Король Оррин, тут же забыв о своей обиде, вместе с Насуадой устремился к авангардным частям варденов; их сопровождала по крайней мере сотня людей, и Эрагон, не желая толкаться среди них, забрался на спину Сапфире. Та взлетела и приземлилась на самом переднем крае возле брустверов, траншей и вбитых рядами заострённых кольев.
Эрагон увидел одинокого конника, который галопом пересекал нейтральную полосу земли. Над ним низко кружились хищные птицы, пытаясь, видимо, выяснить, не подано ли уже первое блюдо их кровавого пиршества.
Ярдах в тридцати от брустверов конник, натянув поводья, осадил своего чёрного жеребца, решив, видимо, сохранить безопасное расстояние между собой и варде-нами, и крикнул:
— Вы предпочли смерть, отказавшись от великодушных условий сдачи, предложенных вам великим Гальбаториксом! Никаких переговоров больше не будет! Протянутая нами рука дружбы превратилась в разящий кулак войны! Если кто-то из вас ещё питает уважение к своему законному сюзерену — всемогущему и мудрейшему из мудрейших королю Гальбаториксу! — бегите, спасайтесь! Ибо никто не устоит перед нашей силой, когда мы неуклонно будем идти вперёд, очищая Алагейзию ото всех негодяев, предателей и прочих жалких подонков! Мой господин крайне огорчён, ибо знает, что все проявления неповиновения инспирированы его злейшими врагами или же впавшими в заблуждение вождями невежественных племён, однако же он будет вынужден сурово покарать жителей тех принадлежащих ему земель, что вышли из его повиновения и стали именовать себя государством Сурда. И он вернёт эти земли под своё благородное покровительство, ибо денно и нощно, не щадя сил, печётся о благе всего своего народа! Итак, ещё раз предлагаю вам: бегите, пока не поздно, или вам предстоит разделить судьбу посланного вами гонца!
С этими словами конник развязал холщовый мешок, извлёк оттуда отрубленную голову вардена и с силой отшвырнул её, чтобы она упала как можно ближе к брустверам. Затем он повернул своего жеребца, вонзил шпоры ему в бока и галопом помчался к темнеющей вдали армии Гальбаторикса.
— Убить его? — предложил Эрагон. Насуада отрицательно покачала головой:
— У нас скоро будет масса возможностей для того, чтобы убивать как можно больше врагов. Но в данный момент я не намерена нарушать закон, гарантирующий безопасность вестнику, даже если противная сторона осмелилась его нарушить.
— Хорошо, как хочешь…
Но договорить Эрагон не успел. Он так и подскочил от неожиданности, ухватившись за шею Сапфиры, чтоб не упасть, так резко дракониха взмыла над укреплениями и, разинув пасть, издала низкий рык, очень похожий на приветственное рычание Гарцвога. Только в голосе Сапфиры звучало не приветствие, а дерзкий вызов врагу. Она предупреждала Гальбаторикса о том, какую ярость он навлёк на себя своим подлым поступком, и призывала всех, кто его ненавидит, присоединяться к варденам.
Её трубный глас так напугал жеребца вражеского гонца, что он шарахнулся вправо, споткнулся и завалился прямо на горячую землю. Его седока отбросило в сторону, и он угодил прямо в факел пламени, как раз в этот момент вырвавшийся из земных недр. Гонец успел лишь издать один-единственный вопль, но такой жуткий, что у Эрагона волосы на голове встали дыбом, и тут же замолк навсегда, скорчившись и наполовину провалившись под землю.
Хищные птицы тут же устремились вниз.
Вардены восхищёнными криками приветствовали Сапфиру. Даже Насуада позволила себе чуть-чуть улыбнуться. Потом, хлопнув в ладоши, приказала:
— Полагаю, на заре они пойдут в атаку. Эрагон, собери всех колдунов Дю Врангр Гата: будьте готовы к бою.
Точные распоряжения получишь через час. — И она, взяв Оррина за плечо, повела его в центр лагеря, говоря на ходу: — Сир, нам следует принять ряд важных решений. У меня есть один план, но для него потребуется…
«Что ж, пусть атакуют, — услышал Эрагон спокойный голос Сапфиры. Кончик её хвоста нетерпеливо подёргивался, как у кота, подкарауливающего мышь. — Пусть атакуют. Все сгорят!»
КОЛДОВСКОЕ ЗЕЛЬЕ
Ночь пала на Пылающие Равнины. Плотная пелена тёмного дыма скрыла луну и звезды, погрузив землю в непроницаемый мрак, в котором лишь изредка слабо вспыхивали очаги тлеющего торфа да мелькали факелы в лагерях обеих армий. С занятой Эрагоном позиции на переднем крае варденского войска лагерь противника казался огромным городом, где, точно окошки в ночи, светились тусклые оранжевые огоньки.
Пристегнув на хвост Сапфире последнюю пластину брони, Эрагон закрыл глаза, устанавливая более тесную мысленную связь с магами Дю Врангр Гата. Ему нужно было научиться мгновенно их отыскивать, ибо от этого, возможно, будет зависеть и его, и их жизнь. Кроме того, маги должны были моментально распознавать его мысленное прикосновение и не ставить защитных барьеров, если ему понадобится их помощь. Вдруг Эрагон улыбнулся и сказал: — Привет, Орик! — И, открыв глаза, поглядел на гнома, который карабкался на низкий скалистый выступ, где устроились они с Сапфирой. Орик был полностью вооружён; в руке он держал лук, сделанный из рога ургала.
