Заметив её взгляд, Бром, опершись о посох, тоже посмотрел Сапфире прямо в глаза. И от этого взгляда Эра-гону почему-то стало не по себе. Он не понимал, что происходит, и ни за что не отошёл бы от Сапфиры, если бы не голод, уже давно мучивший его.
Эрагон разжёг костёр, набил котелок снегом и повесил его над огнём. Когда вода закипела, он мелко нарезал мясо, бросил в котелок и немного посолил. «Не слишком изысканная еда, конечно, — думал он, — но, возможно, нам ещё долго не придётся есть ничего домашнего, надо привыкать».
Варево, впрочем, пахло вполне аппетитно, и Сапфира невольно высунула из пасти кончик языка, словно пробуя на вкус ароматный парок. Поели молча, избегая смотреть друг на друга. После трапезы Бром вытащил трубку и с явным наслаждением её раскурил.
— Почему ты хочешь пойти с нами? — спросил его Эрагон.
Облачко ароматного дыма взвилось над головой Брома и исчезло меж ветвей.
— У меня есть свой вполне законный интерес: я хочу сохранить тебе жизнь, — промолвил он наконец.
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Эрагон.
— Ну, если коротко… Я ведь сказитель, вот мне и пришло в голову, что ты мог бы стать героем отличной истории. Кроме того, ты первый Всадник, которого я вижу за последние сто лет, а может и больше. Первый, не подчиняющийся королю, хотел я сказать. Знаешь ли ты, что может с тобой случиться в ближайшем будущем? Может быть, ты вскоре падёшь жертвой жестокого врага или присоединишься к варденам, а может, собственной рукой сразишь в поединке короля Гальбаторикса… Кто знает? И я, отправившись с тобой вместе, собственными глазами смогу это увидеть. И мне совершенно не важно, какую роль придётся во время этих странствий играть мне самому.
У Эрагона даже озноб пробежал по спине, когда Бром стал перечислять возможные варианты его славного будущего. Он даже представить себе не мог, что способен выполнить хотя бы одну из этих задач. И уже меньше всего ему хотелось бы видеть себя в роли жертвы… «Я хочу отомстить за смерть Гэрроу! — думал он. — А что касается всего остального… Нет, столь великих целей я пока что перед собой не ставлю!»
— Ладно, это я понял, — сказал он Брому, — а теперь объясни мне, пожалуйста, как тебе удаётся без слов понимать Сапфиру?
Бром не спешил с ответом. Он снова набил трубку, раскурил её, зажав в зубах мундштук, и только тогда заговорил:
— Хорошо, я тебе отвечу и на этот вопрос. Хотя, возможно, ответ мой и придётся тебе не по вкусу. — Бром встал, сходил туда, где оставил свои пожитки, и принёс к костру какой-то продолговатый предмет, завёрнутый в кусок ткани. Предмет был футов пять в длину и, судя по всему, довольно тяжёлый.
Бром медленно разворачивал тряпку — точно бинты с мумии снимал, — а Эрагон, не мигая, следил за каждым его движением. Наконец на свет показался… великолепный меч! Золотая рукоять его имела форму капли с плоскими, как бы усечёнными боками, и украшена очень крупным рубином. Серебряный, с финифтью, эфес сверкал, точно звёздное небо. Ножны были винного цвета, и под их гладкой, как стекло, поверхностью был отчётливо виден какой-то странный символ, вырезанный в металле. К ножнам прилагалась красивая кожаная перевязь с тяжёлой пряжкой. Бром, ни слова не говоря, протянул меч Эрагону.
Рукоять меча настолько удобно легла в руку юноши, словно это оружие было создано специально для него. Эрагон медленно вытащил меч из ножен, лезвие двигалось легко и совершенно беззвучно. Оно было гладким и плоским. Странный клинок этот приглушённо красного цвета недобро посверкивал в отблесках костра. Лезвие, плавно изгибаясь, завершалось очень острым концом и было украшено тем же символом, что и на ножнах. Балансировка меча была отличной, Эрагону казалось, что это не оружие, а продолжение его руки. Ничего общего с теми неуклюжими тяжёлыми тесаками, которыми он привык орудовать на ферме! Этот клинок был, казалось, окружён ореолом власти и могущества; от него исходила неукротимая сила. Да, это было оружие, созданное для яростной схватки и, одновременно, удивительно прекрасное!
— Некогда этим клинком владел один Всадник, — сурово промолвил Бром и пояснил: — Когда Всадники завершали обучение, каждому из них эльфы дарили изготовленный ими меч. Но тайну изготовления своих клинков они никогда и никому не открывали. Эти клинки не могут ни затупиться, ни заржаветь. Согласно тогдашнему обычаю, Всаднику дарили меч того же цвета, что и чешуя его дракона. Но в данном случае, как мне кажется, от этого правила можно и отступить. Этот меч носит имя Заррок. Я не знаю, что значит это слово. Возможно, его значение было известно только владельцу меча.
Бром помолчал. А Эрагон, по-мальчишечьи замахнувшись мечом на невидимого врага, спросил:
— А где ты его взял? — Ему явно не хотелось убирать меч в ножны, но он все же заставил себя это сделать и даже протянул меч Брому, но тот оружие не взял, даже не пошевелился.
