Затем еще, и еще…
От ужаса у Эрагона по спине побежали мурашки. Он догадался, что это за «щелчки»: это цокали по камням когти огромного дракона. Но что это за дракон, если его шаги слышны за целую милю?
«Это может быть только Шрюкн», — подумал Эрагон, чувствуя под ложечкой ледяной комок страха. А по всему лагерю уже звучали сигналы тревоги, блеяли горны, вардены зажигали факелы — армия просыпалась, готовясь к атаке.
Эрагон краем глаза заметил выбежавшую из палатки Эльву; следом за ней вышла и Грета, та пожилая женщина, которая о ней заботилась. Эльва была в короткой красной тунике, поверх которой она натянула маленькую, в точности своего размера, металлическую кольчугу.
Шаги дракона смолкли. Его гигантский сгорбленный силуэт был отчетливо виден на фоне горевших в городе фонарей и сторожевых костров.
«Как же он велик! — думал Эрагон, испытывая крайнее смущение. Шрюкн был явно больше Глаэдра. — Неужели он столь же огромен, как Белгабад?» Впрочем, пока что ничего конкретного Эрагон сказать не мог.
Затем дракон слегка подпрыгнул и развернул свои массивные крылья; теперь он стал похож на судно с сотней гигантских черных парусов, надутых ветром. С громоподобным грохотом он взмахнул крыльями, и тут же по всей округе залаяли собаки, закричали разбуженные петухи, а Эрагон невольно присел и скорчился, точно мышь, пытающаяся спрятаться от орла.
Эльва дернула его за край туники и настойчиво потребовала:
— Нам надо идти!
— Погоди, — прошептал он. — Еще не пора.
Яркие звезды в небе на мгновение скрылись за темной тенью Шрюкна, пролетавшего прямо над ними. Он поднимался все выше и выше, и Эрагон попытался определить его размеры по силуэту на фоне звездного неба, однако ночь была слишком темна, а расстояние слишком велико. Впрочем, каковы бы ни были реальные размеры Шрюкна, его величина способна была навести оторопь на любого. Эрагон знал, что этот дракон не так уж стар, ему всего около ста лет, так что он должен был бы значительно уступать в размерах Глаэдру, но Гальбаторикс, видимо, ускорил его рост с помощью магии, как сделал это и с совсем молодым Торном.
Глядя на проплывающую над ними гигантскую черную тень, Эрагон изо всех сил надеялся, что сам Гальбаторикс полететь на драконе не удосужился, а если все-таки полетел, то вряд ли станет утруждать себя чтением мыслей каких-то жалких существ внизу. Ведь в ином случае он сразу же обнаружил бы…
— Элдунари! — вырвалось у Эльвы. — Так вот что ты скрываешь! — Нянька у нее за спиной озадаченно нахмурилась и уже задала какой-то вопрос, но Эрагон прорычал:
— Тихо! — А когда Эльва снова открыла рот, он попросту прикрыл его ладонью. — Помолчи. Сейчас не время. Потом. — Эльва кивнула, и он убрал руку.
И тут полоса огня шириной с реку Анору выгнулась в небе сверкающей аркой. Шрюкн мотал башкой из стороны в сторону, исторгая потоки слепящего пламени и освещая лагерь варденов и окрестные поля; ночь сразу наполнилась такими звуками, словно где-то рядом возник могучий водопад. В лицо Эрагону ударила волна жара. Затем пламя исчезло — испарившись, точно туман под лучами солнца, и оставив после себя дрожащее марево и дымный запах с примесью серы.
Шрюкн развернулся, громко хлопая крыльями, и огромной черной тенью скользнул обратно в городу, скрывшись где-то за домами. Затем снова послышались тяжелые шаги, цоканье когтей по камням, звон цепей, скрип ворот, и ворота с грохотом захлопнулись, отчего по холмам прокатилось громкое эхо.
Эрагон судорожно выдохнул и сглотнул слюну; горло у него совершенно пересохло, а сердце стучало так, что было больно. «Нам придется сражаться… с этим?» — думал он, чувствуя, как его охватывают прежние страхи.
— Почему он не напал на нас? — испуганно спросила Эльва совершенно детским, тоненьким голоском.
— Он просто хотел нас попугать. — Эрагон нахмурился. — Или отвлечь. — Он мысленно поискал Джормундура, нашел его и приказал немедленно проверить, все ли часовые на месте, и удвоить их число до утра. Потом снова повернулся к Эльве и спросил: — Ты смогла что-то почувствовать, когда Шрюкн пролетал над нами.
Девочку передернуло.
— Боль. Очень сильную боль. И еще гнев. Он был готов убить любого, кто ему на глаза попадется! Любое существо! И сжечь все вокруг, чтобы уже ничего не осталось… Он совершенно безумен!
— И с ним никак нельзя было мысленно связаться?
— Никак. Самое доброе, что можно было бы сделать, это навсегда избавить его от столь жалкого существования.
Все это сильно опечалило Эрагона. Он всегда надеялся, что им удастся спасти Шрюкна, если они сумеют избавить его от власти Гальбаторикса. Видимо, придется отказаться от этой идеи и смириться с реальной действительностью.
— Ладно, — сказал он, — нам пора идти. Ты готова?
Эльва объяснила своей няньке, что уходит, и это весьма огорчило старуху, но Эльва сумела ее утешить, что-то быстро шепнув ей на ухо. Способность этой девочки читать в сердцах других была просто поразительна и не переставала удивлять Эрагона, однако не переставала его и тревожить.
