– Я вижу, все в курсе, кроме меня. – Рэйт пристально посмотрел на Роан. – Говори, в чем дело.
– Он хочет, чтобы Сури сотворила еще одного Гиларэбривна, – пролепетала та.
– Гиларэбривна? – переспросил Малькольм.
– Так его звали.
Малькольм подумал, потом кивнул.
– Понимаю. Да… конечно.
– Я не могу этого сделать. – Сури смотрела в пол, ероша короткие волосы.
Она дергала и тянула за пряди, моргая от боли.
– На Гиларэбривна их магия не подействует, – сказал Малькольм. – Благодаря ему мы можем выиграть битву. Возможно, даже войну.
– Не могу я! – вскрикнула Сури.
– Почему не можешь, если это спасет всех нас? – не понял Рэйт.
Сури не ответила. Она опустилась на пол и подтянула колени к груди.
– Не просите меня. Это выше моих сил.
Рэйт огляделся и снова остановил взгляд на Роан.
– Чтобы создать Гиларэбривна, ей придется убить животное, – пояснила та.
– Тоже мне дело, – фыркнула Тресса. – Здесь бродит грязная собачонка, которую подкармливал Филсон.
– Нет! – гневно воскликнула Сури. – Не просто животное! Это… это должно быть жертвоприношение.
– Может, ягненка? – предложил Рэйт – дьюрийцы часто приносили ягнят в жертву богам.
– Нет, не ягненка. Я должна совершить настоящее жертвоприношение. Дело не в том, чтобы лишить жизни какую-то невинную зверюшку, которую мы все равно бы рано или поздно съели. Жертва должна быть настоящей, не символической. Это должна быть моя жертва. Мне нужно уничтожить… я должна забрать жизнь, которая важна для меня. Понимаешь? Мне придется убить того, кого я люблю.
По удивлению, написанному на лицах присутствующих, стало ясно – это новость для всех, кроме Малькольма. Бывший раб успокаивающе потрепал девочку по плечу.
– Чтобы спасти тех, кто был с ней в Нэйте, – объяснил он Рэйту, – Сури убила Минну.
Рэйт знал, что волчица погибла во время того путешествия, но не имел представления, как это случилось.
– Ты любила Минну.
Девочка кивнула, заливаясь слезами.
– Сури, – произнес Малькольм. – Ты должна сотворить еще одного Гиларэбривна, или все погибнут. Не только мы, но и гула-рхуны. А если фрэи одержат победу, фэйн прикажет им идти дальше в Рхулин. Они выжгут поля, разрушат деревни и далли и убьют всех людей до единого. Но на этом дело не закончится. Фэйн потерял рассудок, сошел с ума. – Малькольм перевел взгляд на гномов, стоящих у наковальни. – Он знает, что бэлгрейглангреане помогли нам. Ему известно про железное оружие и Оринфар.
– Мы тут ни при чем, – запротестовал Мороз. – Люди сами обнаружили руны в старом роле, а что до железа… – Он указал на Роан. – Ничего мы не давали. Она украла секрет.
Роан поднялась на ноги.
– А вы украли его у Древнего.
– Нет, не крали. Мои предки заключили с ним сделку.
– Которую не исполнили, а значит – украли.
Мороз не нашелся, что ответить.
– К тому же это не железо, – Роан провела рукой по лежащему перед ней серебристому листу. – Я изменила процесс изготовления. Это совсем другой металл: он тверже, легче, не тускнеет и не ржавеет. Я усовершенствовала способ, но основу взяла из записей Древнего. Не стоит скрывать это. Все должны знать правду. Да, я стянула идею, но металл стал гораздо лучше, поэтому я так и назову его: сталь. – Ее голос дрогнул. – Хорошее название. В нем нет звука «р».
– Уже не имеет значения, – с сочувствием произнес Малькольм. – Фэйн считает, что бэлгрейглангреане нарушили договор с Эрианом. Лотиан совершит то, чего не сделала Фенелия. Он вторгнется в Бэлгрейг, уничтожая все на своем пути, и разрушит Друминдор с такой же легкостью, как и Алон-Рист. – Малькольм взглянул на гномов. – Ваш народ погибнет. После искоренения двух главных ветвей древа Элан всеобщее равновесие будет нарушено. Без внешних врагов фрэи придут к упадку. Некоторые уже преступили соглашение с Ферролом, презрели закон Рога и начали убивать друг друга. Со временем фрэи захотят избавиться от миралиитов, или миралииты задумают уничтожить остальные сословия. Фрэи медленно размножаются, поэтому их народ не выдержит междоусобицы. Гоблины воспользуются удачной возможностью и нападут на фрэев, грэнморы пойдут войной на гоблинов, и цивилизация исчезнет, не успев даже войти в пору расцвета.
– То есть, я должна принести жертву, иначе наступит конец света? – спросила Сури. – Ты об этом хочешь мне сказать? Больше тебе нечего добавить? А что станет с солнцем – оно по-прежнему будет вставать на востоке? А с луной? А реки и озера – они все пересохнут?
– Да, я хочу сказать еще кое-что, – произнес Малькольм, переводя взгляд на Арион. – Именно к этому она тебя и готовила. Именно для этого подвига ты прожила свою жизнь и превратилась в бабочку.
Услышав последнее слово, Сури ахнула.
– С помощью Искусства Арион установила тесную связь с мирозданием и получила его послание, – пояснил Малькольм. – С того момента, как Арион пришла в Далль-Рэн, все, что она делала, было ради тебя. Она дала тебе силу, чтобы ты спасла нас всех. Вы привезли из Нэйта сокровище, но не железо и не сталь, а знание, которое ты получила, пожертвовав Минной. Твоя сестра погибла, чтобы спасти не только вас девятерых, а весь мир. – Малькольм понимающе улыбнулся. – Она действительно была самой мудрой из волчиц.
