«Я в одиночку могу задуть эту свечу», – подумал Мовиндьюле.
Конечно, не сам по себе, но уж точно без помощи Пауков или кого-либо другого в лагере. Как Пауки подпитывали Касимера, Мовиндьюле получал дополнительную силу из Авемпарты. Там его ждал Джерид. Принц в любой момент мог установить связь с кэлом и подпитаться живительной силой, источаемой башней Фенелии. Джерид научил его этому умению, и после отъезда Мовиндьюле из Авемпарты они каждый день практиковались. К тому времени как войско фэйна дошло до Грэндфордского моста, Мовиндьюле мог слушать Джерида весь день напролет. Кэл знал, что он слушает, поэтому не умолкая рассуждал о происхождении Торсунского заклинания и пользе Плезиантского стиха – две темы, которыми Арион в свое время мучила принца. Каждый раз, когда она заводила о них разговор, Мовиндьюле приказывал ей замолчать, однако болтовня Джерида его не раздражала. Ему нравилось чувствовать себя особенным – ведь он слышит голос, который никто, кроме него, не может услышать. Принц не сомневался, что ни один Паук, даже Касимер, не способен подслушивать на таком большом расстоянии.
От него не требовалось ничего сложного – просто слегка сосредоточиться, внимательно слушать и не витать в облаках, и, если конь не спотыкался, Мовиндьюле это неплохо удавалось. За несколько дней похода через Харвудский лес до Алон-Риста принц узнал об Искусстве больше, чем за три года учебы у Арион.
– Вы хотите, чтобы мы просто погасили этот огонь? – уточнил Касимер.
– Задуй его так, чтобы невозможно было зажечь снова, – приказал фэйн.
Касимер повернулся к башне. Пауки принялись напевать, слаженно выполняя одни и те же плавные движения руками. Глядя на них, Мовиндьюле подумал, что вместе они выглядят жутковато – действительно, напоминают гигантского паука. Вдруг Касимер рубанул ладонью воздух. Огонь на вершине башни на мгновение стал ярче, а потом погас.
Верхушка Спайрока взорвалась.
Брин уже начала спускаться. Измученная подъемом, она не торопилась и успела преодолеть всего пять уровней, когда наблюдательную вышку точно срубило топором. Сверху посыпались камни и известка. Девушка свернулась комочком на ступенях, прикрыв голову руками и рыдая от страха. Она едва не погибла; к счастью, бóльшую часть камней, стекла и обломков дерева сдуло на запад, за пределы крепости.
От ужаса Брин не знала, что ей делать. Наконец, приняв решение, она вскочила и побежала вниз по лестнице, рискуя свернуть себе шею. Спуск занял всего пару минут.
– Что происходит? – спрашивали ее, но Брин не останавливалась.
Вдруг на пути у нее появился Тэкчин. Он обхватил ее обеими руками и прижал к себе.
– Пусти! – взвизгнула девушка, отчаянно отбиваясь.
Однако фрэй не отпускал ее.
– Успокойся. Все хорошо, ты в безопасности.
Брин прекратила вырываться, последние силы оставили ее. В глазах потемнело, и она лишилась чувств.
Персефона не столько услышала, сколько почувствовала взрыв. Вся крепость содрогнулась; кровать покачнулась, всколыхнулись занавески, люди и фрэи, находившиеся в спальне, схватились за стены и мебель. Тэган и его Щит Оз обнажили мечи, оглядываясь в поисках врага. Нифрон, стоявший у окна, выглянул наружу.
– Что случилось? – спросила она.
– Миралииты разнесли вершину Спайрока, – невозмутимо ответил фрэй, так что Персефона сперва подумала, будто он шутит. – Им не нравится, что мы посылаем сигналы.
– Всеблагая Мари, там же Брин! – ахнула киниг.
Она снова попыталась сесть и застонала от боли.
– Не делай так больше! – прикрикнула Падера, как будто рана Персефоны была важнее разрушенной сторожевой башни.
Мойя выбежала из спальни. За ней последовали все, кроме Падеры и Нифрона. Падера подошла к Персефоне, чтобы проверить бинты, а Нифрон, облаченный в удобный халат, занял наблюдательную позицию у окна.
Персефона лежала неподвижно, глядя в потолок. Ее бесила собственная беспомощность. Ей хотелось бегом спуститься вниз, найти Брин, осмотреть разрушенную башню. Но даже если она каким-то чудом встанет на ноги, то тут же потеряет сознание. Голова кружилась, мысли путались, и даже пальцы казались неподъемно тяжелыми. Как можно быть хорошим кинигом, лежа в постели?
– Сигнал заметили? Послание дошло? – спросила она Нифрона. – Огонь в Пердифе горит?
Тот покачал головой.
– Сомневаюсь. Наш костер горел всего несколько минут. Вряд ли в Пердифе часовые неотрывно смотрят на Спайрок. Даже если и так, они могли подумать, что огонь зажгли для проверки, по ошибке или им просто померещилось. Иначе почему тогда он так быстро исчез? Но я схожу проверю.
Он вышел, оставив Персефону наедине с Падерой. Старуха намочила полотенце в тазу и вытерла ей лицо.
– Что за Пердиф такой? – спросила знахарка.
– Маленькая пастушья деревушка, на возвышенности в долине Высокое Копье. Там есть сторожевая башня, сигнал которой виден гула-рхунам и клану Нэдак. Увидев наш костер, часовые в Пердифе должны зажечь свой сигнальный огонь. Потом огни, один за другим, зажгутся на всех сторожевых башнях. Так воины поймут, что им нужно возвращаться сюда, к нам.
