Так что корона не воплотила в жизнь модель идеального управления Якова II – не создала больших централизованных вице-королевств, управляемых из Уайтхолла. Однако усилия последующих Стюартов привели в какой-то мере к централизованному контролю. В 1696 г. Вильгельм III учредил постоянный Совет по торговле и колониям для замены комитетов Тайного совета, которые до той поры занимались делами колоний, хотя исполнительная власть оставалась, как и раньше, у самого Тайного совета. Была создана общая таможня, служащими которой стали чиновники, назначенные в Англии, при поддержке судов вице-адмиралтейства, которые должны были проводить в жизнь акты о торговле. Корона назначала губернаторов и определенных чиновников почти во всех колониях. С другой стороны, выборные собрания сохраняли в основном свою власть. Они часто подходили к выполнению своих обязанностей с подозрительностью и узкоместечковым отношением, которые надолго сохранили ссоры между колониями и затрудняли работу администрации. В некоторых старых королевских колониях – Виргинии, на Барбадосе и Ямайке – собрания с самого начала были вынуждены отдавать короне постоянный, хоть и недостаточный, доход путем косвенного налогообложения. Большинство собраний, однако, упрямо отказывались это делать. Год за годом они неохотно и скупо голосовали за налоги, из которых покрывались все управленческие расходы, за исключением расходов на военно-морскую оборону. Большинство усилий губернаторов колоний, направленных на стабильное и эффективное управление, сталкивались с нехваткой гарантированного дохода. Даже их собственное жалованье было во власти настроений непредсказуемых собраний, которым они не подчинялись и контролировать которые они могли лишь с большим трудом. Споры по мелочам, трения и чувство неудовлетворенности на протяжении еще трех четвертей века в большинстве материковых колоний и еще дольше в Вест-Индии были характерны для английского колониального правления. Оно не было деспотическим, но оно всегда было слабым, зачастую некомпетентным и обычно в большей или меньшей степени коррумпированным.
Один главный фактор удерживал колониальную империю от распада – не считая, конечно, старых связей. Это был страх перед вторжением или окружением. Владения голландцев в Северной Америке были проглочены, но испанцы все еще правили самой большой и богатой империей в Новом Свете. Французские колонии становились сильнее, их население росло, и они казались опасными врагами на севере и западе; индейцы представляли собой постоянную угрозу на границах. В конце века казалось возможным, что все эти три силы могут объединиться против англичан на Атлантическом побережье.
Французская колонизация в XVII в. была менее стихийной, более планомерной, организованной и контролируемой, чем английская или даже испанская экспансия, – так как испанцы тоже расширяли свои владения из Мексики далеко на север. Различные компании, под эгидой которых была организована колонизация, полностью контролировались и финансировались короной, а во времена Кольбера корона освободила их от административных полномочий и взяла на себя прямую ответственность за управление колониями. К 1678 г. Кольбер уже сделал во французской империи то, что не удалось Якову II в английской колониальной империи. Каждой колонией управлял военный губернатор, назначенный французской короной. Этим военным помогали и в то же время за ними присматривали гражданские губернаторы – интенданты, которые решали все финансовые и экономические вопросы. У губернаторов и интендантов были советники в лице назначенных членов советов, которые также исполняли функции апелляционных судов, хотя и не имели независимых полномочий испанских audiencias. Эта система была проще и дешевле, чем замысловатая бюрократия Испанской Америки, быстрее и эффективнее, чем скрипящая английская представительная система. Экономическая политика колониальной Франции представляла собой даже еще более жесткий и последовательный меркантилизм, чем меркантилизм английских правительств эпохи Реформации, и, несмотря на нехватку кораблей и упорство голландских и новоанглийских контрабандистов в Вест-Индии, французское правительство прилагало энергичные усилия к соблюдению правопорядка. В отличие от английского правительства, у него была позитивная эмиграционная политика. Кольбер сохранил систему феодальных seigneuries (фр. владения и власть сеньора), созданную во времена Ришелье, но сделал их зависящими от реального проживания. Французы, в отличие от англичан, даже и не думали позволить населить свои колонии нищими, уголовниками и религиозными диссидентами. Наоборот, было сделано все возможное, чтобы привлечь подходящих колонистов, особенно в Канаду. Демобилизованным солдатам назначали пенсию в виде земель под фермы в Канаде, и они расселились вдоль течения реки Ришелье (правый приток реки Святого Лаврентия) и в других стратегических местах. Инструменты, семена и скот были предоставлены им за счет правительства, которое даже обеспечило бесплатный проезд в Канаду женщинам, пожелавшим найти себе там мужа из числа колонистов. Эти меры не были безрезультатными; население Французской Канады при Кольбере утроилось. Даже при этих условиях на момент его смерти в 1683 г. общая численность населения составляла лишь около десяти тысяч человек. Ее последующий постепенный рост был больше следствием плодовитости колонистов, нежели прибытия новых эмигрантов. Военная подготовка населения была очень высока, несмотря на его политическую и экономическую примитивность. Колонисты были одновременно и безрассудно смелыми, и дисциплинированными, а их обязанность проходить военную службу была реальной, что резко контрастировало с английскими колониальными ополчениями, которые были поделены между дюжиной отдельных правительств, редко инспектировались и привыкли придираться к приказам или, скорее, просьбам королевских представителей.
