padrao. Кан вернулся в Португалию в 1484 г., привезя с собой нескольких конголезских жителей, чтобы научить их христианской вере и приучить носить одежду. Кану был оказан более чем обычно восторженный прием; его конголезцев чествовали в Лиссабоне и отправили к королевскому двору для обучения, а Диоги Кан был посвящен в рыцари. Любопытная история облетела Рим и Лиссабон на следующий год – о том, что люди португальского короля на самом деле достигли Индийского океана, о чем король уведомил папу римского. Непосредственно к югу от мыса Санта-Мария находится залив Лусира Гранде; вполне возможно – хотя маловероятно, что это случилось с таким дотошным исследователем, – что Кан принял Лусиру Гранде за Индийский океан и сообщил о нем королю. Если это так, то второе плавание Кана в 1485–1487 гг. стало жестоким разочарованием: он доплыл на юг до 22° южной широты почти до тропика Козерога и установил свой последний padrao на мысе Кросс на 21°47′ южной широты – чуть севернее залива Уолфиш-Бей. На обратном пути Кан снова вошел в реку Конго, вернул своих конголезцев на родину, был радушно принят местными жителями и повел свои корабли, преодолев грозный водоворот, где гигантский поток, сдавленный до 800 метров, мчится со скоростью 18,5 км/ч, до водопадов Еллала – это был самый трудный и опасный отрезок пути. Ничего наверняка не известно о его возвращении или его последующей жизни. Возможно, он впал в немилость из-за того, что разочаровал короля, так как Жуан II не обладал терпением принца Энрике. Быть может, он умер на обратном пути. Диогу Кан исследовал 1450 миль неизвестных тропических берегов, большую часть пути проделав против Бенгельского течения и юго-восточных пассатов.
Все возрастающая продолжительность африканских экспедиций ставила трудные проблемы снабжения продовольствием маленьких каравелл, участвовавших в этих предприятиях. Дерево и воду можно было добыть в разных местах на побережье Анголы и Юго-Западной Африки, но продуктов питания там взять было нельзя. Преемник Кана – такой же талантливый и еще более известный Бартоломеу Диаш – взял в экспедицию целый корабль для перевозки продовольствия в добавление к своим двум каравеллам, которые вышли из Лиссабона в 1487 г. Он снабдил каравеллы продовольствием с этого плавучего склада в Ангре-Пекене (Малой Гавани), возможно, в заливе Людериц, и оставил это судно там с небольшой командой на борту приблизительно в Рождество. Оттуда они шли против ветра и течения приблизительно до мыса Кейп-Вольтас с юго-восточным ветром, который все крепче дул им навстречу; там они встали у берега, чтобы подождать попутного ветра. Они плыли на зюйд-зюйд-вест много дней, пока приблизительно на 40° южной широты наконец не поймали преобладающий западный ветер. Они пошли на восток и плыли так несколько дней, надеясь вернуться к берегу, и таким образом зашли далеко на восток от долготы мыса Кейп-Вольтас южнее устья реки Оранжевая, затем повернули на север и, наконец, случайно наткнулись на сушу в районе Мосселбай (Моссел-Бей). Они обогнули мыс Доброй Надежды и, не разглядев его, и поплыли вдоль побережья на восток и северо-восток мимо бухты Алгоа до устья реки Грейт-Фиш. Течение здесь поворачивает на юго-запад, и вода теплая, что является доказательством, подтверждающим, что путь в Индию открыт; но люди Диаша, уставшие и беспокоившиеся о провианте, уговорили его повернуть назад. Никакого бунта не было; привычка выносить важные решения на общее собрание была глубоко укоренена во всех моряках в эпоху разведывательных исследовательских экспедиций, и немногие капитаны, находясь далеко от дома, отваживались действовать вопреки принятым решениям, если не могли переубедить людей. Именно на обратном пути Диаш заметил большой мыс, который он искал. Это был такой же удачливый, как и храбрый и умелый, мореплаватель; самая южная точка Африки – не мыс Доброй Надежды, а мыс Игольный, расположенный восточнее. Течение у мыса Игольного сильно поворачивает на северо-запад, и парусный корабль, огибавший мыс Доброй Надежды слишком близко, рисковал оказаться запертым в бухте Фолсбай (Фолс-Бей) или столкнуться с мысом Дейнджер. Диаш открыл не только путь в Индию, но и одно из самых важных правил – как туда добраться под парусами. В Ангре-Пекене он нашел свой складской корабль с лишь тремя живыми членами команды. Он установил padrao в месте, которое сейчас известно как Пойнт-Диаш, зашел ненадолго в крепость Элмину по дороге домой и, наконец, достиг Лиссабона в декабре 1488 г.
