одолжались. Вместе с ними строились планы создания однотипных поселений – одного, возможно, на Ньюфаундленде или в бассейне реки Святого Лаврентия, а другого – в окрестностях Нового Альбиона, основанного Дрейком, которые можно было соединить, когда будет найден северо-западный путь. В качесте альтернативы или дополнения можно было основать поселения на атлантическом побережье Северной или Южной Америки за пределами Карибского бассейна, но достаточно близко, чтобы они служили базами для военно-морских нападений. Были планы ведения торговли и рейдерских захватов в Тихом океане, куда Дрейк показал путь, но, возможно, основанные на колонизации незанятой части тихоокеанского побережья Южной Америки. Некоторые смельчаки, включая Гилберта и – в более практическом плане – Дрейка, выступали за лобовые атаки с целью захвата и колонизации островных баз в самой испанской части Карибского моря. Но все сочли это последнее предложение слишком уж смелым. Большинство рассудительных мужчин и одна, безусловно, благоразумная женщина (королева Елизавета) решили, что сначала желательно основать новые колонии вне досягаемости испанцев. Даже в обстоятельствах, когда Францию разрывала религиозная война, а мятежные Нидерланды отчаянно оборонялись от испанских армий в своей собственной стране, у английских колонизаторов был выбор в виде тысяч миль Атлантического побережья. Помимо очевидных соображений, вроде безопасных якорных стоянок, при выборе места колонии руководствовались двумя главными требованиями: наличие надежного источника продовольствия, получаемого либо от местных жителей (если таковые были), либо благодаря труду самих колонистов на земле; и известное наличие – в разумных количествах – какого-нибудь товара, ценного для Европы, который при экспорте туда мог приносить доход колонистам и отдачу учредителям на вложенный капитал. Такие факты, как плодородная почва и здоровый климат, в XVI в. были в основном предположениями. Некоторые выбранные места оказались впоследствии менее плодородными и гораздо более вредными для здоровья, чем казались на вид, а в поисках ценной продукции англичане во времена королевы Елизаветы часто проявляли себя легковерными людьми. Сэр Хемфри Гилберт, который первым из них спланировал и возглавил серьезную попытку основать колонию, вероятно, послушался здравого инстинкта в своем последнем плавании – единственном плавании в Америку, в котором он добился практических результатов, – сосредоточившись на Ньюфаундленде. По крайней мере, огромное изобилие рыбы в водах Ньюфаундленда было установленным фактом, который гарантировал надежный источник пропитания и приемлемый товар для экспорта в Европу.
С начала века рыбные места постоянно эксплуатировались португальцами и испанцами (французами, нормандцами и бретонцами), англичанами, голландцами и скандинавами. По мере того как в этой торговле увеличивалось количество кораблей, ее характер изменился с немедленной продажи свежепойманной рыбы на торговлю через больший промежуток времени гораздо больших количеств сушеной, соленой и копченой рыбы. Рыбаки строили временные убежища на берегу в летние месяцы, чтобы починить сети, закоптить или засолить улов. На территориальные притязания Португалии никто не обращал внимания. Берега Ньюфаундленда и залива Святого Лаврентия стали регулярными сезонными стоянками крепкого и независимого космополитичного рыболовного сообщества. Такое развитие событий оказало важное и долгосрочное воздействие и на саму Европу, и на историю европейской экспансии. Одним последствием был неуклонный рост числа кораблей и людей, пригодных для долгих и опасных плаваний по океану. Рыбаки часто нанимались матросами в исследовательские плавания и, вероятно, были очень ценными работниками. Подвиг маленького судна, подобного «Белке» Гилберта, – оно было водоизмещением меньше 10 тонн и имело команду лишь из 11 человек, – которое в 1580 г. в одиночку пересекло Атлантический океан и благополучно вернулось назад, по праву вызывает восхищение как подвиг искусства судовождения; но следует помнить, что рыболовецкие суда – некоторые из них, вероятно, не больше по размеру – совершали такие плавания регулярно каждый год. Помимо искусства судовождения, импорт огромных количеств трески был сам по себе значительным экономическим событием на континенте, где многие люди часть года жили на грани голодной смерти. Рыбацкие лагеря также стали центром бартерного обмена с местными жителями, так что торговля мехами возникла как выгодная побочная отрасль рыболовства. Однако полгода эти лагеря пустовали, и одним из мотивов в планах замены сезонных лагерей постоянными поселениями было желание увеличить полезную продолжительность сезона. Такие планы возникли не в рыбацкой среде; владельцам рыболовных судов обычно не нравились планы создания колоний в Северной Америке, жители которых могли бы конкурировать с сезонными рыбаками, имея возможность ловить рыбу большую часть года. Тем не менее, так как торговля была международной по своему характеру, предъявление территориальных прав какой-нибудь европейской державой могло быть с радостью встречено по крайней мере теми рыбаками, которые были подданными этой державы.
