[49]. Его энергия все больше ограничивалась деловой активностью, управлением своими сахарными плантациями и скотоводческими хозяйствами в Оахаке и домом в городе Мехико. В конце концов, в 1539 г. он устал от Нового Света и возвратился в Испанию, где жил в уединении на доходы от своих владений маркиза. Его репутация командующего экспедициями против полуварварских племен не имела большой ценности в Европе. Короне не были нужны ни его служба, ни его советы даже в таких регионах, как Северная Африка, где они могли бы быть оценены. Он умер в своем доме в Кастильеха-де-ла-Куэста неподалеку от Севильи в 1547 г.
Тем временем другие конкистадоры были очень заняты в далеких краях – в Южной Америке; и ко времени прибытия Мендосы в Мексику силой испанского оружия была порабощена еще одна грозная империя американских индейцев, империя инков. Еще со времен оккупации Дарьена до испанцев дошли сведения о развитых и процветающих государствах на юге материка. Главные политические и религиозные центры древнего Перу находились высоко в Андах, охраняемые гигантскими бастионами горных хребтов. Здесь на высоте от 2700 до 4000 метров над уровнем моря клан и династия инков установили свою военную власть, которая ко времени прибытия сюда испанцев простиралась почти на 4 тысячи километров с севера на юг и имела свою столицу в городе Куско[50]. Империя инков держалась на жесткой общественной дисциплине, основанной на общинном землевладении и широко распространенной системе принудительного труда. Дисциплина предписывалась тщательно продуманным и пышным культом правителя, а ее исполнение обеспечивали: военная организация, имевшая крепости и склады в стратегических пунктах, и раскинувшаяся по всей империи сеть горных дорог и мостов из канатов, скрученных из лиан. Государство инков было гораздо лучше организовано, чем государство ацтеков в Мексике, и его коммуникации были лучше с учетом чрезвычайно пересеченной местности; но в целом характер перуанцев был менее кровожадным, и человеческие жертвоприношения у них прекратились еще до появления испанцев. Материальная культура империи инков находилась в основном на уровне каменного века, но они были искусными мастерами по мягким металлам и больше, чем мексиканцы, использовали орудия труда из меди, свободно использовали золото и серебро для украшений и даже для утвари. Они были искусными высокопрофессиональными ткачами, которые использовали хлопок вблизи побережья, шерсть ламы и викуньи – в горах. У инков не было письменности, но они пользовались наборами шнуров с узлами для подсчета, например, полученной дани. Их сельское хозяйство было основано не на зерновых культурах, таких как кукуруза, а на корнеплодах – главным образом разнообразных видах картофеля. Их города были надежно и искусно построены из тесаного камня. Подобно мексиканцам, они не знали колеса, но в отличие от них имели вьючных животных, хоть и небольших и не очень сильных – лам.
За несколько десятилетий до прибытия испанцев инки распространили свою власть на север, включая территорию современного Эквадора, на юг, включая территорию Чили до реки Мауле, и на регион с чрезвычайно оригинальной и развитой культурой Чиму (Чимор) на прибрежной равнине Перу. Эти относительно недавние приобретения были источником слабости империи. Именно с северных регионов империи инков слухи об их богатстве достигли испанцев в Дарьене, и их обитатели, все еще возмущенные властью инков, приняли вторгшихся европейцев с молчаливым согласием, если не с воодушевлением.
Перуанское предприятие было инициировано в Дарьене синдикатом, объединившим двух солдат удачи из Эстремадуры Франсиско Писарро (а также четырех его единокровных братьев) и Диего де Альмагро. Был также священник Эрнан Луке, богатый и влиятельный. Все трое обосновались в Дарьене, обзавелись землей и индейцами и искали там золото с весьма скромным успехом. Луке хоть и не принимал активного участия в завоевании Перу, предоставил большую часть изначального капитала. Партнеры провели четыре года в плаваниях и исследованиях побережья, во время которых они собрали достаточно доказательств, которые побудили их обратиться к императору за официальным контрактом. Поездка Писарро в Испанию совпала с триумфальным появлением Кортеса при дворе, что было благоприятным знаком, и Писарро получил назначение как adelantado (в колониальной Испании титул конкистадора, который направлялся королем на исследование и завоевание земель, лежавших за пределами испанских владений. – Пер.) и губернатор царства, которое он взялся завоевать. Он возвратился в Панаму вместе со своими четырьмя единокровными братьями и другими добровольцами. Оставив Альмагро, который должен был последовать за ним позднее вместе с подкреплением, в Панаме, Писарро наконец 27 декабря 1530 г. отправился в путь из Панамы с отрядом из 180 человек, из них 36 кавалеристов, завоевывать Перу.