В течение периода, когда Кан и Диаш совершали свои плавания, Жуан II собирал информацию о странах, до которых мореплаватели надеялись добраться. Если начинать торговлю с Индией, то было важно знать что-нибудь о географии индийского побережья, о политической и коммерческой ситуации в этой стране и по возможности установить предварительные контакты. Даже если (что казалось возможным, если судить по сообщениям Кана) вокруг Африки нельзя проплыть, то в Индию все еще можно было попасть, пройдя вверх по течению африканских рек или совершив путешествие через весь континент по суше, но для этого понадобились бы могущественные друзья в Африке. Отсюда и настойчивый интерес к пресвитеру Иоанну – полумифическому королю-священнику, которого все чаще в случайных сообщениях отождествляли с правителем христианской Эфиопии, находящейся где-то в глубине Африки. В Бенине и других местах на берегу Гвинейского залива португальцы слышали рассказы о могущественных властителях в глубине континента. Эти рассказы можно было бы отнести на счет любого из многочисленных эмиратов Западного Судана, но они в умах слушателей естественным образом ассоциировались с легендой о пресвитере Иоанне. Произвольные исследования рек Западной Африки не принесли никаких результатов. Оставалась возможность установить предварительные контакты с восточной стороны Африки. В 1480-х гг. ряд исследователей были отправлены в роли послов из Португалии в различные уголки Ближнего и Среднего Востока, чтобы узнать все, что только возможно, об Индии и по возможности установить отношения с пресвитером Иоанном. Самым успешным из этих португальских путешественников был Перу Ковильян, который покинул Лиссабон в 1487 г. – в тот же год, когда Диаш отплыл к мысу Доброй Надежды. Ковильян был плутом, которого раньше использовали в качестве шпиона в Испании и Марокко. Он путешествовал под видом купца-мусульманина (Ковильян говорил на арабском языке) через Каир и Суакин в Аден, откуда на арабской дау отплыл в Каликут. Там он провел разведку портов на Малабарском берегу, включая Гоа – место торговли арабскими скакунами в Индии. С Малабарского берега он отплыл в Ормуз – огромный торговый перевалочный пункт Персидского залива, а оттуда – в Софалу, где провел соответствующую разведку арабской торговли на восточном побережье Африки. После этого он возвратился в Каир, прибыв туда в конце 1490 г. До этого момента было бы еще возможно – всего лишь возможно! – проследить путь Ковильяна в наши дни, заменив Кувейт на Ормуз и Кочин или Коломбо на Каликут, так как маршруты движения парусных судов, которые он описывал, – это маршруты, по которым все еще ходят некоторые сохранившиеся до наших дней багалы и им подобные парусники; но только самые отважные и закаленные моряки пойдут на это. Однако после 1490 г. история Ковильяна, и так уже смелая, становится фантастической. Проведя несколько месяцев в Каире, он отправился в Мекку, переодетый паломником, – чрезвычайно опасный поступок, выходивший за рамки порученного ему дела. В конечном счете в 1493 г. после дальнейших приключений он добрался до Абиссинии (Эфиопии) и там провел оставшиеся годы своей жизни (умер в 1530 г.) как могущественный и доверенный (но, вероятно, пленный) слуга императора Эфиопии. Во время своего пребывания в Каире в 1490 г. он, однако, нашел гонца, чтобы отвезти отчет о своих путешествиях Жуану II. Если это письмо достигло короля – и хотя явных доказательств нет, есть причина верить в это, – то тогда у короля был не только отчет Диаша о морском пути в Индийский океан, но и свидетельский отчет о торговом пути в самом океане[26]. Командир экспедиции мог получить указания, к каким гаваням направляться и – шире – чего ожидать там по прибытии.
Баррош пишет, что Диаш назвал свой мыс мысом Бурь и что именно король изменил это название на мыс Доброй Надежды. Переименование откладывалось несколько лет. Отсрочка в 10 лет между возвращением Диаша и отплытием Васко да Гамы требует объяснения. Естественно, плавания в Индию небольшие европейские королевства не могли предпринимать, не обдумав все как следует. Существовали политические проблемы внутри страны и споры о престолонаследии, которые отвлекали на себя внимание короля. В марте 1493 г. ситуацию запутало возвращение судна Nina Колумба – к португальскому берегу южнее Лиссабона, в устье реки Тахо (Тежу) – по словам членов ее команды – после пересечения Атлантики от самой восточной оконечности Азии. Утверждения Колумба по крайней мере требовали расследования, а возникшая дипломатическая ситуация – осторожного урегулирования. В 1495 г. умер дальновидный Жуан II, и, хотя его преемник Мануэл I с энтузиазмом относился к проекту в отношении Индии, переход королевской власти к наследнику неизбежно растягивал отсрочку в его исполнении. Помимо этих политических трудностей, такая отсрочка, вероятно, была необходима или, по крайней мере, желательна по чисто формально-юридическим причинам. Отчет Диаша о многих сотнях миль плавания вдоль берега по воле юго-восточных пассатов, с точки зрения моряка, был удручающим. Исследователь, наверное, и мог бы потягаться с такими условиями, но купцы не могли позволить себе делать это регулярно. Васко да Гама не пошел по пути Диаша, и, судя по инструкциям, которые он получил, есть основания предполагать – хотя явных доказательств этому нет, – что период в десять лет был потрачен на то, чтобы собрать информацию о циркуляции атмосферы в центральной и южной частях Атлантического океана, которую можно было бы получить лишь из экспедиций, о которых не сохранилось никаких записей.