кими или противоречили испанским законам для Испанской Америки.
К середине XVI в. четко проявились не только эти главные направления политики короны, но и были выбраны главные инструменты ее претворения в жизнь. Успех зависел от замены самоназначенных лидеров и правителей, появившихся в результате первого этапа завоевания, на надежных чиновников, назначенных короной. Таких чиновников можно было набрать в достаточном количестве только в среде профессиональных юристов и на юридических факультетах университетов, где к этому времени уже полностью укрепились авторитарные принципы римского права. Постоянный комитет Совета Кастилии, созданный в 1511 г., занимался делами испанских Индий и в 1524 г. официально стал Советом Индий как преимущественно законодательный и судебный орган. Характерным для испанских учреждений того времени образом он объединял в себе функции верховного апелляционного суда в важных случаях с функциями консультативного совета и управляющего министерства для надзора за делами колоний. Совет разрабатывал все колониальное законодательство, которое подлежало одобрению короля. Ниже короля во главе империи стояла юридическая бюрократия.
В испанских Индиях, как и в Испании, дипломированный юрист был естественным и доверенным посредником политики централизации. Одной из самых удивительных черт испанского колониального управления была огромная власть и престиж профессионального судейского корпуса. В XVI в. в Испанской Америке были созданы суды – audiencias. Будучи изначально апелляционными судами, они действовали также и как советы при гражданских или военных правителях соответствующих провинций. Вероятно, они заслушивали апелляционные жалобы на решения и действия губернаторов и были подотчетными непосредственно короне. Им было недвусмысленно предписано защищать права индейцев, и они являлись могущественным связующим звеном между отеческой королевской властью и подданными чужеродной культуры. В условиях XVI в. нельзя было бы сыскать лучшего средства для сдерживания центробежных тенденций алчного и необузданного колониального общества. Судьями audiencia в отсутствие юридических учебных заведений в колониях были непременно испанцы с Иберийского полуострова, имевшие образование, темперамент и интересы, сильно отличавшиеся от основной массы завоевателей и колонистов. Некоторые из них, как можно предполагать, приезжали в Индии, чтобы принять интересы и образ жизни европейцев-колонистов, и жадно конкурировали за имевшуюся мелкую поживу, но всегда были и такие, которые сохраняли дух своей профессии и придерживались буквы инструкций, сталкиваясь с самой жесткой местной оппозицией и не пользуясь популярностью.
Не только высшие суды, но и провинциальные казначейства с самого начала тоже укомплектовывались чиновниками, назначенными короной, сменяя людей, изначально назначенных завоевателями. Казначейская система была тщательно отделена от общей административной и судейской системы колоний. В столице каждой провинции имелись казначейство, сейф и штат чиновников – казначей, ревизор и сборщик податей для испанской короны. Чиновники отвечали за сбор таких налогов, как одна пятая драгоценных металлов и дань с индейских селений, находившихся во владениях короны (и ее продажу, если дань в натуральном выражении), за выплату официального жалованья королевским чиновникам по поручению короны и регулярную пересылку избыточной прибыли в Испанию. Чиновники казначейства были напрямую подотчетны отделу contaduria (исп. финансовый отдел) Совета Индий. Никакие выплаты не могли быть произведены на законных основаниях из колониальных казначейств без предварительной санкции короны, так что ни вице-король, ни губернатор не могли рассчитывать на создание своего личного королевства на государственные деньги.
В каждой провинции был свой губернатор, а губернаторы двух самых крупных провинций – Мексики и Перу – носили титул и занимали высокое положение вице-короля. Они могли быть юристами, церковнослужителями или чаще всего аристократами-военными. Власть вице-короля была огромна, а денежное содержание – достаточно щедрое, чтобы поставить его выше коррупции. Однако вице-король не мог стать опасно независимым. Он не мог тратить государственные деньги или назначать людей на королевские должности по своей воле. Кроме небольшой личной охраны, он не имел под своим началом никаких вооруженных сил. Он мог собрать армию, чтобы отразить вторжение или подавить восстание, призвав encomenderos и их людей, но, чтобы платить войскам, он должен был – по крайней мере в теории – написать в Испанию и получить разрешение. Более того, за ним присматривали и его в какой-то степени сдерживали судьи audi-encia, и подобно всем другим чиновникам в конце срока своей службы он должен был пройти residencia — юридическое расследование своего пребывания в должности. Если он ссорился с audiencia, он не мог быть уверенным в том, что корона его поддержит. С помощью этой неопределенности, науськивая одних следить за другими, корона сохраняла свою собственную абсолютную власть.
