Эрагон открыл было рот, но человек в мантии угрожающе оскалился и ещё сильнее прижал острие кинжала к горлу Муртага:
— Молчи! Если без моего приказа произнесёшь хоть слово или сделаешь хоть шаг, он умрёт! А теперь — все внутрь! — И он шагнул в тоннель, таща за собой Муртага и не сводя с Эрагона глаз.
«Сапфира, что будем делать?» — быстро спросил Эрагон.
Люди и гномы последовали за человеком в мантии, уводя с собой и коней.
«Иди с ними, — посоветовала она. — Будем надеяться на лучшее».
И сама пошла в тоннель, вызывая восхищённо-испуганные взгляды окружающих. Эрагон неохотно двинулся за нею следом, чувствуя, что воины неотступно следят за ним. Гном, его спаситель, шёл рядом, держа руку на рукояти боевого топора.
Чувствуя себя совершенно обессилевшим, Эрагон, спотыкаясь, сделал несколько шагов по тоннелю и услышал, как за спиной с лёгким шорохом сомкнулись створки каменной двери. Он оглянулся и увидел лишь сплошную стену: от двери не осталось и следа. Все. Теперь они были заперты во чреве горы, не имея ни малейшего представления о том, останутся ли в живых.
В ПОИСКАХ ОТВЕТОВ
— Все сюда! — бросил лысый и отступил назад, по-прежнему держа кинжал у горла Муртага. Затем вдруг повернулся и исчез в арочном проёме.
Воины неторопливо последовали за ним, не спуская глаз с Эрагона и Сапфиры. Коней повели в другой тоннель.
Ошалев от столь быстрой смены событий, Эрагон безмолвно следовал за Муртагом. Он лишь глянул на Сапфиру, чтобы удостовериться, что Арья по-прежнему у неё на спине. «Нужно добыть противоядие!» — в отчаянии думал он, сознавая, что яд «скилна брагх» продолжает свою смертоносную работу.
Они быстро шли по какому-то узкому коридору. Воины грозно бряцали оружием. Эрагон с изумлением заметил изображение какого-то странного животного с густым оперением. Коридор резко повернул влево, затем вправо. Отворилась дверь, и они вошли в пустую комнату, достаточно просторную, чтобы Сапфира могла в ней передвигаться. Дверь с грохотом захлопнулась, и раздался громкий скрежет задвигаемого снаружи засова.
Эрагон медленно огляделся по сторонам, не снимая руки с рукояти Заррока. Стены, пол и потолок комнаты были сплошь из белого сверкающего мрамора, смутно отражавшего их силуэты, точно старое потрескавшееся зеркало. По углам висели такие же необычные светильники, как в тоннеле.
— У нас тяжелобольная… — начал было Эрагон, но лысый прервал его резким жестом:
— Ни слова! Сперва мы проверим тебя! — И он подтолкнул Муртага к одному из воинов, который точно так же приставил острие своего меча к шее юноши. А лысый предводитель велел: — Снимите с себя оружие и давайте его сюда!
Гном отстегнул меч с пояса Муртага и со звоном бросил его на пол.
Эрагон неохотно положил рядом Заррок и свой лук и колчан. Потом пододвинул оружие в сторону воинов и выпрямился.
— А теперь отойди от дракона и медленно ступай ко мне, — велел ему лысый.
Удивлённый, Эрагон подошёл к нему, и, когда до него оставалось шага два, лысый сказал:
— Остановись! Убери все мысленные барьеры и приготовься впустить меня в свою память. Если попытаешься хоть что-то от меня скрыть, я силой это узнаю, но ты после этого сойдёшь с ума, а товарищ твой будет убит.
— Но зачем все это?! — воскликнул Эрагон.
— Мы должны быть уверены, что вас прислал не Гальбаторикс и не по вашей милости сотни ургалов ныне барабанят в наши ворота! — сердито буркнул лысый, его близко посаженные глаза быстро перебегали с одного лица на другое. — Никто не может попасть в Фартхен Дур без строжайшей проверки!
— Но у нас нет времени! Нам срочно нужен целитель! — запротестовал Эрагон.
— Молчать! — рявкнул лысый. — Сперва пройдёшь проверку, а уж потом разговаривать будешь!
— Она умирает! — вне себя от гнева и отчаяния воскликнул Эрагон, указывая на Арью. Он явно не намеревался молчать, пока об Арье не позаботятся должным образом.
— Ничего, не умрёт! Отсюда никто из вас не выйдет, пока мы не узнаем всей правды! Если вы, конечно, не предпочтёте…
И тут гном, спасший Эрагона, выскочил вперёд и заорал:
— Ты что, ослеп, Эграз Карн?! Разве ты не видишь, что на спине у дракона настоящий эльф? Если её жизнь в опасности, ей нужно немедленно помочь! Аджихад и наш король придут в бешенство, если мы допустим, чтоб она умерла, и не сносить нам тогда головы!
Лысый злобно сверкнул глазами. Но почти сразу взял себя в руки и ровным голосом сказал:
— Хорошо, Орик. Ты прав, этого нельзя допустить. — Он щёлкнул пальцами и указал на Арью: — Снимите её с дракона! — Двое воинов убрали мечи в ножны и опасливо приблизились к Сапфире, которая не сводила с них насторожённых глаз. — Пошевеливайтесь!
