Эрагон. Книги 1-4 — страница 476 из 590

Клинок вспыхнул белым светом, точно раскаленное железо, и исчез со звуком, напоминавшим отдаленный раскат грома. Плоть вокруг нанесенной им раны тоже вспыхнула, как сухое дерево, и стала быстро превращаться в тонкий темный порошок, похожий на золу, ссыпавший­ся куда-то в глубь грудной клетки. И Верховный Жрец, захлебнувшись клокочущим хрипом, внезапно затих.

Магическое заклятие действовало быстро. Оно погло­тило и все остальное тело жреца, превратив его в горстку черной ныли, отдаленно напоминавшую человеческую го­лову и торс.

— Ну, вот и дело с концом! — сказала Анжела и реши­тельно кивнула.

31. Звон колокола

Эрагон встряхнулся, словно очнувшись от дурного сна. Теперь, когда ему больше уже не нужно было оказывать мысленное сопротивление Верховному Жрецу, он услышал громкий звон храмового колокола — громкий, настойчивый, сразу напомнивший ему, как раззаки преследовали их с Бро­мом в тот раз, когда они впервые посетили Драс-Леону.

«Муртаг и Торн вскоре будут здесь, — подумал он. — До этого нам надо успеть убраться из храма».

Он спрятал меч Анжелы в ножны и передал его травнице.

— Спасибо, — сказал он, — я думаю, теперь он тебе са­мой понадобится.

А сам, оттащив в сторону трупы послушников, выта­щил из-под груды тел свой Брисингр. И как только он по­чувствовал в руке знакомую рукоять, душу его охватило невероятное облегчение. Меч Анжелы был, безусловно, за­мечательным и весьма опасным клинком, но это было не его оружие. Без Брисингра Эрагон неизменно чувствовал себя незащищенным, уязвимым — точно такое чувство он испы­тывал, когда их разлучали с Сапфирой.

Еще некоторое время ему понадобилось, чтобы отыскать свое кольцо, которое закатилось под одну из скамей, и ожере­лье, подаренное ему гномами. Ожерелье оказалось намотан­ным на ручку носилок Верховного Жреца. Под телами убитых жрецов Эрагон отыскал также меч Арьи, чему она была очень рада. А вот от перевязи Белотха Мудрого не было и следа.

Эрагон заглянул под каждую скамью, внимательно ос­мотрел алтарь и все вокруг, но перевязи не нашел и с от­чаянием воскликнул:

— Здесь ее точно нет! Они ее, должно быть, в своих проклятых туннелях спрятали! — И он повернулся к той стене, что скрывала ведущую вниз лестницу и проход в нижние залы и коридоры. — А может, и где-нибудь здесь, в храме… — Он озирался, не зная, куда в первую очередь от­правиться на поиски.

Бормоча себе под нос заклинание, способствующее поискам нужного предмета, Эрагон бродил по храму, но в ответ возникало лишь ощущение некой гладкой серой пу­стоты. Как он и опасался, перевязь Белотха жрецы успели окутать магической защитой, которая не позволяла иным существам видеть или касаться ее; похожая магическая за­щита была у Брисингра, не позволяя чужим пользоваться этим мечом.

Эрагон нахмурился и сделал шаг к винтовой лестнице, явно собираясь спуститься в подземелье.

Колокол зазвонил еще громче.

— Эрагон, — окликнула его Арья с противоположного конца храма, поудобнее укладывая на плече безжизненное тело послушника, — нам надо идти.

— Ноя…

— Оромис понял бы. Это не твоя вина.

— Но я…

— Оставь! Эта перевязь уже не раз терялась. И ее нахо­дили. И мы, конечно же, отыщем ее. Но сейчас мы должны спешить. Идем скорей!

Эрагон выругался, резко развернулся и бросился к Арье, Анжеле и Солембуму, которые уже стояли у две­рей храма.

«И надо же было потерять самую ценную из своих ве­щей!» — Эрагону казалось почти святотатством бросить здесь перевязь после того, как столько жизней было отня­то, чтобы наполнить ее энергией. И потом, его не остав­ляло предчувствие того, что эта энергия в ближайшее же время очень ему понадобится.

Когда они с Анжелой с огромным трудом отворили тя­желые двери, Эрагон тут же послал мысленную весть Сап­фире о том, что с ними все в порядке. Он прекрасно знал, что дракониха кружит где-то над городом, ожидая, когда он сможет с нею связаться, и решил, что теперь уже мож­но и не скрываться. В общем-то, теперь Эрагону было все равно, почувствует ли его присутствие Муртаг или кто-то еще из магов Гальбаторикса.

И как только его мысли переплелись с мыслями Сапфи­ры, исчезло наконец то щемящее чувство, что сжимало ему грудь, не давая нормально дышать.

«Что вас так задержало?» — воскликнула Сапфира.

Эрагон прямо-таки физически ощущал ее волнение и знал, что она наверняка уже подумывала, не превратить ли ей этот город в руины, чтобы можно было спокойно от­правиться на поиски своего «маленького брата».

Эрагон достаточно быстро рассказал ей о минувших событиях и увидел, что за это время Арья, Анжела и кот-оборотень уже успели сбежать с крыльца храма вниз по широким ступеням лестницы.

И он, не сделав ни малейшей паузы и не давая Сапфире возможности разобраться в его беспорядочных чувствах и воспоминаниях, сказал ей:

«Нам нужно, чтобы ты их отвлекла. Прямо сейчас!»

