[40]. Эта экспедиция достигла Бразилии приблизительно на 5° южной широты (5°30′ ю. ш.) и исследовала все ее южное побережье, а вернулась назад вдоль западного побережья Африки. Это было самое важное плавание Веспуччи, потому что оно указало курс, которым потом прошли Солис и Магеллан в поисках пути на запад. Веспуччи повторно посетил Бразилию в своей четвертой экспедиции в 1503 г. и в 1505 г. возвратился в Испанию. Он был назначен главным лоцманом Casa de Contratacion в Севилье и оставался на этом ответственном посту до самой своей смерти в 1512 г.
Работа Веспуччи была важной из-за широкой популярности его произведений. Его успехи как исследователя не могут сравниться с достижениями Колумба; он был известен больше как толкователь открытий. После него вся Европа признала Америку тем, чем она и была, – новым континентом и преградой между Европой и Азией. Для всех, кроме португальцев, это была нежелательная преграда. Еще ни у одного государства не появилось желание оспаривать монополию Португалии на путь, открытый Васко да Гамой. Но ни успеха да Гамы, ни неудач Колумба и Кабота, ни увеличивающегося количества доказательств ценности Нового Света самого по себе не было достаточно для того, чтобы убить надежду достичь Азии, плывя на запад. Эта проблема явно состояла не в том, чтобы проложить путь через архипелаг островов, а в том, чтобы найти проход через или в обход массива суши, протяженность которой с востока на запад была неизвестна.
Сильное западное течение в Карибском море вдоль северного побережья Южной Америки было замечено Колумбом и породило в нем веру в то, что Северная и Южная Америки – отдельные массивы суши. Обратное северо-восточное течение через Флоридский пролив на протяжении нескольких лет не замечалось; Колумб и другие мореплаватели доказывали, что такой огромный объем воды должен иметь какой-то выход. Карибское море подавало самые большие надежды на морской путь на запад к Азии. Эта надежда стала ослабевать и в конце концов угасла из-за сообщений испанских искателей приключений – Бастидаса, Охеды, Никуэсы, Бальбоа, Фернандеса, Кортеса, которые, выходя в море с островов в поисках золота или рабов, проходили вдоль берегов Центральной Америки, Юкатана и Мексики в период между 1500 и 1520 гг. Однако эти люди обнаружили существование другого океана по ту сторону Америки – и это было решающим фактом. Бальбоа, идя по маршруту, указанному индейцами, в 1513 г. пересек Дарьенский перешеек и был первым европейцем, который увидел Тихий океан, побережье которого простиралось на восток и запад, насколько охватывал глаз, и было отделено от Карибского моря полосой суши шириной менее 50 километров. Открытие Бальбоа предполагало две возможности. Если в Центральной Америке не существует никакого пролива, то следует перевезти через перешеек инструменты и материалы и строить корабли на берегу Тихого океана. Как вариант, атлантическое судоходство, возможно, найдет путь в южную часть Тихого океана, следуя юго-западному уклону Атлантического побережья Южной Америки, как это делали Веспуччи и другие, и в конечном итоге обойдя Бразилию с юга.
Почти каждый европейский монарх так или иначе мечтал найти западный путь. Это присущее всем честолюбие требовало специалиста нового типа – профессионального исследователя. В начале XVI в. исследовательская деятельность велась небольшой группой людей, чья верность национальным интересам не очень их волновала и которые были в достаточной степени квалифицированы и готовы предпринять исследование по поручению любого принца, который возьмет их на службу. Они были морскими аналогами огромной армии наемных солдат, которые к тому времени сделали своей профессией ведение войны на суше в Европе. Большинство из них были итальянцами, как Веспуччи, Верраццано и два Кабота – отец и сын, или португальцами, как Фернандес, Магеллан и Солис. Они служили по очереди королям Испании, Португалии, Франции и Англии и венецианскому дожу. На фоне растущей зависти и дипломатических противоречий они меняли свою лояльность и от одного королевского двора к другому несли информацию, которую их наниматели предпочли бы хранить в тайне. И все же их знания были настолько ценны, что этих исследователей и мореходов встречали с распростертыми объятиями везде, где им хотелось обосноваться. Правительству Португалии повезло больше многих нанять к себе на службу своих собственных подданных и сохранить свои собственные секреты; плавания португальцев на Восток были организованы короной и проходили под командованием ее офицеров; но в конечном счете именно португальский «моряк удачи» на службе Испании открыл секрет прохода в южную часть Тихого океана.
Поступление Магеллана на службу испанской короне стало кульминацией долгого дипломатического соперничества. В 1494 г. испанцы заключили плохую сделку и невольно отказались от права исследовать Бразилию. Португальцы воспользовались своим преимуществом, заручившись утверждением римским папой этого договора в булле Еа quae, изданной Юлием II в 1506 г. Эта булла пресекала любые попытки вернуться к демаркационной линии, указанной папой Александром VI. К тому времени регулярное прибытие грузов специй в Лиссабон показало испанцам, что их обошли в гонке за Острова пряностей. Поэтому они стремились использовать Тордесильясский договор, чтобы сдержать продвижение португальцев на Дальнем Востоке в надежде на то, что путь на запад вскоре будет найден. По версии испанцев, демаркационная линия, установленная договором, опоясывает весь мир, деля мир на две половины. В одной половине все незанятые или языческие земли должны были стать наградой Португалии, в другой половине – Испании.