Как сухопутные исследователи французы в Америке в это время превзошли своих английских современников. К 1673 г. миссионеры-иезуиты посетили большинство уголков региона Великих озер и направились на юг к истокам реки Миссисипи и ее притоков. В 1682 г. Ла-Саль совершил свое великое водное путешествие вниз по течению реки Миссисипи до Мексиканского залива и открыл новые стратегические и экономические перспективы. Ла-Саль расстался с жизнью в 1687 г., будучи еще молодым человеком, совершив преждевременную попытку основать колонию Луизиану у устья Миссисипи. Его буйная фантазия представила его соотечественникам план соединения Луизианы с Канадой посредством ряда французских поселений. Все расстояние можно было покрыть, если путешествовать по альтернативным водным путям со сравнительно короткими переправами волоком. Коммуникации могли охранять форты, основанные на местах главных волоков и на самых узких участках рек. В XVII в. из мечты Ла-Саля ничего не вышло, так как за смертью Кольбера во Франции последовал период застоя и пренебрежения колониальной политикой; но в XVIII в. этим проектом стали заниматься с увеличенной энергией, и он мог бы ограничить медленное продвижение английской колонизации в западном направлении, если бы французов в Америке было больше.
Самих по себе смелости и инициативы исследователей недостаточно, чтобы основать прочную империю. Даже Кольберу не удалось сделать серьезную работу по колонизации Америки привлекательной для отважных французов, так как ограничивающая феодальная структура канадского колониального общества постоянно изгоняла из своей среды наиболее предприимчивых людей к необитаемым границам французских владений. Многие из этих отважных торговцев и охотников на пушного зверя перенимали индейские обычаи, женились на индианках, и через одно-два поколения появились люди характерного типа – полукровки coureur des bois (фр. охотник, траппер). В то же самое время плохо защищенные монополии торговых компаний привлекали контрабандистов, которыми зачастую становились уволенные или озлобленные служащие этих компаний. Двое таких недовольных несли главную ответственность за самый тяжелый удар, который постиг французскую монополию в Канаде в XVII в., – основание английской Компании Гудзонова залива. Сухопутный маршрут к берегам Гудзонова залива первыми открыли два француза – торговцы мехами Пьер Эспри Радиссон и Медар Шуар Грозейлье. Эти двое попытались, но не смогли убедить власти во Франции развивать торговлю мехами с Гудзонова залива, зато они нашли поддержку в Англии в лице неугомонного искателя приключений принца Руперта. В результате в 1670 г. была зарегистрирована Компания Гудзонова залива, торговавшая напрямую с заливом по морю. Это предприятие было первым серьезным нападением на лидерство французов в торговле мехами и в наши дни является единственным работающим концерном Стюартов.
За основанием компании последовали удачные 12 лет, в течение которых были построены форты для ведения торговли на южном и юго-западном побережьях залива. Серьезные контрудары французов начались в 1682 г. Во всеобщей войне, последовавшей за английской «Славной революцией» 1688 г., французы добились больших успехов. Фронтенак – талантливый и энергичный губернатор Канады – снова захватил Новую Шотландию, которую разграбили жители Новой Англии в 1691 г., напугал племена ирокезов настолько, что они заключили с ним временный мир, и держал границы Новой Англии и Нью-Йорка в постоянном страхе перед нападениями объединенных сил французов и индейцев. Во многом ожесточенность этой колониальной войны возникла из-за пагубной привычки использовать индейские союзные отряды с их традиционными варварскими методами ведения войны и пытками пленных. В это же время бравый морской капитан д’Ибервиль разорял английские поселения на Ньюфаундленде и чуть не уничтожил крепость компании на Гудзоновом заливе. Благоприятными для колоний условиями Рисвикского мирного договора 1697 г. Франция обязана в основном успехам этих людей.
К концу XVII в. общий план завершающей борьбы за власть и торговлю в Америке был уже очевиден. Голландцы начали выбывать из этой борьбы, ослабленные неравной войной в Европе. Португалия сосредоточилась на Бразилии, и было маловероятно, что ее власть расширится в другом направлении. По крайней мере, по мнению некоторых наблюдателей, Испанская империя находилась на грани краха. На самом деле, несмотря на коммерческую слабость и огромный бюрократический аппарат в высших эшелонах власти, ей было суждено продержаться дольше других как единой империи, но ее роль в борьбе, которая происходила в XVIII в., была в основном пассивной. Из основных противоборствующих сторон у каждой были свои слабости. Английская империя явно страдала от отсутствия единства и дисциплины, а у французской был еще более серьезный недостаток – нехватка людей.