перестали полагаться на помощь своих кораблей и начали продолжительные военные кампании на суше, было завоевание испанцами Америки. Яркий и быстрый успех их завоевательных войн – а все они велись против врагов, обладавших огромным численным превосходством, – требует некоторого объяснения. В отличие от неагрессивных индейцев на островах Карибского бассейна и даже гораздо менее безобидных карибов оседлые американские индейцы высокогорных районов на материке знали, что такое организованная крупномасштабная война. Некоторые из них, особенно ацтеки, сделали из войны культ. У них были военачальники, кланы или своего рода ордена профессиональных воинов и прекрасно организованная система территориального призыва на военную службу, благодаря которой можно было собрать большое количество вооруженных людей под командованием их местных вождей за сравнительно короткий срок. У них также была служба гонцов, которые могли доставлять сообщения на большие расстояния, по крайней мере так же быстро, как и в то время в Европе. Их оружие было примитивным по европейским меркам, так как было сделано в основном из дерева и камня, но тем не менее грозным. Их maquauhuitl — боевой топор, сделанный в виде крепкого древка с обсидиановыми лезвиями, мог отрубить голову коню. Для метания различных снарядов у ацтеков и других были эффективные пращи, копьеметалки, а в некоторых местах – длинные луки. Их нательные доспехи, сделанные из стеганой хлопчатобумажной ткани, были легкими и эффективными. Некоторые испанцы в тропической жаре снимали свои собственные доспехи из кожи и стали и начинали носить местные доспехи вместо своих. Тактика индейцев была сравнительно простой, а их привычка сражаться в плотной массе на открытом месте делала их уязвимыми для огнестрельного оружия; но они быстро учились и иногда демонстрировали немалую приспособляемость при использовании укрытий, подготовке засад и военных хитростей и выборе позиции на пересеченной местности, на которой не могла маневрировать кавалерия.
Приготовления Испании к войнам в Америке в тот период, когда быстро развивались и изменялись приемы ведения войны на море и на суше, носили бессистемный и удивительно старомодный характер, навевавший воспоминания о первых Крестовых походах или рыцарских романах позднего Средневековья. Корабли были не военными, а небольшими каботажными судами, купленными или зафрахтованными для транспортных перевозок. Но это не имело значения, так как не было никакого сопротивления на море и локальные столкновения – на суше. Вооруженные силы были не организованными армиями в европейском понимании, а разношерстными группами авантюристов, каждый из которых вооружал себя, как только мог, или присоединялся к лидеру, который обеспечивал его оружием. Среди них были профессиональные или полупрофессиональные солдаты, которые служили под командованием Великого Капитана (Гонсало Фернандеса де Кордова (1453–1515) прославился на завершающем этапе Реконкисты, а также в Италии и Греции), были также кузнецы, пекари, ювелиры, плотники, люди, которые жили своим умом, люди вообще без профессии, которые свой единственный опыт сражения получили в кабацких драках. Однако они приехали из суровой страны и были привычными к тяжелой и скудной жизни; из них получались самые грозные бойцы. Командирами были в основном обедневшие дворяне, обученные владеть оружием по обычаю того времени, но они не были профессиональными солдатами. Некоторые – Франсиско Писарро, например – были головорезами неясного происхождения. И дисциплина, и тактика были в основном импровизированными; и это было к лучшему, так как конкистадоры оказались в новой для себя ситуации, которую не мог предвидеть ни один учебник по боевой подготовке. Оружие и экипировка были такими же разношерстными, как и люди; среди оружия было поразительно мало такого, какое в Европе сочли бы современным, и оно, безусловно, само по себе не давало подавляющего превосходства отрядам испанцев. Наличие огнестрельного оружия, естественно, было очень важным моментом, но, вероятно, не решающим фактором. Корабль везет оружие туда, куда он идет; но на суше пушку нужно было тащить через горы и болота вручную. Армия, с которой Кортес вторгся в Мексику, имела лишь несколько пушек, снятых с кораблей в Веракрусе. Сначала их тащили моряки, потом индейцы из союзных войск, и, наконец, они были установлены в лодках на озере Тескоко при осаде Теночтитлана. Вероятно, они были очень маленькими и, наверное, не очень эффективными, хотя, без сомнения, шум и дым от их выстрелов производили сильное впечатление. Помимо пушек, у Кортеса имелось 13 мушкетов. Но важнее огнестрельного оружия были, наверное, кони. Быстрым успехом в «наведении мостов» через Атлантический океан разведывательные экспедиции были обязаны во многом опыту, полученному за несколько веков Крестовых походов при транспортировке лошадей по морю. Берналь Диас в нескольких случаях приписывал победу «с Божьей помощью лошадям». Но у Кортеса было только 16 лошадей, когда он высадился на сушу, и несколько из них вскоре были убиты в сражении. В основном его люди сражались пешими, с мечами, пиками и арбалетами. На их стороне было преимущество стали перед камнем, но они не были хорошо экипированной европейской армией, воевавше