Вряд ли эти Львы годятся на что-либо более серьезное, чем установка шатра.
После первого неудачного штурма все, затаив дыхание, следили за взятием крепости. Лотиан даже не смотрел. Он нервно расхаживал туда-сюда, а за ним семенили Сайл и Синна. Фэйн дважды обошел свой шатер, потом взял себя в руки и сел на трон.
Мосты стояли прочно.
Гвардейцы перешли через ущелье, и как только последний из них оказался на другом берегу реки Берн, оставшиеся три Паука принялись наносить удар за ударом, чтобы облегчить наступление. Войска продвигались медленнее, чем рассчитывал Лотиан, и он непрерывно жаловался на это последние несколько часов.
Слуги накрыли поздний ужин, состоящий из холодного мяса и зачерствевшего хлеба. Мовиндьюле и Лотиан выслушали доклад Таранея о том, что Алон-Рист был изначально построен таким образом, чтобы противник не мог захватить его, а узкие проходы, многочисленные мосты и лестницы предоставляют защитникам крепости немалое преимущество. С наблюдательного поста принц смотрел, как гвардия зачищает город, прежде чем приступить к подъему по лестнице, ведущей в цитадель. Несмотря на помощь Паука, отправленного на штурм вместе с солдатами, прошло несколько часов, прежде чем войско наконец попало в верхний двор.
Мовиндьюле позволили поучаствовать в сражении. С помощью Джерида и под руководством отца он применил силу Авемпарты и сотряс землю на дальней стороне крепости. Правда, личное участие принца было весьма незначительным: Лотиан просто использовал его как проводник силы. Тем не менее отец и сын вместе порадовались (а такое случалось нечасто), когда купол рухнул.
– Так-то лучше, – удовлетворенно произнес фэйн, откидываясь в кресле.
Утренняя заря осветила небо. Лотиан потребовал вина.
– Похоже, мы наконец-то справились.
И тут появился дракон.
Сперва он казался лишь темной тенью на фоне ярких огней, и Мовиндьюле подумал, что ему привиделось. Однако, когда дракон выдохнул пламя, стало ясно – это не морок.
– Так что же это такое? – спросил фэйн.
На несколько мгновений воцарилась тишина. С Пауками всегда так: когда с ними разговариваешь, они отвечают не сразу.
– Мы не знаем, – наконец произнесла Онья.
– Что значит «не знаем»? Чем вы тут занимаетесь? Ваше дело – держаться за руки и петь. Вы должны плести паутину и докладывать мне обо всем.
– Это не создание из плоти и крови. Это свет.
– Свет?
– Выглядит как ослепительно яркий свет. Никто из нас такого прежде не видел.
– И что этот свет делает?
– Убивает наших солдат.
Лотиан помрачнел.
– Тогда уничтожьте его.
– Да, мой фэйн, – отозвалась Онья, и Пауки запели громче.
Небо потемнело. Большинство миралиитов на определенном этапе предпочитали Искусство бури. Мовиндьюле был ближе огонь, хотя почти все его соплеменники считали огненную магию чересчур тривиальной. Принцу нравилось ощущение силы и простота применения: натянул и отпустил. Бури сложнее подготавливать и плести, а результат далеко не такой впечатляющий.
– Мой фэйн, взгляните. – Тараней указал на север.
По равнине мчался всадник.
Один из разведчиков Волчьего корпуса. Лотиан отставил в сторону бокал с вином и встал. Подъехав к лагерю, всадник спешился, подбежал к фэйну и преклонил перед ним колени.
– Что такое? – спросил Лотиан.
– Мой повелитель, с юго-востока движется войско.
– Войско?.. – растерянно переспросил фэйн и огляделся в поисках ответа.
– Гула-рхуны, мой повелитель.
– Сколько? – уточнил Тараней.
– Много тысяч, господин.
– Вон там! – воскликнула Синна, указывая на юго-восток.
В первых лучах занимающейся зари на отдаленном холме появилось огромное войско рхунов. Дикари разделились на два отряда – один направился к Алон-Ристу, второй – к лагерю фрэев. Их были не тысячи – десятки тысяч; они шли не строем, а толпой, как стадо оленей. Даже на расстоянии Мовиндьюле слышал их вопли – жуткий несмолкаемый рев.
– Вы что, их не заметили? – спросил Лотиан у Пауков.
– Мы сосредоточились на сражении в крепости, мой фэйн.
– Слепые идиоты!
– Вы по-прежнему хотите, чтобы мы…
– Забудьте о драконе, уничтожьте войско!
Все, кто мог бежать, спасался бегством, и Роан не стала исключением. По идее, Гиларэбривн должен быть на их стороне, однако Роан не привыкла доверять другим. Она провела всю жизнь, стараясь казаться незаметной, и в совершенстве овладела искусством прятаться. Дракон был высотой с трехэтажный дом, размах его крыльев достигал девяноста футов, клыки – больше фута длиной, и к тому же он изрыгал огонь. Когда Гиларэбривн приземлился во дворе, все бросились наутек. Роан не видела, побежала ли Сури. В конце концов, дракон – ее творение.
Самые глупые попытались атаковать его.
«Нет, они не глупые, а храбрые, – решила Роан. – Просто не понимают, что делают».