Сури вздрогнула и гневно нахмурилась. Она старательно избегала упоминания о Минне. Рэйт обходил стороной разговоры о смерти волчицы. Малькольм сейчас ступал по краю очень крутого ущелья.
– Как ты узнал? – спросила девочка. – Откуда ты знаешь про бабочку? Она тебе рассказала? – Сури ткнула пальцем в сторону Арион.
– Нет, – ответил Малькольм. – Сейчас это не имеет значения.
– Еще как имеет! – Сури поднялась на ноги и заглянула ему в глаза.
– Не имеет. Важно, что я говорю правду. Если это не так, скажи, что я лгу.
Сури смотрела на Малькольма безумным взглядом. Рэйту стало не по себе. Мистик тяжело дышала, стиснув зубы, будто раздумывала – стереть Малькольма в порошок или нет. Наконец ее дыхание выровнялось, выражение лица смягчилось.
– Какая разница? – обреченно спросила она, глядя на Арион. – У меня не осталось ни одного друга, которого я могла бы принести в жертву.
В кузнице воцарилась тишина. Снаружи доносились голоса – люди разбирали завалы и вытаскивали погибших. Сури вытерла слезы. Роан сосредоточенно изучала верстак, а гномы уставились на свои сапоги.
– Правда? – спросил Малькольм.
– Понятия не имею, – заявила Тресса. – В кои-то веки в том, что все тебя презирают, есть что-то хорошее.
– Это правда, Рэйт?
– Ты о чем?
Малькольм ждал.
– Не смотри на него, – сказала Сури. – Почему ты так на него смотришь?
Тот не отводил взгляда. Человек, не умевший обращаться с копьем и никогда не видевший далля, исчез. Это больше не бестолковый раб, которого Рэйт спас от смерти в лесу. В глазах Малькольма не было ни вопросов, ни страха. Рэйт видел в них печаль, сострадание и терпение.
– Ты хочешь сказать… – начал он и осекся.
Это действительно то, что я думаю?..
Малькольм кивнул.
– Ты же сам хотел сделать мир лучше.
Удар попал Рэйту прямо в сердце. Настал его черед впадать в отчаяние.
– У тебя появилась возможность сделать свою жизнь значимой.
– Ты хочешь сказать, у меня появилась возможность сделать мою смерть значимой.
– Погодите, о чем вы? – вмешалась Роан.
– Он предлагает Сури убить Рэйта, чтобы сотворить второго Гиларэбривна, – объяснил Дождь.
Сури с ужасом огляделась.
– Она отдавала тебе еду, – сказал Малькольм, не сводя глаз с Рэйта. – Она обделяла себя и Кайлин, чтобы ты выжил. Точно так же как Арион чувствовала значимость Сури, твоя мать понимала, что однажды ты будешь нужен своему народу. Она не была ни мистиком, ни миралиитом; ей того и не требовалось. Элан говорила с ней так же, как с Арион, но твоя мать понимала этот язык интуитивно, на уровне веры. Она пожертвовала собой и твоей сестрой для того, чтобы в нужный день ты оказался здесь и тебе хватило храбрости сделать правильный выбор. Она принесла свою жертву не ради спасения собственного сына, а чтобы сохранить жизнь сыновьям и дочерям всего нашего мира.
Во дворе крепости лежали мертвые тела, извлеченные из-под развалин Алон-Риста. Рэйт заплакал.
Запертая в комнате без окон, Персефона жалела, что ей не удалось увидеть закат. Ее последний вечер, а она так и не успела попрощаться с солнцем. Все пошло не по плану – и в том ее вина. Следовало придумать более надежный способ зажечь сигнальный огонь, держать в крепости больше войск, начертить руны Оринфар на всех поверхностях, а не только на внешних стенах, каждому сделать татуировки с рунами… Оглядываясь назад, она ясно видела все свои ошибки. Первый день битвы казался таким обнадеживающим, и тем сильнее была горечь разочарования. Все уже почти поверили в победу.
Поступило донесение: миралииты наводят мосты через Грэндфордское ущелье.
– Наш последний оплот будет здесь, – сказал Нифрон галантам, собравшимся у постели Персефоны.
Там же находились Мойя, Падера и Брин.
– Ты не можешь вступать с ними в бой, – возразила Мойя.
– Если они придут сюда, я буду сражаться, – решительно заявил Тэкчин.
– Нет, не будешь, – твердо ответила девушка. – Тебе нельзя убивать фрэев.
– Еще как можно, – прорычал Тэкчин. – Пусть только кто-то попробует тронуть тебя хоть пальцем, я прикончу его, уж поверь мне.
– Не хочу, чтобы ты убивал своих.
– Она права, – вмешалась Персефона. – Дело того не стоит. Вы и так многим пожертвовали ради нас. Если мы в любом случае проиграем, зачем навлекать проклятие на ваши души? Если вы сдадитесь, фэйн может пощадить вас.
– Я согласен, – подтвердил Нифрон. – Гнев фэйна распространяется только на меня. Вам не следует нарушать закон Феррола.
– Я не собираюсь стоять и смотреть, как они умирают, – заявил Тэкчин.
– Тогда уходи, – холодно ответила Мойя. – Вы все должны уйти. Уверена, вы знаете способ выбраться отсюда. Наверняка здесь есть потайной ход. Идите прочь, оставьте нас.