Как только Грета согласно кивнула и отпустила девочку, Эрагон сделал их обоих невидимыми, и они направились к тому холму, где ждала их Сапфира.
62. Через стену и прямо в пасть
— Ты обязательно должен это делать? — спросила Эльва.
Эрагон перестал возиться с ремнями седла и посмотрел вниз, где на траве, крестив ноги, сидела Эльва, играя краем своей кольчуги.
— Что именно? — спросил он.
Она постучала себя по губе остреньким ногтем.
— Ты все время жуешь внутреннюю сторону щеки. Это меня отвлекает. И потом, это так отвратительно!
С некоторым удивлением Эрагон понял, что от волнения действительно все это время грызет изнутри собственную щеку, и на ней уже образовались болезненные кровоточащие ранки.
— Извини, — сказал он и быстро произнес заклинание, исцеляя себя.
Самую глухую часть ночи он провел в медитации, думая не о том, что вскоре случится, и не о том, что с ним было, а только о настоящем моменте; он чувствовал лишь прикосновение холодного воздуха к своей коже и землю под ногами и слушал лишь свое спокойное дыхание и мерное биение сердца, отстукивавшее мгновения его жизни.
Но теперь утренняя звезда Айедейл уже сияла на востоке, возвещая скорый рассвет, и пора было готовиться к битве. Эрагон внимательнейшим образом осмотрел свое вооружение, поправил седло так, чтобы Сапфире было как можно удобнее, и вынул из седельных сумок почти все, кроме ларца с Элдунари Глаэдра и одеяла, чтобы подложить его под ремни для мягкости; затем раз пять пристегнул, отстегнул и снова пристегнул свой меч.
Завершив осмотр крепежа, он спрыгнул на землю и сказал Эльве:
— Вставай. — Она с раздражением на него посмотрела, но подчинилась: встала и стряхнула со своей туники прилипшую траву. Он быстро провел руками по ее худеньким плечикам и даже подергал за кольчугу, проверяя, достаточно ли хорошо она на ней держится. — Кто это тебе такую кольчугу сделал? — спросил он.
— Парочка очаровательных братьев-гномов, которых зовут Умар и Улмар. — Когда Эльва улыбалась, на щеках у нее появлялись ямочки. — Они, правда, считали, что кольчуга мне ни к чему, но я была очень убедительна.
«Уж в этом я не сомневаюсь», — сказала Сапфира, и Эрагон с трудом подавил улыбку. Эта малышка большую часть ночи провела в беседах с драконами, постоянно требуя их внимания и задавая им столько вопросов, сколько могла задать только она, и Эрагон чувствовал, что драконы, пожалуй, даже побаиваются ее — даже самые старшие, например Валдр. Даже у них не было никакой защиты от Эльвы.
— А эти Умар и Улмар меч тебе, случайно, не сделали? — спросил Эрагон.
Эльва нахмурилась.
— А зачем мне меч?
Он внимательно на нее посмотрел, вытащил свой старый охотничий нож, которым пользовался во время еды, прицепил к нему кожаный ремешок и заставил ее им опоясаться.
— Просто на всякий случай, — сказал он, когда Эльва попыталась протестовать. — Ну, теперь полезайка!
Девочка послушно забралась к нему на плечи и обхватила за шею руками. Собственно, он и до холма донес ее точно так же, хоть это и было ему не слишком удобно, но иначе она попросту за ним не поспевала.
Эрагон осторожно поднял Эльву на спину Сапфире и уселся в седло, тесно прижимаясь к шипу у драконихи на шее и оставляя позади место для Эльвы; вдвоем в седле было несколько тесновато.
Как только девочка устроилась, он снова спрыгнул на землю и подал ей свой щит. Ему пришлось вытянуться во весь рост и встать на цыпочки, помогая ей, потому что под тяжестью щита она чуть не упала вниз. Наконец ей удалось втащить щит, и она уложила его себе на колени. Потом слегка отмахнулась, словно отгоняя курицу, и велела Эрагону:
— Иди, иди! Все в порядке!
Придерживая рукоять Брисингра, чтоб не звенела о кольчугу, Эрагон взбежал на вершину холма и опустился на колени, стараясь пригнуться как можно ниже. Сапфира последовала за ним, прижимаясь брюхом к земле и вытянув длинную шею так, что голова ее касалась травы. Ей тоже хотелось видеть, что происходит в лагере.
Оттуда вытекала мощная колонна людей, гномов, ургалов и котов-оборотней. В ровном сером свете предрассветных сумерек было трудно различить отдельные фигуры воинов, тем более что факелов они не зажигали. Колонна двинулась через холмистые поля прямо к Урубаену и примерно в полумиле от него разделилась на три отдельных отряда. Один занял позицию перед центральными воротами, второй повернул на юго-восток вдоль крепостной стены, а третий — на северо-запад.
Именно третью группу, как старательно намекал всем Эрагон, они с Сапфирой и должны были бы сопровождать.
Вардены обернули сапоги и босые ноги тряпками, точно так же они поступили и с оружием; между собой они говорили только шепотом. И все же до Эрагона доносились порой то вопль осла, то ржание лошади, то лай собак, мчавшихся вдогонку за войском. Солдаты на стенах наверняка вскоре должны были заметить, что вблизи крепости наблюдается некая активность — особенно когда вардены начнут устанавливать катапульты, баллисты и осадные башни; все это было заранее подготовлено и размещено в полях поблизости от города.