Отбежав подальше, девушка обернулась, чтобы рассмотреть Гиларэбривна при дневном свете. Чешуя, показавшаяся ей черной, оказалась темно-зеленой. Чешуйки блестели как металл и были твердыми словно сталь. Мечи и копья не могли пробить прочную броню, и фрэйские солдаты гибли в когтях или клыках дракона. Потеряв разум от ужаса, некоторые люди тоже пытались напасть; Гиларэбривн не обращал на них внимания, как большая собака не замечает дерзкого щенка. И все же дракон был опасен: каждое его движение приносило разрушение. Одним ударом хвоста он развалил ближайшую стену; от взмахов его крыльев поднимались пыльные бури, от которых люди слепли и задыхались.
Из двора было всего два выхода – спуск в город и подъем к большому зданию с куполом, ведущему к Кайпу. Роан побежала в Кайп. Она надеялась найти там Персефону, Брин и Мойю, но огромный купол рухнул и пройти сквозь здание оказалось невозможно. Единственный путь наверх – по узкой лестнице вокруг Верентенона, по ней уже поднималась толпа людей. Те, кто находился у подножия здании, погибли под завалами.
Должен быть лучший способ выжить.
Попробую спрятаться.
Роан огляделась в поисках какой-нибудь норы, где можно затаиться, однако ее заметил фрэйский солдат. Она увидела его ухмылку – Ивер улыбался точно так же. Шлем в виде головы медведя и медный нагрудник залиты кровью. Алые капли стекали по гладкой поверхности, словно слезы.
Фрэй направился к Роан.
Она поспешила прочь, надеясь, что он ею не заинтересуется.
Тот припустил трусцой.
Роан бросилась бежать.
Лестница, ведущая наверх, – ловушка. Спрятаться в верхнем дворе невозможно. Роан помчалась к дракону, надеясь, что тот ее узнает, но в этот миг Гиларэбривн поднялся в воздух. Остался лишь один вариант – спуститься в город. На лестнице – никого, и это внушало опасения.
Плохая идея. Плохая идея. Плохая идея.
– Замолчи! Я пытаюсь сосредоточиться! – прикрикнула Роан на саму себя. – Ты что, не видишь, я уже спускаюсь?
Оказавшись внизу, девушка обнаружила, что улицы завалены обломками. У нее не оставалось выбора, кроме как следовать по относительно расчищенному пути в нижний двор. Как и верхний, тот был полностью разрушен. Она прилично оторвалась от фрэя, чье движение замедляли доспехи, меч и щит.
Может, он найдет себе более легкую добычу?
Роан не оборачивалась; ей и так был хорошо слышен лязг бронзовых наплечников.
Добравшись до нижнего двора, она припустила по ровному пространству. Расстояние – ее единственная надежда. Кролики выживают лишь потому, что хищникам лень догонять их, и Роан решила поступить как самый изворотливый кролик. Впервые она пожалела о поясе с инструментами: его тяжесть замедляла бег, а инструменты раскачивались и звенели.
Повсюду валялись мертвые тела – люди бок о бок с фрэями. Роан старалась не смотреть на лица, боясь увидеть знакомых.
Она пробежала мимо Речь-скалы, направляясь к единственному свободному выходу – передним воротам, точнее, их обломкам. Перед ней забрезжила надежда на спасение, пусть даже в крепости не осталось ни одной уцелевшей двери, ни одного не сломанного засова, ни одной не разрушенной стены, а на той стороне ущелья раскинулся вражеский лагерь. На земле среди развалин валялись бронзовые створки ворот: цель уже близка.
Покидать крепость – очень, очень плохая идея.
– Заткнись!
Фрэй позади нее яростно зарычал. Он по-прежнему преследовал ее; с каждым его шагом расстояние между ними сокращалось.
У Роан заныли ноги и, что еще хуже, сбилось дыхание. Она попросту не могла вздохнуть.
Я умираю.
Девушка миновала упавшие бронзовые ворота и остатки укреплений. Впереди зияло ущелье, края которого, словно стежками, были стянуты семью мостами, воздвигнутыми с помощью волшебства. Роан побежала к ближайшему мосту – хотя слово «побежала» вряд ли можно было применить: ей пришлось перейти на быстрый шаг. В небе клубились грозовые тучи, на горизонте сияло ярко-желтое солнце. Солнечный свет слепил глаза, тем не менее, девушке удалось разглядеть войско и силуэт всадника, скачущего по мосту к ней навстречу.
Я в ловушке. Все кончено.
Словно в подтверждение ее мыслей, в противоположный берег ударила молния. Волнение на небесах, вопли и крики, треск и грохот укрепили Роан в уверенности, что все пропало.
Бежать не имеет смысла.
Она остановилась, отчаянно пытаясь вздохнуть. Смерть уже близка.
Кто доберется до меня первым? Всадник, скачущий по мосту, или фрэй, бегущий сзади? Девушка печально улыбнулась. Сколько усилий ради дочери рабыни.
Не важно, кто будет первым. Глядя мутным взглядом на край ущелья, Роан подумала:
Я могу прыгнуть вниз.
Она улыбнулась при мысли, что не доставит ни одному из них удовольствия убить ее.
А вдруг они не собираются меня убивать?
Роан свернула с тропы, ведущей к мосту, и направилась к краю ущелья.
«Ты заслуживаешь всего, что с тобой происходит», – услышала она знакомые слова, но на сей раз они были произнесены не голосом Ивера.