— И Гальбаторикса тоже?
— Нет. Он слишком хорошо защищен. А вот наша армия погибла бы, как и почти все жители Урубаена. Могли бы умереть даже те, что остались в лагере. Ты этого хочешь?
Роран покачал головой.
— Нет… Конечно же нет.
Барст, двигаясь с невероятной быстротой и ловкостью, наносил эльфам один удар за другим. Замахнувшись палицей, он задел по плечу эльфийку с красной лентой на рукаве и сбил ее с ног. Упав на спину, она указала пальцем на Барста и что-то пронзительно вскрикнула на древнем языке, но ее заклинание подействовало как-то неправильно, ибо один из эльфов вдруг осел в седле и неловко свалился на землю, разрубленный пополам, точно ударом меча.
Барст прикончил эльфийку ударом своей шипастой дубинки и вскоре, перебегая от одного всадника к другому, подобрался к Имиладрис, восседавшей на своей белой лошадке.
Эльфийская королева не стала дожидаться, пока Барст прикончит ее коня, и сама спрыгнула с седла. Красный плащ взметнулся за нею, как мощные крылья, а ее вечный спутник, белый ворон, слетел с ее плеча.
Имиладрис, казалось, еще и земли коснуться не успела, но уже ринулась на Барста. Меч ее был подобен струящемуся потоку стали и яростно звенел, ударяясь о стену его невидимой защиты.
Барст отвечал ей контрударами, которые Имиладрис парировала ловкими движениями кисти, и в итоге ей удалось выбить у него из рук булаву, которая с грохотом покатилась по мостовой. Вокруг сражающихся тут же образовалось тесное кольцо зрителей; враги и друзья вместе следили за этим решающим поединком. А над головой у Имиладрис по-прежнему с пронзительными криками кружил белый ворон.
Никогда еще не видел Роран такого сражения. Удары с обеих сторон сыпались с невероятной быстротой, за ними невозможно было уследить; лишь какое-то неясное пятно возникало в воздухе в момент очередного удара да слышался звон мечей, перекрывавший все прочие звуки в городе.
Снова и снова Барст пытался сокрушить Имиладрис своей булавой, но она была слишком ловка и быстра; если она и не была равна ему по силе, то, во всяком случае, вполне была способна с легкостью отбивать его удары. Казалось, ей помогают другие эльфы, потому что она и не думала уставать, хотя тратила силы, не задумываясь.
На помощь Имиладрис бросился кулл, к которому присоединились двое эльфов. Но их Барст словно не замечал. Впрочем, с ними он довольно быстро разделался — как только кто-то из них совершал ошибку и приближался к нему на расстояние вытянутой руки, он приканчивал его ударом своей смертоносной палицы.
От волнения Роран с такой силой вцепился в колонну, что у него начало сводить руки.
Минута проходила за минутой, а Имиладрис и Барст все продолжали сражаться, перемещаясь с одной стороны площади на другую. В движении королева эльфов была поистине великолепна — сильная, быстрая, невероятно легкая. В отличие от Барста, она не могла позволить себе ни единой ошибки — да она и не позволяла, — ибо ее магическая защита не действовала. С каждым мгновением Роран все сильней восхищался Имиладрис; он чувствовал, что является свидетелем битвы, которую потом веками будут воспевать в песнях и балладах.
Белый ворон то и дело пикировал на Барста, стремясь отвлечь его внимание, но тот уже после нескольких подобных попыток перестал обращать на птицу внимание. Обезумевшая птица все равно ничего не могла ему сделать, а отгонять ее не стоило усилий.
Ворон, похоже, впал в отчаяние; он кричал все громче и пронзительней, все чаще смело бросался в атаку, с каждой новой попыткой подбираясь к шее Барста.
И когда он в очередной раз ринулся вниз, Барст крутанул своей булавой и ударил ворона по правому крылу. Птица, вскрикнув от боли, упала на землю и забила крыльями, тщетно пытаясь снова взлететь.
Барст снова замахнулся, желая добить ворона, но Имиладрис остановила его булаву мечом; так они и стояли, скрестив оружие, лицом к лицу, поскольку лезвие ее меча застряло между шипами булавы.
Эльфы и люди, плотно стоявшие плечом к плечу, невольно покачнулись. В данный момент у обоих соперников не было преимущества. Затем королева Имиладрис выкрикнула какое-то слово древнего языка, и в том месте, где скрестились меч и булава, вспыхнул ослепительно-яркий свет.
Роран зажмурился и даже прикрыл глаза рукой от слепящего огня.
Ему показалось, что на минуту воцарилась полная тишина; слышались только стоны раненых да какой-то странный звон, похожий на колокольный. Этот звон становился все громче и громче, потом стал поистине оглушительным, и Роран увидел, что рядом с ним коты-оборотни, а вместе с ними и Анжела, скорчились, закрывая уши.
Когда звон достиг максимальной громкости, меч Имиладрис с треском раскололся, яркий свет померк, звон прекратился, и королева эльфов, швырнув Барсту в лицо обломки своего меча, воскликнула:
— Я проклинаю тебя, Барст, сын Беренгара!
Обломки меча, ударившись о магическую защиту, рухнули на землю, а Барст снова взмахнул своей булавой и ударил королеву Имиладрис по ключице. Она рухнула на землю, и кровь залила ее прекрасные золотые доспехи.