Прибытие Писарро в Тумбес, расположенный на северном побережье Перу, совпало с последним этапом войны за престолонаследие, в которой правящий Инка Уаскар потерпел поражение и был свергнут своим единокровным братом Атауальпой, узурпировавшим власть и избравшим своей столицей не Куско, а Кахамарку в Северном Перу. Сообщения об этом конфликте побудили Писарро, уже обосновавшегося в районе Тумбеса и заложившего «город» Сан-Мигель, отправиться вглубь материка в Кахамарку (имея 62 кавалериста и 106 пехотинцев, из которых только у 23 имелось огнестрельное оружие). Здесь благодаря неожиданному нападению под прикрытием официальной встречи испанцам удалось перебить большую часть свиты Атауальпы из 300 человек и захватить его самого. Писарро и его людям сыграли на руку неожиданное нападение, благоприятная политическая ситуация и фантастическая дерзость (неподалеку находился 5-тысячный отряд инков); судьба империи инков была решена за полдня. Альмагро с двумястами солдатами прибыл вскоре после этих событий. Армия инков, лишенная своего правителя, не могла эффективно препятствовать продвижению завоевателей столь малой численности к Куско, который был взят и разграблен в ноябре 1533 г.[51] Золото, захваченное в Куско, вместе с золотыми сосудами, которыми инки по приказу Атауальпы, тщетно надеявшегося купить себе свободу, заполнили целую комнату, было переплавлено; из него была вычтена королевская пятая часть, а остальное было распределено между конкистадорами. Золота было достаточно, чтобы на всю жизнь обогатить каждого солдата этой армии, хотя сравнительно немногие прожили достаточно долго, чтобы насладиться богатством.
Несмотря на трудности, неслыханные горные переходы и сражения, которые оставались позади, Куско был скорее началом, нежели концом самых больших трудностей Писарро. До сих пор война шла приблизительно по такому же сценарию, что и война Кортеса в Мексике, но после захвата Куско ход событий изменился. Писарро, в отличие от Кортеса, не сделал центром своей власти древнюю столицу царства, а основал в 1535 г. совершенно новую испанскую столицу – Лиму, Город Королей, недалеко от моря в долине реки Римак. Этот выбор был естественным по военным соображениям, так как Куско находился далеко от гаваней, на которые испанцы в Перу рассчитывали как на источник прибытия подкреплений и провианта из внешнего мира, а горы в его окрестностях затрудняли – если не делали невозможным – использование эффективного рода войск испанцев – кавалерии. Но этим своим решением Писарро подчеркнул разделение между испанским побережьем и индейскими горами и потерял одно из средств прикрепления перуанцев к новой вассальной зависимости. В любом случае Писарро был человеком совсем иного рода, чем Кортес. Он имел недостаток – не был человеком знатного происхождения в общепринятом общественном смысле. В Испании он был незаконнорожденным сыном капитана Гонсало Писарро, «отца многочисленнейших законных и незаконных детей», соблазнившего мать Франсиско, сироту и служанку при монастыре, откуда ее, беременную, выгнали, в Вест-Индии – солдатом среди солдат, и своим лидерством он был обязан своему огромному честолюбию, безграничной храбрости и умению сражаться. Он был неграмотным и поэтому зависел от секретарей. И хотя Писарро был проницательным человеком, ему не хватало обаяния и дипломатичности Кортеса, его чуткого понимания ситуаций, его дара привязывать к себе даже поверженных врагов. Вынесение смертного приговора невиновному Атауальпе было грубой ошибкой, за которую он подвергся осуждению многими испанцами. К тому же у Писарро имелись завистливые соперники в его собственном лагере, и вскоре среди конкистадоров возникли серьезные споры.
Тем временем Эрнандо Писарро – единокровный брат завоевателя, который был послан в Испанию с вестями и подарками, возвратился с официальными посланиями, гарантировавшими Франсиско Писарро титул маркиза, а Альмагро – звание adelantado на неопределенной территории к югу от земель, управляемых Писарро. Альмагро сразу же заявил свои права на Куско как часть дарованных ему земель. Писарро отказался отдать ему город, и после спасительного примирения Альмагро отбыл в экспедицию с целью исследовать и завоевать свою южную вотчину. Его не было два года с 3 июля 1535 по апрель 1537 г., во время которых отряд (500–570 испанцев и 15 тысяч индейцев) пересек продуваемое всеми ветрами обширное высокогорное плато, находящееся в современной Боливии, далеко углубился в территорию Чили и возвратился через прибрежную пустыню Атакаму. Люди Альмагро подверглись тяжелым испытаниям холодом и голодом, жарой и жаждой, потеряли большую часть лошадей, погибло 150 испанцев и 10 тысяч носильщиков-индейцев, не нашли больше никаких городов и никакой стоящей добычи[52] и возвратились в Куско в апреле 1537 г., еще сильнее завидуя везению Писарро.
Во время отсутствия Альмагро Писарро пришлось иметь дело с опасным и широко распространившимся восстанием индейцев под руководством Инки Манко Капака – преемника Уаскара, которого Писарро безуспешно пытался использовать в качестве марионеточного правителя. Манко не удалось произвести какого-либо впечатления на Лиму, н