Карта Карибского моря
Португальцы со своей стороны не собирались принимать какие-либо ограничения их восточной экспансии. Даже после того как они достигли Молуккских островов, у них не было точных средств измерения долготы островов, и они не знали размеров Тихого океана. Если бы точка зрения испанцев на договор о демаркации была принята, то это не значило бы, что Молуккские острова наверняка оказались бы по португальскую сторону от разграничительной линии. Поэтому португальцам нужно было авторитетное заявление, что демаркационная линия ограничивается Атлантическим океаном, что она служит просто для того, чтобы каждое государство определяло маршрут следования в Индию. И снова они обратились за поддержкой к папской власти.
Добродушный гедонист папа Лев X заинтересовался открытием и был дружески настроен по отношению к Португалии. Воображение папы недавно потешил подарок – выполнявший разные трюки слон, присланный в Рим Албукерки. В 1514 г. папа согласился удовлетворить все просьбы португальцев. Булла Praecelsae devotionis дала папское благословение открытиям и завоеваниям, которые могли совершить португальцы, и даровала Португалии все земли, которые могут быть захвачены у языческих народов не только в Африке и Индии, но и в любом регионе, до которого можно доплыть, держа курс на восток.
Магеллан хотя и был португальцем, был вынужден по сложившимся обстоятельствам игнорировать решение буллы. До даты ее выхода он пробыл на Востоке уже несколько лет и присутствовал при взятии Малакки. Точно неизвестно, посещал ли он Молуккские острова, но некоторые его друзья, безусловно, на них побывали, и он знал широту островов. Что же касается их долготы, то он считал, что Молуккские острова расположены достаточно близко к Южной Америке и находятся в регионе, который испанцы считали своей сферой влияния. В этом он, конечно, ошибался. Магеллан также полагал, что путь на запад можно найти, следуя по маршруту третьей экспедиции Веспуччи (имеется в виду экспедиция Гонсалу Куэлью, а Веспуччи был в ней астрономом) до самой крайней оконечности Южной Америки. В этом он был прав. Когда в 1515 г. Солис совершил плавание к заливу Ла-Плата (эстуарий реки Парана), Магеллан опросил выживших[41] и по их сообщениям вычислил, что благодаря юго-западному уклону побережья к югу от Ла-Платы вся южная территория оказывается в сфере влияния Испании. И в этом он тоже был прав. Было ясно, что успешное плавание, основанное на рассуждениях Магеллана, никому не принесло бы пользу, кроме испанцев; было бесполезно просить правительство Португалии финансировать такую экспедицию. Так что Магеллан обратился к Испании с предложением открыть богатые острова на Востоке, находящиеся в испанской зоне, до которых можно добраться полностью по испанскому маршруту.
В договоре Магеллана с испанским королем (с 1516 до 1556 г.) Карлом I (он же с 1519 по 1555 г. – император Священной Римской империи Карл V) Молуккские острова особо не упоминались. Магеллан знал, а Карл Y, вероятно, нет, что португальцы уже достигли Молуккских островов и что в связи с этим булла Praecelsae devotionis применима к этим островам. Наверное, Магеллан надеялся найти другие в равной степени ценные острова на той же долготе; но Молуккские острова считались пунктом его назначения. Его предприятие показалось актом агрессии по отношению к Португалии и актом открытого неповиновения папе римскому. Правительство Португалии пыталось всеми возможными дипломатическими средствами остановить эту экспедицию, но безуспешно, и в сентябре 1519 г. Магеллан отплыл из Севильи с флотилией из пяти кораблей, нагруженных такими товарами, какие его опыт плаваний под португальским флагом счел подходящими для торговли на Востоке.
События плавания Магеллана были талантливо описаны Антонио Пигафеттой, который ушел с ним в плавание и трогательно воздал должное его руководству экспедицией. Подобно Колумбу, Магеллан был иностранцем, командовавшим обидчивыми испанцами, и первая часть его плавания была омрачена ссорами между португальскими и испанскими офицерами. Флотилия дипломатично обошла побережье Бразилии[42] и впервые пришла к берегам Патагонии – в холодную и голую бухту Сан-Хулиан у 40° южной широты, населенную «горсткой самых примитивных людей в мире». Здесь произошел неизбежный бунт, который быстро и решительно был подавлен Магелланом с последовавшей казнью зачинщиков. Южнее Магеллан потерял два корабля – один потерпел кораблекрушение во время разведки у 50° южной широты, другой южнее 52° южной широты дезертировал и ушел в Испанию. Магелланов пролив – самое опасное место для парусных кораблей. Пролив проходит через лабиринт скал и островов, здесь якорные стоянки скалистые и ненадежные, а крутые склоны покрытых льдом гор п