Поражённый, Роран прямо-таки рухнул в кресло, но молот все же положил на колени, чтоб был под рукой.
— Значит, Эрагон был здесь? — спросил он.
— Был. И Сапфира тоже.
— Сапфира?
И снова на лице Джоада появилось удивлённое выражение:
— Так ты про неё ничего не знаешь?
— Про неё?
Джоад некоторое время пристально смотрел на него, потом сказал:
— Знаете что, по-моему, пора оставить всякие уловки и поговорить откровенно, без обмана. Я могу ответить на многие вопросы, которые вас, должно быть, донимают. Например, почему Империя охотится за вами. Но взамен мне нужно знать причины, которые привели вас в Тирм… истинные причины, Роран.
— А почему мы должны тебе верить, Длинноног? — вмешался Лоринг. — Вдруг ты самому Гальбаториксу служишь?
— Мы с Бромом более двадцати лет дружили ещё до того, как он стал сказителем у вас в Карвахолле, — сказал Джоад. — И я сделал все, чтобы помочь ему и Эрагону, когда они укрылись в моем доме. Однако сейчас их здесь нет и они не могут за меня поручиться, так что придётся мне самому за себя поручиться. Моя жизнь в ваших руках. Я мог бы сейчас закричать, позвать на помощь, но я же не позвал. И драться я с вами не буду. Я прошу вас всего лишь рассказать о себе и выслушать мою собственную историю. После чего можете сами решать, как вам лучше действовать. Непосредственная опасность вам сейчас не грозит, так что мы вполне можем побеседовать.
Биргит поморщилась и, подтолкнув Рорана, тихо сказала:
— А что, если он просто свою собственную шкуру спасёт?
— Возможно, — шепнул ей Роран, — но все равно нужно выяснить, что именно ему о нас известно. — Он встал, перенёс своё кресло к двери и подпёр её спинкой так, чтобы никто не смог ворваться внутрь и застать их врасплох, а потом ещё и сам в него уселся. — Ну, что ж, ты хочешь поговорить? Ладно, поговорим.
— Будет лучше, если начнёшь ты.
— Хорошо, я начну, но если нас не удовлетворят твои ответы на наши вопросы, мы будем вынуждены убить тебя, — предупредил Роран.
— Да будет так, — спокойно сказал Джоад и, сложив на коленях руки, приготовился слушать.
На Рорана его мужество произвело большое впечатление. Казалось, Джоада совсем не волнует собственная судьба, лишь возле губ у него пролегла горькая складка.
— Да будет так! — эхом отозвался Роран.
Роран не раз перебирал в памяти события, случившиеся со времени нападения раззаков на Карвахолл, но ему никогда ещё не приходилось вслух описывать их кому-то другому. И теперь, рассказывая об этом, он сам поразился тому, сколько же всего с ним и его односельчанами случилось за столь короткий отрезок времени; как легко оказалось слугам Империи разрушить их мирную жизнь в долине Паланкар. Он с болью в сердце вспоминал выпавшие на их долю ужасы. Однако ему доставило удовольствие, когда на лице Джоада появилось выражение непритворного удивления и даже восхищения, когда речь зашла о том, как жители Карвахолла отбили нападение солдат и раззаков. Он рассказал ему об осаде деревни, о предательстве Слоана, о похищении Катрины, о том, как Роран убедил односельчан бежать из родных мест, и о тех тяготах, что выпали на их долю во время путешествия в Тирм.
— Клянусь Покойными Королями! — воскликнул Джоад. — Просто невероятная история! Исключительная! Подумать только, вы сумели отбиться от слуг Гальбаторикса, и теперь все вместе укрылись в одном из самых крупных городов Империи, а наш могущественный правитель и не подозревает об этом! — Он покачал головой в полном восхищении.
— Именно так! И сами мы отнюдь не в восторге от того положения, в котором оказались, — проворчал Лоринг. — Это по меньшей мере опасно, если ты сам ещё не понял. И давай-ка теперь объясни нам чётко и ясно, почему мы должны оставить тебя в живых?
— Это ставит меня в столь же…
Джоад вдруг умолк: снаружи кто-то яростно дёргал ручку двери, подпёртой креслом Рорана, пытаясь войти в кабинет, затем начал барабанить по дубовым филёнкам. А через несколько минут из коридора донёсся пронзительный женский крик:
— Джоад! Сейчас же впусти меня! Что ты там прячешься в своей норе!
— Впустить? — тихо спросил Джоад.
Роран щёлкнул пальцами, и Нолфаврель кинул ему кинжал. Роран метнулся к письменному столу и приставил кинжал к горлу Джоада:
— Вели ей уйти!
— Мне сейчас не до тебя, дорогая, — громко сказал Джоад. — У меня важная деловая встреча.
— Лжец! У тебя нет и не может быть никаких деловых встреч! Ты же банкрот! Выйди сюда, посмотри мне в глаза, трус! Мужчина ты или нет? Неужели боишься посмотреть в глаза собственной жене? — Она секунду помолчала, словно ожидая ответа, потом завопила ещё громче: — Трус! Крыса трусливая! Грязный тупой баран! Да у тебя ума не хватит даже в мясной лавке торговать, не то что судоходной компанией управлять! Мой отец такого никогда бы не допустил! Потерять целое состояние!..
Роран поморщился, слушая этот поток оскорблений и понимая, что не удержит Джоада, если эта женщина немедленно не замолчит.
