Но медлить было нельзя. Издав боевой клич, Роран налетел на одного из тех солдат, с которыми дрался Улхарт, и уложил его одним ударом молота. Второй воин успел уклониться от удара и, развернув коня, помчался прочь.
– Догони его! – рявкнул Улхарт, но Роран уже и так бросился в погоню.
Удиравший от него воин безжалостно терзал шпорами бока своей лошади, и по ним уже ручьями текла кровь, но, как он ни понукал несчастное животное, от Сноуфайра ему было не уйти. Роран низко пригнулся к шее жеребца, а тот стремительно прямо-таки летел, стелясь над землей. Поняв, что бегством ему не спастись, солдат натянул поводья, развернул коня и бросился на Рорана, размахивая мечом. Роран едва успел отразить молотом рубящий удар его клинка, острого как бритва, и тут же сам нанес ответный удар, крутанув молот над головой. Однако противнику удалось его парировать и нанести еще два рубящих удара. Он старался попасть по рукам Рорана или по его ногам, явно был куда более опытным бойцом и, безусловно, лучше владел приемами фехтования. Рорану стало понятно, что, если он в ближайшие минуты не одолеет противника, тот его прикончит.
Но противник уже, видимо, и сам осознал свое превосходство и стал нажимать, тесня Рорана и заставляя его отступать. Сноуфайр попятился. Целых три раза Роран был уверен, что противник поразит его, но всякий раз меч в самый последний момент странным образом отклонялся в сторону, и Роран еще раз мысленно поблагодарил Эрагона за его охранные чары.
Понимая, что рассчитывать на чью-то помощь нечего, Роран решил прибегнуть к обманному приему: он вытянул шею, поднял голову и крикнул: «Р-р-ра!», словно отпугивая кого-то, стоявшего у противника за спиной. Солдат дернулся, оглянулся, и Роран тут же нанес ему страшный удар молотом по левому колену. Видя, что противник, пронзительно вскрикнув, побледнел от боли, Роран, не давая ему опомниться, чуть двинул Сноуфайра вперед и нанес солдату новый удар, по пояснице, а когда тот снова заорал, не помня себя от боли, Роран прикончил его, размозжив голову.
С минуту он сидел, тяжело дыша, потом дернул поводья и пришпорил Сноуфайра, пустив его галопом. Он быстро огляделся, стараясь обратить внимание на любую возможную опасность, и оценил сложившееся положение. Большая часть солдат сопровождения уже валялись мертвыми на земле; возницы тоже почти все были перебиты. Возле переднего фургона Роран заметил Карна; колдун стоял лицом к лицу с каким-то высоким человеком в длинных одеждах; оба были совершенно неподвижны, лишь изредка по их телам пробегала почти невидимая дрожь – единственный признак ведущегося между ними поединка. Роран успел еще заметить, как противник Карна вдруг пошатнулся, упал на землю и замер.
Но в середине обоза пятеро солдат оказались достаточно предприимчивыми. Они перерубили постромки тягловых волов, отогнали животных в сторону, а сами фургоны развернули, создав некий оборонительный треугольник. Эта импровизированная защита давала им теперь возможность легко отражать атаки Мартланда Рыжебородого и еще десятерых варденов. Четверо солдат выставили свои пики в щели между фургонами, а пятый стрелял из лука, заставляя нападавших держаться подальше и прятаться за другим фургоном. Лучник уже успел ранить нескольких варденов, и некоторые из них даже свалились с коней, но остальные пока что оставались в седлах.
Роран нахмурился. Они не могли себе позволить слишком долго находиться на таком открытом месте, да еще и рядом с одной из главных дорог Империи. Вообще задерживаться здесь явно не стоило, даже варденам и хотелось достать этих спрятавшихся за фургонами солдат. Время сейчас работало против них.
Воины Гальбаторикса оборонялись, повернувшись лицом к западу, откуда нападали на них Рыжебородый и другие вардены. Кроме Рорана, с восточной стороны обоза не было никого, так что солдатам и в голову не пришло, что на них могут напасть с той стороны, зайдя им в тыл. Рорана они пока не заметили. И в голове у него быстро созрел план.
В иных обстоятельствах он, впрочем, сразу же отверг бы подобное решение, как совершенно непрактичное и даже нелепое. Но в сложившейся ситуации все же решил, что такой образ действий является единственно приемлемым, чтобы без дальнейших задержек покончить с этим бесцельным противоборством. Он даже не подумал об опасности, грозящей ему самому; все свои страхи и сомнения он решительно отбросил, как только устремился в атаку.
Роран погнал Сноуфайра полным галопом, левой рукой ухватившись за переднюю луку седла и почти до конца высвободив ноги из стремян. Напрягая мышцы, он приготовился к схватке. И когда Сноуфайр оказался шагах в двадцати от оборонительного треугольника, составленного из повозок, Роран оперся на седельную луку, приподнялся, подтянул ноги и, чуть пригнувшись, встал в седле. Ему требовалось все свое искусство наездника и полное внимание, чтобы сохранять равновесие на спине жеребца. Как он и рассчитывал, Сноуфайр замедлил ход и стал сворачивать в сторону, увидев перед собой непреодолимую преграду.