– А если они не увидят сигнал?
– Тогда нам придется сражаться своими силами, а у нас слишком мало людей.
Нифрон вернулся, качая головой.
– В Пердифе нет огня.
– Пусть сложат еще один костер, – приказала Персефона. – Скажи…
– Не могу. Миралииты Лотиана не просто погасили огонь, они разрушили вершину Спайрока. Но даже если бы нам и удалось развести огонь еще раз, они все равно бы его задули. Такую мишень хорошо видно.
Разрушили вершину Спайрока? Как можно разрушить верхушку такой высокой башни? Если эти фрэи способны на такие чудеса, мы обречены.
Персефону охватило отчаяние, тяжким грузом прижав ее к перине. Нужно подать сигнал в Пердиф, просто жизненно необходимо. Она отправила людей по домам, будучи уверенной, что сможет призвать их обратно, когда войско фрэев подойдет к Алон-Ристу. Задумка казалась чрезвычайно простой – она не могла не сработать. Персефона вспомнила, как радовалась своей находчивости.
– Почему армия фэйна добралась сюда, а мы ничего не знали? Наши разведчики…
– Наши разведчики – рхуны, – ответил Нифрон. – Скорее всего, они погибли. У фрэев тоже есть разведчики.
Все пошло не так, как предполагалось. Это нечестно. У Персефоны был план, хороший план. А из-за треклятого рэйо я не могу даже встать с постели!
– Погоди-ка, – сказала Персефона, – а как же Арион? Вероятно, она сумеет подать сигнал?
– Я послал за… – Нифрон улыбнулся.
У входа в спальню стояли Арион и Сури.
– Я так понимаю, фэйн уже здесь? – спросила Арион.
Заклинательница сонно терла глаза. Сури, напротив, держалась бодро – впрочем, она всегда была ночной пташкой. Девочка озадаченно смотрела на Персефону. Потом взглянула на окно, и ее лицо омрачилось.
Она знает. Ей никто не говорил, но она все равно знает, что случилось.
За зиму Сури расцвела. Самая заметная перемена произошла с первым снегом, когда Арион уговорила ее сменить грязное платье и красный шерстяной плащ на ассику. Диковатая девочка-мистик, похожая на колючего ежа, вдруг превратилась в прекрасного лебедя. Конечно, она не полностью поддалась влиянию Арион. Фрэя хотела обрить ей голову, но Сури отказалась. Они сошлись на том, что Сури будет регулярно принимать ванну, и это принесло свои плоды. От прежнего мистика остались лишь татуировки, однако и они стали выглядеть по-другому. Замысловатые узоры, раньше казавшиеся беспорядочными и бессмысленными, теперь начали источать загадочную ауру вселенской мудрости.
– Фэйн задул наш сигнальный огонь, – сообщил Нифрон.
Арион выглянула из окна.
– Разумеется. Неужели ты думал, что он этого не сделает?
Нифрон нахмурился.
– Сигнальные огни придумала я, – сказала Персефона.
– Но ты ведь не многоопытный полководец. Нифрон должен был предупредить тебя о том, что так будет.
– Мой опыт касается войны с обычным противником. Я не привык сражаться с магами. Кроме того, никто и не предполагал, что огонь будет гореть долго.
Персефона никогда раньше не видела, чтобы Нифрон оправдывался. Его застали врасплох, и теперь он отчаянно прикидывает, что делать.
– Это был твой первый урок, – обратилась Арион к Персефоне. – Теперь ты хочешь, чтобы я провела второй. – Миралиит не спрашивала: ответ ей и не требовался. Они с Сури все время так разговаривали.
Персефона однажды поинтересовалась у Сури, действительно ли она учится читать мысли людей. Мистик покачала головой и ответила: «Я учусь читать мысли мира».
– Что думаешь, Сури? – спросила Арион.
Каждый раз, когда Арион призывали за советом, она заставляла Сури отвечать первой. Девочка подумала немного, выглянула в окно и отрицательно покачала головой.
– Почему?
– Бессмысленно и опасно.
Арион улыбнулась ученице, потом повернулась к Нифрону и Персефоне.
– Джерид, или кто там сейчас руководит Пауками, наблюдает за нами. Их интересуют две вещи. Первое – огонь, который они тут же погасят, а второе – я. Меня они пока не видят и, может быть, даже не знают, что я здесь. Но если я применю Искусство, они тут же меня обнаружат. – Она взглянула на Нифрона. – Ты потеряешь эффект неожиданности, потому что фэйн изменит план боя. А может быть, и план боя менять не потребуется: Пауки предпримут еще одну атаку и попытаются сделать со мной то же самое, что сотворили с башней. Они наверняка надеются, что я выдам себя.
Нифрон задумчиво кивнул.
– То же самое касается и Сури? – спросила Персефона.
– В особенности это касается Сури. Она – наше секретное оружие.
– Значит, сигнального огня не будет, – подытожила Персефона.
– Может, послать кого-нибудь в Пердиф? – предложила Падера.
– Пердиф в сорока милях отсюда, – возразил Нифрон. – Туда два дня пути, и еще два дня войско будет добираться сюда. Конечно, хочется верить в лучшее, но даже при самом благоприятном раскладе вряд ли фэйн отложит штурм так надолго.