Вопрос о юридической силе права Испании на Индии занимал лучшие умы в XVI в. Самая известная и во многих смыслах самая оригинальная дискуссия этой проблемы содержалась в лекциях, прочитанных в Саламанке в 1539 г. великим юристом-доминиканцем Франсиско де Витория. Витория никогда не был в Америках. Его интерес к этой теме был в самом лучшем смысле этого слова научным и был сосредоточен на правомерности и неправомерности войны и завоевания. Вероятно, он был первым серьезным автором, твердо и недвусмысленно отвергшим все притязания папы или императора осуществлять гражданскую власть над другими монархами – христианскими или языческими. Он считал, что папа римский обладает «регулирующими» полномочиями, признаваемыми христианскими народами, в силу которых отдельно взятому монарху он мог, исключив других, поручить задачу поддержать миссии среди языческого народа. Эта регулирующая власть могла санкционировать определенные мирские действия, такие как предоставление вооруженных сил для защиты миссионеров, но не могла поручить начать войну или завоевание. Войной, как и всеми отношениями между независимыми государствами, для Витории управляли нормы права. В этом он тоже был весьма оригинален, являясь одним из первых мыслителей, утверждавших, что между всеми народами существует связь в виде естественных законов, и эта связь, так как она не имеет своим результатом какую-то власть, осуществляемую целым над своими частями, по крайней мере включает систему взаимных прав и обязанностей. С этой точки зрения международное право понималось как закон, связывавший между собой государства, которые все еще находились в естественном состоянии в силу своего суверенитета, и связывавший их точно так же, как дополитический закон природы связывал отдельных людей, когда они жили в естественном состоянии. Витория дал этому по-новому понимаемому международному закону древнеримское название Jus gentium (лат. международное право), но он заново дал определение этого термина, перефразировав хорошо известное определение Юстиниана, как закона quod naturalis ratio omnes constituit (лат. который является естественной потребностью для урегулирования отношений в человеческом обществе). Jus gentium первоначально означало ту часть частного римского права, которая считалась общей для Рима и других народов. Для Витории (и позднее для Гроция) оно стало означать отрасль общественного права, регулирующую отношения между одним народом и другим. Он совершенно ясно выразился, что индейские народы в этом смысле gentes (лат. народы); они создали независимые государства со своим порядком; их монархи правили по принятому закону и подчинялись, равно как и европейские монархи, международному праву. Справедливую причину для начала войны с ними можно было найти не в каком-то папском указе и, вероятно, не в их идолопоклонничестве или так называемом варварстве, а только в том случае, если они преступили нормы международного права.
Теория Витории о международной справедливости вобрала в себя, хоть отчетливо это и не утверждая, теперь уже знакомое учение о равенстве государств. Основными правами каждого государства были право на мирную торговлю и взаимоотношения с любым другим государством (при условии, что никакой вред не будет причинен жителям страны посещения) и право на мирное проповедование Евангелия. Испанцы изначально разделяли с другими народами право посещать Индии на короткое время. Однако папа римский в силу своей регулирующей власти доверил задачу распространения христианства в Новом Свете одним испанцам отчасти как народу, лучше всех подходящему для ее выполнения, а отчасти чтобы избежать раздоров, так как на стороне испанцев было дополнительное право его первооткрывателей. Папский указ имел обязательную силу для всех христианских государей, но не для индейцев; однако индейцев, как и христиан, более широкие нормы международного права обязывали принимать испанцев мирно и слушать Евангелие. Испанцы же со своей стороны должны были вести себя как христиане, предлагать мирную торговлю, воздерживаться от того, чтобы провоцировать сопротивление, и представлять Евангелие должным образом. Индейцы не могли навлечь на себя наказание в виде завоевания, просто отвергая Евангелие после его прослушивания; но отказ слушать, отказ впускать чужеземцев, ничем не спровоцированные нападения на торговцев и миссионеров – любое из этих правонарушений немедленно давало испанцам справедливое основание для начала войны и завоевания.
Право народов в понимании Витории, в отличие от современного международного права, не требовало всеобщего принятия, чтобы претендовать на универсальную юридическую силу. Jus gentium произошел из естественного права. Максимально приближенное соответствие формулировке естественного права был «консенсус большей части всего мира, особенно в интересах общественного блага». Предполагаемое большинство народов, состоявшее из христианских народов Европы, считалось поэтому хранителем естественного права и имело второстепенное право и обязанность (так как индейцы были членами «естественного общества и братства») осуществлять отеческую и благожелательную опеку над народами, жившими в невежестве или открытом неповиновении естественному праву. Типичными преступлениями против естественного права, совершенно отличными от преступлений против права народов, были тирания, человеческие жертвоприношения и скотоложство; все эти преступления были присущи индейцам, по сообщениям колонистов. Однако Витория скептически относился к рассказам колонистов и был не склонен основывать право на завоевание на одних только нарушениях естественного права.