Все вокруг замерло.
Белый ворон кружил над телом Имиладрис, издавая печальные, полные боли крики, а потом медленно полетел к бреши во внешней стене; было видно, что его раненое крыло сильно помято и покрыто кровью.
Жуткий вопль взлетел над войском варденов. Они бросали оружие и бежали прочь. Эльфы плакали от ярости и горя — это был самый жуткий плач, какой доводилось слышать Рорану. Потом все эльфы, у кого за спиной висели луки, начали стрелять в Барста, но их стрелы вспыхивали в воздухе, даже не долетев до него. Дюжина эльфов ринулась на него, но он ударами булавы расшвырял их, точно малых детей. А пятеро эльфов, прорвавшись вперед, подняли Имиладрис и понесли ее прочь на своих щитах, имеющих форму листьев.
Ощущение невероятности происходящего охватило Рорана. Менее всего он ожидал, что погибнет именно Имиладрис. Он гневно смотрел, как вардены в страхе покидают поле боя, про себя проклиная этих предателей и трусов. А Барст между тем уже снова строил свое войско, готовясь к окончательному разгрому противника.
У Рорана засосало под ложечкой. Эльфы, возможно, готовы продолжать сражение, но люди, гномы и ургалы, похоже, и впрямь готовы отступить. Это читалось по их перепуганным лицам. Сейчас они сломят свои ряды, и тогда Барст перебьет их на площади сотнями. Впрочем, Роран вовсе не был уверен, что Барст захочет остановиться, достигнув городских ворот. Нет, он наверняка двинется дальше и станет преследовать варденов до самого их лагеря, и там тоже положит столько, сколько будет возможно.
Во всяком случае, он, Роран, поступил бы именно так.
Но если Барст действительно достигнет лагеря, то в опасности окажутся и все, кто там остался, в том числе и Катрина. У Рорана не было сомнений на тот счет, что с ней случится, если солдаты ее поймают.
Он посмотрел на свои окровавленные руки. «Барста необходимо остановить!» Но как? Роран думал, думал и думал, перебирая в памяти все, что было ему известно о магии, пока не припомнил, какое ощущение возникло у него, когда солдаты схватили его и стали избивать.
И Роран глубоко судорожно вздохнул.
Был один способ, но очень опасный, невероятно опасный. Если он сделает то, что задумал, ему, вполне возможно, никогда больше не удастся увидеть Катрину и уж тем более их будущего ребенка. И все же сознание того, что он может это сделать, принесло ему некоторое душевное спокойствие. Его жизнь за их жизни — что ж, это справедливый обмен, а если ему удастся заодно спасти кого-то из варденов, тогда он с радостью пожертвует собственной жизнью.
Катрина…
Это решение далось ему легко.
Подняв голову, он широкими шагами ринулся к травнице Анжеле. Она выглядела столь же потрясенной, как и все эльфы. Роран тронул ее за плечо и сказал:
— Мне нужна твоя помощь.
Она подняла на него покрасневшие глаза:
— Что ты собираешься делать?
— Убить Барста. — Его слова заставили замереть на месте всех, кто был поблизости.
— Роран, нет! — воскликнул Хорст.
Но травница согласно кивнула:
— Хорошо, я помогу, если смогу.
— Мне нужно, чтобы ты призвала сюда Джормундура, Орика, Гримрра и кого-то из эльфов. Лучше того, кто пользуется у них авторитетом.
Анжела шмыгнула носом, вытерла заплаканные глаза и спросила:
— Где именно ты хочешь с ними встретиться?
— Прямо здесь. И поспеши, иначе все вардены бросятся спасаться бегством!
Анжела кивнула и вместе со своей свитой из котов-оборотней бросилась бежать, стараясь держаться ближе к стенам домов, где было безопаснее.
— Роран, — сказал Хорст, сжимая его плечо, — что ты такое задумал?
— Я вовсе не собираюсь сражаться с ним в одиночку, если ты об этом, — сказал Роран, мотнув головой в сторону Барста.
Хорст, казалось, вздохнул с облегчением.
— Тогда скажи, что именно ты собираешься предпринять?
— Увидишь.
Несколько солдат Империи с пиками наперевес попытались взбежать на крыльцо, где за колоннами прятались вардены, но рыжебородые гномы легко отбили их атаку: ступени высокого крыльца обеспечили им, несмотря на их собственный малый рост, существенное преимущество перед противником.
Пока гномы сражались с солдатами, Роран подошел к стоявшему неподалеку эльфу, который, яростно оскалившись, с немыслимой скоростью доставал из колчана стрелы и одну за другой выпускал их в Барста. Но ни одна, разумеется, цели так и не достигла.
— Довольно, — сказал ему Роран и, поскольку темноволосый эльф внимания на него не обратил, схватил его за руку и с силой потянул к себе. — Хватит, я сказал! Побереги стрелы.
Последовало злобное рычание, и эльф вцепился Рорану в горло.
— Не тронь меня, человек!
— Послушай! Я могу помочь вам убить Барста. Только… отпусти меня!
Секунды через две пальцы, сжимавшие его горло, расслабились.
— Как ты сможешь сделать это, Молотобоец? — Кровожадный тон эльфа странно сочетался со слезами, текшими у него по щекам.