Сапфира сразу же все поняла, и он прямо-таки почув­ствовал, как она стрелой понеслась вниз.

«А также передай Насуаде, чтобы она немедленно на­чинала штурм. Через несколько минут мы будем у южных ворот. Если, когда мы их откроем, варденов там не окажет­ся, то вряд ли нам удастся спастись», — успел напоследок сказать Эрагон.

32. Пещера черного сорокопута

Холодный, влажный, полный утреннего тумана воздух так и свистел у Сапфиры в ушах, когда она, спикировав с высоты, устремилась к этой крысиной норе, к этому про­клятому городу, уже наполовину освещенному встающим солнцем. Низкие солнечные лучи придавали несколько странный вид этим пропахшим древесным дымом домам. Казалось, будто они сделаны из двух половинок яичной скорлупы — черной и белой; черной казалась та половина, что находилась в тени.

Похожий на волка эльф, сидевший на спине у Сапфи­ры, что-то кричал ей, но голодный жадный ветер тут же хватал его слова и уносил их прочь, и она не могла понять, что он ей кричит. Тогда он принялся задавать ей вопросы с помощью своего эльфийского, полного странных песен, разума, но она не дала ему завершить этот нелепый допрос и быстренько прервала его, сообщив о просьбе Эрагона, и попросила поднять по тревоге Насуаду с ее варденами, ибо действовать нужно было незамедлительно.

Сапфира представления не имела, как та тень, которой придали облик Эрагона, сможет хоть кого-то обмануть. Этот «двойник» имел совсем иной запах, чем ее сердечный друг, и мысли у него были совсем иными, чем у Эрагона. Однако же на двуногих этот «Эрагон» производил долж­ное впечатление, а им, собственно, и обмануть-то нужно было всего лишь двуногих.

У левой окраины крысиной норы под названием Драс-Леона Сапфира видела сверкающую красную тушу Торна, распростершегося на крепостной стене над самыми юж­ными воротами. Торн как раз поднял свою алую башку, явно заметив, как она стремительно — так что все кости можно было запросто переломать! — приближается к зем­ле. Собственно, этого она и ожидала. Ее чувства по отно­шению к Торну были слишком сложны, чтобы их можно было передать в нескольких словах. И она каждый раз, думая о нем, испытывала какое-то странное смущение, какую-то неуверенность — в общем, нечто такое, к чему она совершенно не привыкла.

Тем не менее Сапфира отнюдь не собиралась ему усту­пать. Напротив, она была твердо намерена во что бы то ни стало одержать над ним верх.

Когда темные каминные трубы и островерхие крыши до­мов стали быстро к ней приближаться. Сапфира шире рас­крыла крылья, чувствуя усилившееся напряжение в груди и плечах, и несколько замедлила спуск. Оказавшись всего в нескольких сотнях футов от крыш тесно стоящих город­ских домов, она вдруг снова резко взмыла вверх и тогда на­конец полностью развернула крылья и воспарила, приоста­новив свое стремительное снижение, однако этот маневр дался ей нелегко: на мгновение ей показалось, что сейчас ей ветром попросту вывернет крылья из плечевых суставов.

Сапфира шевельнула в воздухе хвостом, восстанав­ливая равновесие, и стала плавно кружить над городом, пока не высмотрела внизу эту пещеру черного сорокопута, заросшую терном, где жуткие, совершенно обезумевшие жрецы в черном приносили кровавые жертвы своим еще более жутким богам. Сапфира снова сложила крылья и, стрелой пролетев вниз несколько десятков футов, с чудо­вищным грохотом приземлилась прямо на крышу храма.

Вонзив когти в черепицу, чтобы удержаться от сколь­жения и не рухнуть на проходившую внизу улицу, Сапфи­ра, откинув голову назад, издала самый громкий рев, на ка­кой была способна, бросая вызов всему окружающему миру и тем, кто этот мир населяет.

Рядом с логовом черного сорокопута, высоко на башне, продолжал звонить колокол, и этот звон действовал Сап­фире на нервы. Изогнув шею, она выпустила в сторону на­зойливого колокола струю сине-желтого пламени, но баш­ня не загорелась, поскольку была каменной. Зато веревка и деревянные балки, поддерживавшие колокол, вспыхну­ли мгновенно, и через несколько секунд колокол с грохо­том провалился куда-то внутрь.

Это доставило драконихе некоторое удовольствие. Впрочем, и смотреть, как двуногие с воплями бросаются врассыпную и удирают подальше от башни, тоже было приятно. В конце концов, она лишь показала им, что дра­кона им следует бояться, и это было вполне справедливо.

Один из двуногих, правда, помедлил, стоя на краю пло­щади перед входом в пещеру черного сорокопута, и Сапфи­ра услышала, что он выкрикивает какое-то заклинание, явно направленное в ее сторону. Голос его был подобен писку перепуганной мыши, а магическая защита, нало­женная Эрагоном, надежно защищала Сапфиру — во вся­ком случае, она не заметила никакой разницы ни в своих ощущениях, ни в том, как выглядит мир вокруг нее.

Впрочем, эльф Блёдхгарм, больше похожий на вол­ка, тут же прикончил этого мага, осмелившегося приме­нить магию против дракона. Сапфира почувствовала, как Блёдхгарм овладел разумом этого двуногого круглоухого заклинателя, полностью подчинил себе его мысли, а по­том произнес всего одно слово