– Мойя! – укоризненно произнесла Персефона. – Не будь такой жестокой.
– Она вовсе не жестокая, а храбрая, – возразил Тэкчин. – Любой из нас повел бы себя точно так же. Она прямо как настоящий галант.
– Мойя и есть настоящий галант, – усмехнулся Григор. – Она доказала свою храбрость по меньшей мере трижды: в сражении против демона, в поединке с вождем и на поле брани.
Эрес кивнул.
– И в обращении с луком ей нет равных.
Все внимательно оглядели Мойю. Никто не смеялся и не ухмылялся.
– Рхун? – с сомнением спросил Нифрон. – Да еще и женщина в придачу?
Тэкчин кивнул.
– Взгляни на меня, – сказал Григор. – Я же не какой-нибудь смазливый фрэй.
– Сомневаюсь, что это довод в ее пользу, – возразил Нифрон, но Эрес утвердительно кивнул.
– С чего вы взяли, будто я хочу вступать в ваш дурацкий клуб? – спросила Мойя, однако в ее голосе не слышалось вызова.
– Ты не понимаешь, – сказал Тэкчин. – Галанты – не клуб и не группа единомышленников. Это просто слово. Фрэйское слово.
– Мойя, – произнесла Персефона, – «галант» по-фрэйски означает «герой».
– А его исконное значение – «лучший», – пояснил Нифрон. – По традиции галантом называют того, кто воплощает в себе все лучшие качества инстарья: честь, воинское искусство и храбрость. – Ворат, Энвир и Эрес кивнули, подтверждая его слова. – В конце концов, где семь, там и восемь.
Мойя оглядела улыбающихся фрэев.
– Все это, конечно, хорошо, спасибо большое за доверие, только вам действительно пора уходить.
– Сбегать – как-то не по-геройски, верно? – ухмыльнулся Эрес.
Энвир кивнул.
– Мы не можем изменить своим идеалам.
Мойя со вздохом указала на восток.
– Семь мостов. Миралииты строят их прямо сейчас. Поднимитесь на развалины Спайрока и убедитесь собственными глазами. Стен у крепости больше нет. На рассвете нас всех убьют. Вы ничем не сможете помочь, так что уходите.
– Я уйду только вместе с тобой, – заявил Тэкчин.
– Ты же знаешь, я не могу.
– Можешь, – уверила ее Персефона. – Единственный, кто должен здесь оставаться, – это я, потому что я киниг. Я начала эту войну, и я понесу за это ответственность. Я, и только я.
– И я, – сказала Мойя.
– Знаю, ты мой Щит, самый лучший Щит на свете, но это не означает, что ты должна умирать вместе со мной.
– Я тебя не оставлю.
Персефона вздохнула.
– Ты совершаешь большую глупость. Не только ты, а вы все.
Мойя кивнула.
– Пусть так, но тогда в Алон-Ристе полным-полно дураков, потому что никто и не думает уходить. Пока я шла сюда, я видела, как люди восстанавливают стены. Пекари, ткачи и пахари таскают камни. Я спросила Бергина, зачем он это делает. Думала, он скажет: нужно построить укрытия, чтобы схорониться от фрэев. Знаешь, что он ответил? – Мойя с трудом сглотнула. – «Мы должны защитить нашего кинига». Я сказала, что это моя забота, а он мне: «Это общая забота».
– Неправда. Это киниг должен вас защищать, – возразила Персефона.
– Возможно, только не сегодня.
Мойя положила на постель сверток и достала из него два длинных блестящих кинжала.
– Подарок от Роан. – Она вручила один Брин, а второй Персефоне.
– Для врагов или для нас самих? – спросила Персефона.
– Тебе решать, – ответила Мойя, направляясь к двери. – Пойду кое-что проверю. Ты со мной, Тэкчин?
Фрэй растерянно моргнул.
– Проверить… да, конечно. – Он усмехнулся. – Вернусь через минуту, – сказал он своим товарищам. – Пойду кое-что проверю.
Мойя помахала Персефоне.
– Боюсь, минутой не обойдется. Скорее уж через час-другой.
– Вы ведь во двор идете? – уточнила Брин.
– Ну да… пойдем мимо. А что?
– Я с вами.
– Брин, мы… – Мойя запнулась. – Ты ведь хочешь повидать Тэша?
– Возможно. – Девушка залилась краской.
– Те, кто остается, займутся укреплением ворот, – подал голос Нифрон. – Мосты возведут быстрее, чем мы думаем.
– Он намекает, что мы должны выметаться отсюда. – Григор подмигнул Персефоне и вышел из комнаты.
– Нифрон, подожди, – позвала Персефона.
Правитель Алон-Риста задержался у двери, пропуская остальных.
Он стоял прямо, высоко подняв голову. «Блестящий» – вот правильный эпитет. Светлые волосы закинуты за спину, начищенные бронзовые доспехи подчеркивают плечи и грудь. Да, именно «блестящий».
– Я думала о словах Арион. – Персефона постаралась усесться поудобнее. Разговаривая с Нифроном, она всегда чувствовала себя маленькой. – Нужно отправить к фэйну птицу и рассказать ему о Сури.
– Я не могу этого сделать.
– Почему? Что, голубятня тоже разрушена? – Во время последнего нападения половина крепости превратилась в развалины.