Возможность того, что большинство индейцев может предпочесть жить под властью испанцев, обязанность защищать новообращенных от преследований или рецидивов язычества, право оказывать помощь дружественному народу в такой справедливой войне против его соседей, какой была война тласкаланцев против ацтекской конфедерации, которой так ловко воспользовался Кортес, – все это было признано как возможные второстепенные оправдания испанской вооруженной интервенции в Новый Свет.
Выводы Витории относительно права Испании править были поразительно осторожными. Он предпочел бы, чтобы отношения строились на основе мирной торговли, нежели образовались в результате завоевания. Он считал торговлю по крайней мере такой же эффективной, как и завоевание, в распространении Евангелия, удовлетворении законного желания отдельных людей получать прибыли и в увеличении королевских доходов. В поддержку своей веры Витория ссылался на успехи португальцев на Востоке. Тем не менее он признавал, что, как только испанцы упрочили свое положение в Индиях, они уже не могли уйти оттуда и позволить колонистам и новообращенным погибнуть. Он считал, что правление испанцев даже в чисто мирском смысле могло быть преимуществом для индейцев: «Эти люди не неразумные, а примитивные; они, по-видимому, не способны сохранить цивилизованное государство согласно требованиям гуманизма и права… поэтому управление ими следует возложить на людей разумных и опытных, как будто индейцы – дети… Но это вмешательство должно быть им во благо и в их интересах, а не просто для выгоды испанцев, так как в противном случае испанцы подвергнут свои собственные души опасности». И в конце: «Главное, что никакое препятствие не должно оказаться на пути распространения Евангелия… Я лично не сомневаюсь, что испанцы были вынуждены применить силу и оружие, чтобы продолжить там свою работу, хотя я боюсь, что были приняты излишние меры из тех, что разрешены человеческим и Божьим законами».
Оправдание Виторией права испанцев на Индии нельзя было назвать восторженным. Оно обнаружило прозорливость и широту взглядов, поразительные для его времени, а также озабоченное исследование общественного сознания, которое разделяли с ним многие восприимчивые испанцы на протяжении всего существования империи. Это приводило в замешательство правительство, вызывало порицание испанского короля Карла I (он же император Священной Римской империи Карл V), который прямо запретил доминиканцам обсуждать такие вопросы публично. Огромный авторитет Витории как теоретика и его взвешенный гуманизм не могли не повлиять на общественное мнение. Многие правовые принципы, которые он отстаивал, были воплощены в имперском законодательстве – Новых законах от 1542 г. и еще больше – в Ordenanzas sobre Descubrimiento от 1573 г. В еще более широкой области попытка Витории сформулировать нормы, регулирующие поведение цивилизованных государств как в отношении друг друга, так и в отношении более слабых народов, была долговременным и ценным дополнением к европейской политической теории. Он был главным основоположником изучения международного права.
Большинство других авторов, писавших об Индиях, были менее фундаментальными в своем подходе, менее заинтересованными в оправдании завоевания (оно было фактом, который приходилось принять), более озабоченными характером власти, которую испанские монархи там реально осуществляли. В течение середины XVI в. корону бомбардировали памятными записками о колониальной политике, а управление Испанской Америкой – точнее, обращение с индейцами – стало предметом острой полемики. Пропагандисты разделились (очень приблизительно) на две группы: на тех, кто хотел сохранить индейцам свободу и – по логике вещей – исключительное влияние на них монахов-миссионеров; и тех, кто хотел расширить свободу действий и квазифеодальную власть испанских поселенцев. Из первой группы самым известным и влиятельным был другой доминиканец – Бартоломе де Лас Касас. Лас Касас провел большую часть своей долгой, полной трудов жизни в Индиях в качестве миссионера, епископа и писателя. Его пером и всей его жизнью руководили его привязанность к индейцам, горячая забота об их духовном благополучии, решимость защищать их права и бурное возмущение тем, как с ними обращались. Его главные труды «История Индий» и Apologetica Historia полны ценной информации; но из-за их многословия и отсутствия стройности компоновки их мало читали. Его многочисленные полемические статьи злоязычны, односторонни и местами сумасбродны. Наиболее известная из них «Кратчайшее сообщение о разрушении Индий» – это перечень зверств, от которых волосы встают дыбом; она была с ликованием переведена на английский язык и использована как антииспанская пропаганда во времена Английской республики. Тем не менее произведения Лас Касаса, рассматриваемые в целом, излагают теорию человека и правления – четкую, ясную и последовательную, несмотря на все свое многословие.