Королевская власть не только назначала высших чиновников в судах и бухгалтериях, ее надзор распространялся все больше и больше на повседневную деятельность местного управления. В индейских районах постепенный переход encomiendas в руки короны открыл дорогу назначению штатных corregidores — местных магистратов или районных чиновников – для надзора за деревенскими вождями. В испанской общине корона тоже неуклонно подрывала власть «старых конкистадоров» в их собственных цитаделях – городах. Испанское общество как в Индиях, так и в Испании было по своему характеру в основном городским. Его предводители хоть и получали доходы с земли, стад или рудников, предпочитали жить в городах. Муниципалитеты, созданные конкистадорами, в начальные годы после завоевания были единственными институтами колониального управления. Однако восстание comuneros (исп. крестьяне, сельские жители) в Испании в 1520–1522 гг. произвело впечатление на молодого короля Карла V, в результате чего он стал с большей подозрительностью относиться к привилегиям и претензиям муниципальных корпораций и местных магнатов, которые обычно их контролировали. Поэтому города в Индиях получали от короны титулы и геральдические девизы или эмблемы, но не более того. Их полномочия по взиманию налогов с местных жителей были жестко ограничены, их procuradores (исп. уполномоченный) было запрещено собираться вместе без королевского позволения, а любая склонность к согласованным действиям категорически не одобрялась. Ничему в характере колониального собрания или cartes не было позволено развиваться. На начальном этапе корона также контролировала внутренний состав городских советов крупных поселений. Там, где сначала ежегодно regidores избирали своих преемников с одобрения губернаторов, корона все чаще стала назначать regidores пожизненно. К концу XVI в. выборы прекратились во всех значимых городах. Многие люди, получившие эти должности на местах от короны, действительно были «старыми конкистадорами» или колонистами, но другие приезжали прямо из Испании с письмами о назначении в багаже. Сознавая, что они находятся под покровительством, и надеясь на дальнейшую протекцию в будущем, они вряд ли могли бы стать поборниками местной независимости.
Бюрократическая централизация в обширной империи с разбросанными там и сям владениями, с медленными и опасными коммуникациями, естественно, создавала свои собственные проблемы. В Испанской Америке она существовала за счет местной инициативы и скорости действия. Испанские монархи – не без некоторых оснований – никогда полностью не доверяли своим колониальным чиновникам. Все важные решения – и много менее важных – принимались в Испании. Ответ на просьбу, отправленную в Испанию, прислать указания по какому-либо вопросу мог прийти не раньше, чем через год, – это в лучшем случае. Обычно это был срок два года. И когда приходил ответ, он мог просто содержать требование более развернутой информации. Количество документов, пересекавших Атлантику в обоих направлениях, неуклонно росло. Система ограничений и противовесов, отчетов, встречных донесений и комментариев, безусловно, обеспечивала такое положение дел, когда все стороны были выслушаны, а правительство имело полную информацию, но в такой же безусловной степени она снижала эффективность управления, поощряла бесконечные споры и вела к нерешительности и промедлению. В Испанской Америке не существовало полномочий, которые нельзя было ограничить, и не было решений, которые нельзя было отменить. Апелляции и встречные кассационные жалобы могли циркулировать годами, пока уже не забывался сам повод для них. Даже когда правительство принимало решение и давало конкретные указания, общепринятая формула «повинуйся, но не приводи в исполнение» могла оправдать промедление, если решение было непопулярным.
При этом успех испанского завоевания и управления был впечатляющим. Были созданы процветающие королевства, в которых царил порядок. Короне верно служили ее юристы, равно как и солдаты и церковнослужители. Огромное количество законодательных актов вступило в силу; они регулировали отношения между завоевателями и завоеванными и утверждали над ними всеми власть короны и королевских судов. Большая часть этих законов – Новые законы 1542 г., например, и Ordenanzas sobre descubrimientos (исп. законы об открытиях) 1573 г. – были образцом просвещения для своего времени. Правда, они не полностью приводились в исполнение, и это неудивительно. Большая часть законов в XVI в. приводилась в исполнение не полностью, но, по крайней мере, суды, укомплектованные профессиональными судьями, получавшими жалованье, от которых можно было ожидать непредвзятости в разумных пределах, гарантировали, что королевские указы – это не просто ханжеские призывы. Испанское имперское правление было отеческим, добросовестным, юридически обоснованным; оно было не более угнетающим и не более коррумпированным, чем власть в большинстве современных ему европейских государствах; в некоторых отношениях, по крайней мере, по своему замыслу оно было поразительно гуманным. Его успехи по мере развития колониальной империи оказались удивительно продолжительными.