Груз рыбы был ценной и хорошо продаваемой добычей. Рыболовецкие суда ходили в море вооруженными, чтобы защищать свой улов от каперов из Дюнкерка (принадлежавшего в это время Испании) и других пиратов, которые были для них как акулы для сельди. Считалось, что английские рыбаки то ли по причине своей численности, то ли своего вооружения были доминирующей группой в этих рыболовецких лагерях. Безусловно, когда флотилия Гилберта появилась в 1583 г. в гавани Сент-Джонс острова Ньюфаундленд, неофициальным «адмиралом» гавани был английский шкипер, а лагеря имели эффективную организацию, и в них царил порядок. После некоторого колебания Гилберт предъявил свою жалованную грамоту, полученную от королевы, был принят достаточно учтиво своими соотечественниками, и другие рыбаки не возражали. Возможно, им понравился этот спектакль, и они не приняли его всерьез. Гилберт поднял королевский герб, провозгласил себя губернатором и землевладельцем под властью королевы, опубликовал примерный свод законов и сдал в аренду земли прибрежной зоны тем, кто за ней обратился. Он не производил никаких выплат, только раздавал обещания будущего покровительства за продовольствие, которое он реквизировал. Это официальное вступление во владение не имело никакого – или очень небольшое – практического значения для жизни в лагерях на протяжении нескольких лет, но никто всерьез не оспаривал его, и Ньюфаундленд стал первым английским владением в Новом Свете.
Ньюфаундленд был лишь частью колонизационного плана Гилберта. Жалованная грамота от 1578 г., по которой он совершал свои плавания, была составлена в очень общих фразах и давала юридические полномочия на осуществление сложной сети связанных между собой проектов. Некоторые права, включенные в эту грамоту, были проданы для того, чтобы оплатить плавание на Ньюфаундленд, но сам Гилберт и его сподвижники, очевидно, надеялись, помимо всего прочего, основать колонию значительно южнее, на длинном побережье между островом Кейп-Бретон и мысом Хаттерас. У самого Гилберта, несмотря на все его воображение и энергию, не было ни капитала, ни, вероятно, характера, необходимых для успеха в таком проекте; но его энтузиазм и письма побудили других продолжить его дело. Он пропал в море вскоре после отплытия с Ньюфаундленда, но в течение года после его смерти Уолтер Роли получил жалованную грамоту, аналогичную грамоте Гилберта, и энергично готовился создавать поселения в обширном прибрежном районе, получившем с одобрения королевы от англичан название Виргиния. Разведывательное плавание было совершено в 1584 г., а в 1585 г. Гринвилл по поручению Роли основал колонию из ста с небольшим человек на острове Роанок вблизи побережья современной Северной Каролины.
Плавания к Роаноку были самыми постоянными, организованными и имевшими самую хорошую поддержку от североевропейских учредителей попытками, совершенными до этого времени, с целью создать поселения в Америке. Они были неудачными по ряду причин. Необходимый капитал, хотя он и был щедрым по меркам того времени, поступал главным образом из частных состояний и займов искателей приключений, и его было недостаточно для того, чтобы обеспечить беспрерывное снабжение продовольствием и подкреплениями, необходимыми в первые годы. Колонисты, одержимые поисками ценной продукции, пренебрегали тяжелой работой по расчистке земли и ее культивации. Индейцы в тех местах были дикими первобытными людьми, а их примитивное сельское хозяйство не могло обеспечить избыток продовольствия, достаточный для удовлетворения спроса колонистов, так что отношения, хорошие сначала, вскоре стали озлобленными и раздраженными. Дисциплина, за исключением того времени, когда в колонии присутствовал сам Гринвилл, была плохая. Вдобавок все это предприятие велось вопреки враждебному отношению испанцев, которое, хотя ни разу не приняло форму открытого нападения, влияло на колонию многими другими косвенными способами. В 1585 г. Гринвилл по дороге на родину еще мог заходить в небольшие гавани на Эспаньоле и покупать домашний скот для своей колонии, но в том же самом году Дрейк совершил свой самый крупный налет в Карибском море. Следовало ожидать жесткого возмездия от испанцев, а широкомасштабная война была лишь вопросом времени. Именно Дрейк на обратном пути увез домой первую партию встревоженных и лишенных мужества колонистов. Неизбежность войны по соображениям безопасности выдвигала необходимость держать в секрете местонахождение, количество людей и специализацию колонии. Ее создатели не могли обнародовать подробности или использовать ресурсы печатной пропаганды, как это делал раньше Гилберт, чтобы просить о помощи. Сам Роанок, расположенный среди опасных отмелей и узких заливов, при отсутствии укрытой гавани и ограниченный в пространстве, был неподходящим местом для колонии; но у него было одно достоинство: испанцам было трудно его найти, что было одной из причин, по которым колонисты держались за него, вместо того чтобы перебраться, как того желали инвесторы, на побережье Чесапикского залива. В 1587 г. все еще с большими надеждами была отправлена вторая партия колонистов, но угроза вторжения Непобедимой армады помешала Гринвиллу отплыть со свежими припасами на следующий год, и, когда экспедиция наконец достигла Роанока в 1590 г., колония уже исчезла почти без следа. Это предприятие положило начало традиции. Судя по отчетам, опубликованным Хаклюйтом и другими, – так как после 1588 г. необходимость в скрытности прошла, – оно доказало, что англичане способны при благоприятных обстоятельствах создавать постоянные поселения. Оно также дало нам первые ценные описания первобытной Америки в рисунках Джона Уайта растений, рыб и людей и на его картах – самых лучших картах, сделанных кем-либо из европейцев, любой части Северной Америки, и в первую очередь в книге Хариота «Краткий и правдивый отчет о найденной земле Виргинии». Здесь нет никаких баек путешественников или невероятных чудес, только подробный, точный и упорядоченный рассказ о земле, ее флоре, фауне и населявшем эт