И как только Сноуфайр повернул, Роран отпустил узду и, оттолкнувшись от спины коня, подпрыгнул высоко в воздух над фургоном, обращенным к востоку. В желудке у него противно екнуло, он успел еще заметить лицо обернувшегося к нему лучника, его широко распахнутые от изумления глаза и в следующее мгновение всем телом врезался в него, и оба покатились по земле.
Роран упал сверху, так что тело вражеского солдата смягчило его падение. С усилием привстав на колени, Роран поднял щит и с силой ударил его краем по шее своего противника, попав чуть ниже шлема и перерубив ему шейные позвонки. Потом он вскочил на ноги и понял, что остальные четверо запоздали с ответной реакцией.
Тот, что был слева от Рорана, совершил непростительную ошибку, попытавшись развернуть свою пику и вновь втащить ее внутрь треугольника, но в спешке умудрился заклинить древко между передком одного фургона и задком другого, и в итоге пика разломилась прямо у него в руках. Роран бросился на него. Солдат попытался отступить, но ему мешала лежавшая на земле повозка, и Роран, нанеся удар снизу, из-под руки, раздробил ему нижнюю челюсть.
Второй солдат оказался умнее. Он выпустил пику из рук и попытался выхватить саблю, висевшую у него на поясе, но успел вытянуть клинок лишь наполовину, когда Роран ударил его молотом в грудь.
Но за это время третий и четвертый его противники успели приготовиться к бою и двинулись на него с двух сторон, размахивая перед собой саблями и угрожающе скалясь. Роран попробовал обойти их сбоку, но его подвела раненая нога. Он оступился и упал на одно колено. Ближайший к нему воин тут же рубанул его саблей, но Роран успел закрыться щитом и отразил удар. Затем сделал выпад и раздробил солдату ногу самым кончиком бойка. Солдат, рыча от боли и ругаясь последними словами, упал на землю. И Роран тут же разнес ему лицо и тут же резко повернулся назад – последний противник был уже у него за спиной.
Однако больше ни одного движения Рорану сделать не удалось: солдат навис над ним; кончик его клинка был всего в дюйме от горла Рорана.
«Вот мне и конец пришел», – мелькнуло у Рорана в голове.
Но тут чья-то могучая рука обхватила солдата за шею и дернула назад. Какое-то хриплое карканье вырвалось у него из груди вместе с фонтаном крови, и несчастный рухнул на землю, точно брошенная кукловодом марионетка, а на его месте возник Мартланд Рыжебородый. Граф тяжело дышал; его бороду и грудь залепили жуткие кровавые ошметки.
Воткнув в землю острие меча, Мартланд оперся о головку эфеса и обозрел результаты кровавой бойни внутри ограды из фургонов. Потом одобрительно кивнул:
– Кажется, ты нам подойдешь.
Роран сидел на передке фургона, прикусив от боли губу, пока Карн срезал с его ноги остатки сапога. Пытаясь отвлечься от этой пытки, Роран поднял глаза и стал следить за хищными птицами, выписывавшими круги в небесной вышине. Он старался не думать о том, что с ним делают, и вспоминал родной дом, долину Паланкар, но не выдержал и застонал, когда Карн вдруг причинил ему какую-то особенно резкую боль.
– Извини, – сказал колдун, – но мне надо обследовать твою рану.
Роран не ответил и продолжал смотреть на круживших в небе хищников. Через минуту Карн пробормотал несколько слов на древнем языке, и вскоре боль в ноге ослабела, стала тупой, хотя и не исчезла совсем. Опустив взгляд, Роран обнаружил, что рана его почти совсем зажила.
У Карна ушло столько сил на исцеление Рорана и еще двоих раненых, что теперь он был в полном изнеможении.
Лицо у него стало серым, его бил озноб. Дрожа всем телом, он бессильно привалился спиной к фургону, обхватив себя руками и с выражением бесконечной тоски на лице.
– Тебе что, плохо? – встревожился Роран.
Карн лишь слегка пожал плечами:
– Ничего. Мне просто нужно время, чтоб прийти в себя… Кстати, этот бык повредил тебе кость. Я заделал дырку, но полностью залечить рану у меня не хватило сил. Ничего, кровотечения больше не будет, да и болеть, я думаю, тоже будет не слишком сильно. Но все-таки это ненастоящее исцеление; мышцы так сразу сами не срастутся и вряд ли теперь смогут выдержать твой вес. Надо, чтобы все хоть немного поджило.
– И сколько времени это займет?
– Неделю, может, две.
Роран натянул на ногу остатки сапога.
– Эрагон окружил меня защитными чарами. Они мне сегодня несколько раз жизнь спасали. Так почему же они не защитили меня от рогов этого распроклятого вола?
– Не знаю, Роран, – вздохнув, ответил Карн. – Никто не в силах предусмотреть все возможные в бою неожиданности. В том-то и опасность магии. Она все-таки до определенной степени ненадежна. Если проглядишь хоть какую-то мелочь или слово заклинания не так произнесешь, так магия может даже навредить тебе – сил лишить или еще что похуже сделать; в общем, последствия могут оказаться самыми плачевными, хотя ты на это вовсе не рассчитывал. Такое даже с самыми лучшими магами случается. В заклинаниях твоего брата явно имелся какой-то недочет, а может, и ошибка – например, не туда слово поставил, – вот они и не уберегли тебя от удара рогом.