– Нет, в Алон-Ристе много голубятен. Просто уже поздно вступать в переписку с фэйном. Ты видела, что миралииты сделали с Арион. Скорее всего, Сури осталась в живых только потому, что о ней никто не знал. Кроме того, ты, видимо, не представляешь, как работает голубиная почта. Голуби обучены возвращаться домой. Их дом – в Эстрамнадоне, а фэйн со своей армией – по ту сторону ущелья. Послание не достигнет адресата.
– Но Арион была так уверена… Она считала, что это поможет спасти наши народы.
– О мертвых не полагается говорить плохо, да только Арион была миралиитом. Я им никогда не доверял. А теперь, если тебе больше ничего не нужно, я займусь крепостью, точнее, тем, что от нее осталось. Я должен защитить ее всеми силами. Не хочу разочаровывать фэйна. Он ожидает от инстарья храброго сопротивления.
– Можно задать тебе вопрос напоследок?
– Ты – киниг, – с улыбкой ответил командир галантов. – Твое слово для меня закон.
– Я думала о твоем предложении.
– Полагаю, ответ несколько запоздал, – усмехнулся Нифрон.
– А мне кажется, сейчас самое время. На нас уже никто и ничто не давит.
Ее слова, казалось, удивили его.
– Так о чем ты хотела спросить?
– Я хочу знать… если случится чудо и фэйн с его армией исчезнут с лучами солнца… как думаешь, ты когда-нибудь смог бы меня полюбить?
– Полюбить? – озадаченно переспросил Нифрон. – Я толком не знаю, что такое любовь. Это рхунское слово не переводится на фрэйский. Насколько мне известно, даже рхуны не могут однозначно описать, что это такое. Поэтому позволь спросить тебя о том же.
– О чем? Знаю ли я, что такое любовь, или смогу ли я тебя полюбить?
– На твой выбор.
– Я думаю, каждого можно полюбить.
– Ну вот тебе и ответ.
– Это мой ответ. А я хочу знать твой.
Нифрон посмотрел на нее долгим взглядом и облизнул губы.
– Тебе ведь нужен честный ответ?
– Да, конечно.
Он кивнул.
– Тогда буду с тобой откровенен. Как я уже сказал, я не знаю, что такое любовь, и тем более не знаю, что ты понимаешь под любовью. Я считаю тебя достойной женщиной, весьма умной, практичной и, как правило, логично мыслящей. К тому же ты меня не раздражаешь, если, конечно, не заводишь разговоры о любви. Но если это поможет принять решение, я поясню. Если случится чудо и завтра мы не погибнем, я хотел бы жениться на тебе по политическим мотивам, чтобы объединить наши народы и увеличить нашу силу. Я не буду тебе верен; ты должна знать. Возможно, это покажется нечестным, но я настаиваю на том, чтобы ты была мне верна. И вовсе не потому, что мне будет неприятно, если моя жена станет развлекаться с другим мужчиной, фрэем, дхергом или грэнмором: дело в том, что твои дети будут править миром, который мы построим вместе, а мои бастарды ничего не получат. Не хочу тебя обманывать: наш союз – исключительно деловое соглашение, и от этой сделки я выиграю больше, чем ты. Но больше всего от нашего брака выиграют рхуны и инстарья, и поэтому, я надеюсь, он будет основан на взаимном уважении и честности.
– Ясно. – Это все, что Персефона смогла произнести. – Полагаю, теперь это уже не важно.
– Да, скорее всего. Что-нибудь еще?
Она покачала головой, и блестящий рыцарь в сверкающих доспехах удалился.
Персефона вспомнила слова Рэйта: «Я полюбил тебя с первого взгляда… Знаю, ты не можешь полюбить меня – то ли из-за того, что по-прежнему любишь Рэглана, то ли из-за того, что хочешь выйти за Нифрона. Но это не имеет значения, потому что… Потому что даже сейчас… даже сейчас…»
Она вспомнила, как дрожал его голос, как он сжимал кулаки, как в его глазах горела страсть.
А потом вновь услышала слова Нифрона: «Практичная и, как правило, логично мыслящая».
Как правило.
Персефона попыталась встать с постели, но боль пригвоздила ее к месту.
Ладно, ладно, не буду.
Она подождет возвращения Брин или Мойи, а потом пошлет за Рэйтом. Ей хотелось увидеть его перед нападением. Нужно сказать ему правду.
У меня есть время. Час-другой ничего не решают.
Глава 27Малькольм
Мы звали его Малькольм, но теперь я понимаю, что это было не единственное его имя.
– Н ужен меч, чтобы написать на нем имя, – озабоченно произнесла Роан.
В кузнице стояла тишина, которую нарушало только гудение пламени в горне. В очаге зловеще мерцал огонь, на стенах плясали тени. Все смотрели на Рэйта, одна лишь Сури понуро глядела в пол.
В глазах Роан плескалась паника. Рэйт сначала не понял, в чем дело, потом до него дошло: девушка раздала все оружие, которое выковала для воинов Алон-Риста. Стойки были пусты – ни одного щита, копья, меча или шлема. На полу лежала куча руды и куча угля, а еще – груда поленьев.
Рэйт положил ладонь на рукоять своего меча.
– Вам любой меч подойдет?
– Не обязательно должен быть меч, – сказал Мороз. – Нужен просто кусок железа, на котором можно выгравировать имя. Но меч – лучше всего.
– Какое имя?
– Твое имя, – объяснил Дождь. – Твое настоящее имя.
– Мое настоящее имя – Рэйт.
Сури покачала головой.
– Не то имя, которое тебе дали родители, а то, которым тебя нарекла Элан.