— Это неважно, где я его взял, — сказал он. — Скажу лишь, что, желая его добыть, я пережил немало весьма неприятных и опасных приключений. Отныне можешь считать этот меч своим. У тебя на него больше прав, чем у меня, и мне кажется, что он не раз понадобится тебе задолго до того, как закончится эта история.
И сам этот неожиданный подарок, и последние слова Брома совершенно выбили Эрагона из колеи. И он растерянно пробормотал:
— Но почему же мне… Это ведь просто королевский подарок!.. Спасибо тебе большое! — спохватился он, не зная, что прибавить к этим словам. Потом, погладив ножны, спросил: — А что это за знак такой?
— Это знак, который Всадник носил на своём шлеме. Его личный знак. — Эрагон уже открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но Бром так сердито на него посмотрел, что больше он ни о чем спрашивать не решился. — А теперь я тебе вот что скажу, — помолчав, снова заговорил Бром. — Разговаривать с драконами может научиться любой, если получит необходимые знания. Однако, — и Бром назидательно поднял палец, — одно это умение ещё ничего не значит. Мне довольно много известно о драконах и об их возможностях. И я знаю об этом больше всех ныне живущих людей. Тебе понадобились бы долгие годы, чтобы приобрести подобные знания. Так вот, я предлагаю свои знания тебе. И могу довольно быстро обучить тебя всему, чем владею сам. Что же касается того, откуда у меня эти знания и умения, то эту тайну я тебе пока не раскрою.
Бром умолк. Сапфира, подобравшись поближе и вытянув шею над плечом Эрагона, внимательно рассматривала меч. «В этом клинке заключена великая сила!» — мысленно промолвила она, коснувшись острого лезвия носом. Красный металл переливался, точно вода, и в нем играли синие блики — отражение драконьей чешуи. Сапфира, довольно всхрапнув, подняла голову и опять прилегла, спрятавшись за Эрагона, и клинок тут же перестал сверкать и переливаться. Эрагон, немного встревоженный этим магическим зрелищем, убрал меч в ножны и вопросительно посмотрел на Брома. Тот, слегка приподняв бровь, промолвил:
— Вот-вот! Именно об этом я и говорил. Драконы будут постоянно удивлять тебя. Их окружает множество тайн! С ними рядом тебя ждут самые невероятные вещи и события, которые невозможны более нигде. И хотя Всадники жили бок о бок с драконами много веков подряд, они так до конца и не сумели понять, сколь велики их возможности и могущество. Драконы связаны с землёй неведомыми нам узами и способны преодолевать немыслимые препятствия. То, что сделала у тебя на глазах Сапфира, лишь подтверждает мои слова: есть ещё очень много такого, чего ты не знаешь и не узнаешь, видимо, никогда.
Эрагон потрясённо молчал. Потом, не желая сдаваться, попытался возразить:
— Возможно, это и так, но я ведь многому могу научиться! Впрочем, сейчас для меня самое важное — узнать, кто такие эти чужаки в чёрных плащах. Ты не знаешь, кто они?
Бром глубоко вздохнул и сказал:
— Их называют раззаками. Никто не знает, то ли это название какого-то древнего народа, то ли прозвище. Но если у них и есть какое-то самоназвание, то они держат его втайне от других. Раззаков никто не видел до тех пор, пока к власти не пришёл король Гальбаторикс. Он, должно быть, обнаружил этот народ во время своих скитаний и призвал к себе на службу. О раззаках почти ничего не известно и до сих пор. Одно я могу сказать наверняка: они — не люди. Как-то мне довелось увидеть лицо раззака: у него птичий клюв и огромные, с мой кулак, чёрные глаза. Для меня осталось загадкой, как они вообще умудряются говорить по-человечески. Несомненно, и тела их тоже сильно отличаются от людских, потому-то они всегда и скрывают свои тела под длинными чёрными плащами.
Что же касается их возможностей, то они, безусловно, значительно сильнее любого человека и умеют невероятно высоко прыгать, но использовать магию, волшебство им не дано. Можешь сказать за это спасибо судьбе, ибо если б они были одарены ещё и магическими способностями, то давно уже схватили бы тебя. Я знаю также, что им весьма неприятен солнечный свет, хотя он и не является для них существенным препятствием на пути к поставленной цели. Ни в коем случае нельзя недооценивать раззака как противника: эти твари чрезвычайно хитры и злобны.
— Много ли их у нас в Алагейзии? — спросил Эрагон, удивлённый тем, как много всего знает Бром о таких вещах.
— Насколько мне известно, не очень много. Точно те двое, которых ты видел, и, возможно, есть ещё несколько, но мне о них слышать не доводилось. По всей видимости, это последние представители некоего вымирающего народа. Король всегда держит их при себе и использует как своих личных охотников. Охотников на драконов! Стоит Гальбаториксу узнать, что в его землях появился дракон, и он посылает на разведку раззаков, путь которых зачастую бывает отмечен множеством смертей… — Бром помолчал, посылая в небеса одно кольцо дыма за другим и внимательно следя за их полётом. Эрагон лишь потом заметил, что кольца эти, видимо по воле Брома, меняют в полёте свою окраску и хитроумно переплетаются. Но в ответ на его изумлённый взгляд старый сказитель только подмигнул ему и ничего не сказал.