Присев рядом с Эрагоном, Орик вытер пот со лба и недоуменно помотал головой:
— Как это ты меня сразу распознал? Я же поставил мысленный барьер!
«Сознание каждого из нас ощущается по-разному, — объяснила Сапфира. — Совсем как два голоса — даже если они и похожи, но каждый звучит по-своему».
Повторив её ответ вслух, Эрагон спросил:
— Что тебя привело сюда?
Орик пожал плечами:
— Мне пришло в голову, что вам, может, станет повеселей в моей компании в такую мрачную ночь. Тем более что Арья занята где-то ещё, а Муртага в этом бою рядом с тобой не будет.
«А жаль, что не будет! — Муртаг был единственным из людей, кто не хуже Эрагона владел искусством фехтования — по крайней мере, до Агэти Блёдрен. Поединки с ним когда-то здорово скрашивали Эрагону жизнь. — Я бы не прочь ещё разок сразиться с тобой, старый дружище!» — думал он.
Воспоминание о том, как погиб Муртаг, как ургалы утащили его в подземелья Фартхен Дура, заставило Эрагона снова вспомнить весьма отрезвляющую истину: каким бы великим воином ты ни был, на войне частенько одна-единственная случайность решает, жить тебе или умереть.
Орик, видимо, почувствовал его настроение; он хлопнул Эрагона по плечу и заявил:
— Ничего, справишься! Только представь себе, какой переполох царит сейчас в рядах противника: ведь они знают, что очень скоро им придётся встретиться в бою с тобой!
Эрагон благодарно улыбнулся гному:
— Хорошо все-таки, что ты пришёл!
Орик от смущения так покраснел, что у него даже кончик носа зарделся; потупившись и катая лук в заскорузлых ладонях, он проворчал:
— Да ладно… Хротгар вряд ли будет доволен, если с тобой что-нибудь случится. Да ещё и по моей вине. Кроме того, мы ведь с тобой вроде как молочные братья, верно?
Сапфира спросила:
«А как насчёт других гномов? Разве они не под твоей командой?»
Когда Эрагон перевёл гному её вопрос, у Орика в глазах мелькнула лукавая усмешка:
— Ну, естественно, под моей! И скоро они к нам присоединятся. Раз уж Эрагон стал членом Дургримст Ингеитум, будет только справедливо, если мы все вместе будем сражаться против Империи. Таким образом, мы сумеем обеспечить вам защиту, пока вы будете заниматься поисками магов Гальбаторикса.
— Это ты здорово придумал, спасибо!
Орик смущённо крякнул в ответ. А Эрагон спросил:
— А что, по-твоему, Насуада приняла правильное решение насчёт ургалов?
— Да, она сделала правильный выбор.
— Так ты с нею согласен?!
— Конечно, согласен. И не думай, что мне ургалы нравятся больше, чем тебе! Но с её решением я согласен полностью.
После этого они довольно долго молчали. Эрагон сидел, опершись о бок Сапфиры, и смотрел в сторону вражеского лагеря, стараясь не поддаваться растущему чувству беспокойства. Медленно текли минуты. Для Эрагона ожидание неизбежного боя было едва ли не тяжелее, чем сам бой. Он смазал маслом седло Сапфиры, оттёр от ржавчины кольчугу и ещё раз прошёлся по своим мысленным контактам с членами Дю Врангр Гата — словом, готов был заняться чем угодно, лишь бы убить время.
Однако примерно через час он вдруг насторожился, почувствовав, что со стороны нейтральной полосы к ним приближаются два каких-то существа. Анжела? Солембум? Удивлённый и обеспокоенный, он разбудил Орика — тот уже успел задремать — и сообщил ему о странном поведении колдуньи.
Гном нахмурился и вытащил из-за пояса боевой топор.
— Я лишь несколько раз встречался с этой травницей, однако, на мой взгляд, она не из тех, кто может предать. Вардены уже многие десятки лет относятся к ней с любовью и уважением.
— И все равно, надо узнать, что она там делает, — сказал Эрагон.
Вместе они тихонько прокрались к самым укреплениям, намереваясь перехватить эту парочку, как только те подойдут поближе. Вскоре в пятне света мелькнула Анжела, за ней — Солембум. Ведьма куталась в тёмный плащ до пят, почти сливаясь с окружающим мраком. С завидной ловкостью она легко взобралась на построенный гномами бруствер, цепляясь за вбитые в землю колья, затем перепрыгнула через траншею, рысцой сбежала по крутому внутреннему откосу последнего бастиона и остановилась, тяжело дыша, перед Сапфирой.
Откинув назад капюшон плаща, Анжела одарила всех широкой улыбкой и воскликнула:
— Ах, какая торжественная встреча! Как это мило с вашей стороны!
Кот-оборотень тем временем тщательно отряхивался, распушив шерсть, потом вдруг задрожал всем телом, очертания его стали расплывчатыми, словно видимые сквозь слой мутной воды, и он превратился в голого лохматого мальчишку. Анжела достала из висевшей у неё на поясе кожаной сумки рубашку и штаны, протянула их мальчику, а потом подала ему небольшой чёрный кинжал, которым тот был обычно вооружён.
— Что это вы там делали? — спросил Орик, подозрительно их рассматривая.
— Да так, кое-что…
— Думаю, вам лучше все рассказать честно, — предложил Эрагон.