— Умолкни, женщина! — рявкнул Джоад, и на мгновение за дверью воцарилась тишина. — Наша судьба ещё вполне может перемениться, если у тебя хватит ума придержать язык и не орать, как последняя лавочница!
На сей раз она ответила спокойно, ледяным тоном:
— Хорошо, я подожду в столовой, раз уж ты так хочешь, дорогой муженёк. Но если ты не соизволишь и за ужином со мной объясниться, учти: я немедленно покину этот проклятый дом и никогда больше сюда не вернусь! — И звуки её шагов затихли вдали.
Убедившись, что жена Джоада ушла, Роран отвёл кинжал от горла хозяина дома и вернул оружие Нолфаврелю, а сам снова уселся в кресло, приставленное к двери.
Джоад кисло глянул в его сторону, потёр шею и спокойно заметил:
— Если мы так и не достигнем взаимопонимания, вам лучше меня убить: это проще, чем мне потом объяснять Хелен, почему я на неё наорал.
— Мои соболезнования, Длинноног, — насмешливо заметил Лоринг.
— Она не виновата… во всяком случае, не очень… Она просто не понимает, почему на нас свалилось сразу столько несчастий, — вздохнул Джоад. — Скорее, это я виноват — я ведь так и не посмел ей все рассказать…
— Рассказать о чем? — вмешался Нолфаврель.
— Что я агент варденов. — От этого внезапного признания все прямо-таки остолбенели. Джоад помолчал и спокойно продолжил: — Вероятно, мне следует начать с самого начала. Скажи, Роран, тебе в последние месяцы не приходилось слышать, что у нас появился новый Всадник и что он выступил против Гальбаторикса?
— Да, такие слухи ходили, но ведь не всегда можно верить слухам.
Джоад опять помолчал.
— Не знаю, как лучше сказать… Дело в том, что в Алагейзии действительно появился новый Всадник. Это твой брат, Эрагон. «Камень», который он нашёл в горах Спайна, на самом деле был драконьим яйцом. А я много лет назад помог варденам украсть это яйцо у Гальбаторикса. Дракон, вернее, дракониха проклюнулась из яйца, когда оно находилось у Эрагона, и он назвал малышку Сапфирой. Поэтому раззаки и приходили в долину Паланкар: они искали его и новорождённого дракона. А потом они снова явились туда, ибо уже знали, что Эрагон перешёл на сторону врагов Империи и превратился в её непобедимого врага. Гальбаторикс рассчитывает, что, захватив вас, он сумеет загнать в угол и Эрагона.
Роран откинул голову назад и разразился таким хохотом, что на глазах у него выступили слезы. Лоринг, Биргит и Нолфаврель смотрели на него почти с ужасом, но Рорану было наплевать. Он смеялся, потому что умозаключения Джоада казались ему попросту смехотворными. И одновременно потому, что чувствовал: как это ни ужасно, но, похоже, Джоад все же сказал истинную правду.
Отдышавшись и немного придя в себя, хотя порой нервный смех все же снова начинал одолевать его, Роран вытер рукавом лицо и, неприятно улыбнувшись, посмотрел на Джоада:
— Что ж, все вполне соответствует фактам; предположим, это так и есть. Но ведь те же факты можно объяснить и с помощью дюжины иных совпадений. Как ни странно, многие из них мне и самому приходили в голову.
— Если камень, найденный Эрагоном, действительно был драконьим яйцом, — добавила Биргит, — то откуда же оно взялось в Спайне?
— Ну, — отвечал Джоад, — как раз об этом-то я знаю все…
Поудобнее устроившись в кресле, Роран со все возрастающим изумлением слушал фантастический рассказ Джоада о том, что Бром — старый сварливый Бром! — когда-то был Всадником и, по всей вероятности, помогал становлению варденов; о том, как Джоад обнаружил тайный путь в Урубаен; о том, как вардены устроили похищение трех последних драконьих яиц, оставшихся у Гальбаторикса, и как всего одно яйцо удалось спасти после схватки Брома с Морзаном, одним из Проклятых, в которой Бром одержал победу, убив Морзана. Мало того: словно все его предыдущее повествование было недостаточно невероятным, Джоад поведал ещё и о договоре между варденами, гномами и эльфами, согласно которому драконье яйцо следовало возить из леса Дю Вельденварден в Беорские горы и обратно! Он сказал, что именно по этой причине эльфы, перевозившие яйцо, и попали в засаду, устроенную шейдом Дурзой.
Ах, ещё и шейдом!
Но, как бы скептически Роран ни был настроен, он с удвоенным вниманием стал слушать Джоада, когда тот перешёл к истории о том, как Эрагон нашёл яйцо и как растил Сапфиру в лесу рядом с фермой Гэрроу. Роран в то время как раз готовился к отъезду на мельницу Дём-птона в Теринсфорде, но прекрасно помнил, каким рассеянным и отсутствующим казался ему тогда младший брат. Эрагон все время где-то пропадал и занимался неизвестно чем…
Когда Джоад рассказал, как и от чего погиб Гэрроу, Рорана обуяла ярость — ведь Эрагон никому не сказал ни слова о драконе, всех в Карвахолле подвергая страшной опасности. «Значит, это все-таки его вина, что мой отец погиб!»
— И о чем он только думал?! — не выдержал Роран. Ещё больше его разозлило то, как посмотрел на него
Джоад — с выражением спокойного понимания.