Воины отвязали Арью, сняли её с драконихи и опустили на пол. Один из них, заглянув ей в лицо, вдруг воскликнул:
— Да это же Арья! Это она похитила драконьи яйца!
— Что?! — воскликнул лысый, а у гнома Орика глаза от изумления сделались совершенно круглыми. Лысый пристально посмотрел на Эрагона: — Тебе многое предстоит объяснить, парень!
Но Эрагон не только не отвёл глаз, но и вложил в свой ответный взгляд всю свою решимость:
— Её отравили ядом «скилна брагх» в тюрьме Гилли-да, и спасти её может только нектар Тюнивора!
Лицо лысого оставалось бесстрастным, лишь губы его время от времени шевелились, словно он что-то шепчет про себя.
— Ну, хорошо, — промолвил он наконец и повернулся к воинам: — Отнесите её к целителям и скажите, какое средство ей нужно дать! Да охраняйте её получше! Новые распоряжения получите после окончания проверки.
Воины, коротко поклонившись ему, понесли Арью из комнаты. Эрагон с сожалением посмотрел им вслед, однако его мысли тут же прервал голос лысого:
— Довольно! Мы и так слишком много времени потеряли! Готовься к проверке!
Эрагону вовсе не улыбалось впускать в свои мысли этого неприятного типа, однако сопротивляться было бесполезно. Он чуть помедлил — Муртаг так и сверлил его пылающим взглядом, — но все же склонил голову в знак согласия:
— Я готов.
— Хорошо. В таком случае…
И тут снова вмешался гном Орик:
— Учти, Эграз Карн, если ты навредишь ему, король тебя по головке не погладит!
Лысый сердито на него оглянулся, потом снова повернулся к Эрагону и даже вроде бы слегка улыбнулся:
— Если он не будет сопротивляться… — И, поклонившись Эрагону, он нараспев произнёс несколько неизвестных тому слов.
Эрагон, не сдержавшись, охнул, когда острая боль пронзила, казалось, сам его мозг. Сознание его помутилось, и он совершенно машинально начал выставлять мысленные барьеры, но атака была необычайно мощной.
«Не делай этого! — услышал он отдалённый голос Сапфиры и почувствовал, как её душевные силы поддерживают его. — Ты подвергаешь Муртага смертельной опасности!»
Эрагон пошатнулся и, чуть не теряя сознания от боли и стиснув зубы, заставил себя снять всю защиту, полностью предаваясь на волю лысого. А тот, явно не обнаруживая подтверждения своим подозрениям, прямо-таки бесился от разочарования, все усиливая свой мысленный напор. И Эрагон, несмотря на причиняемые ему страдания, чувствовал в этом человеке некую слабину, нечто нездоровое, глубоко неправильное…
«Господи, да он же хочет, чтобы я ему сопротивлялся!» — догадался Эрагон, испытывая новый приступ боли. Сапфира изо всех сил старалась помочь ему и уменьшить страдания, но даже ей не удавалось полностью подавить боль.
«Отдай ему то, что он ищет! — быстро сказала она. — Но не все! Я тебе помогу. Его сила — ничто по сравнению с моей. Я сейчас закрою от него возможность слышать наши разговоры».
«Но почему мне так больно?»
«Боль исходит от тебя самого».
Эрагон дёрнулся — мысленный «щуп» лысого пронзал его мозг, копался в нем, отыскивая нужные сведения. Ощущение было такое, словно в череп ему забивали гвозди. Лысый грубо проник в его воспоминания о детстве, перебирая их одно за другим. «Да не нужно ему это! — не выдержал Эрагон. — Убери его оттуда, Сапфира!»
«Не могу! — отвечала она. — Этим я только лишнюю опасность на тебя навлеку. Но я могу кое-что от него скрыть. Только сделать это нужно прежде, чем он до этих воспоминаний доберётся. Быстро решай, что ты хотел бы скрыть?»
Эрагон попытался сосредоточиться и, несмотря на боль, вихрем промчался сквозь собственную память, начиная с того момента, как он нашёл Сапфирино яйцо. Он упрятал подальше все свои беседы с Бромом, включая те заклинания, которым тот его научил, а вот их путешествие через долину Паланкар и посещение Язуака, Дарета и Тирма он трогать не стал. Но попросил Сапфиру скрыть от лысого все, что касалось прорицаний Анжелы, а также своё знакомство с котом Солембумом. Лысому он оставил на растерзание их ночной «визит» в крепость Тирма, смерть Брома, тюремное заключение в Гиллиде и, наконец, тайну происхождения Муртага. Последнее ему, правда, очень хотелось скрыть, но Сапфира решительно этому воспротивилась:
«Вардены имеют право знать, кого укрывают под своей крышей, особенно если это сын Проклятого!»
«Делай, как я сказал! — настаивал Эрагон, борясь с очередным приступом боли. — Я не хочу оказаться предателем по отношению к Муртагу! И уж, во всяком случае, этому лысому я его тайну раскрывать совсем не желаю!»
«Но она все равно будет раскрыта, стоит ему проникнуть в его память», — возразила Сапфира.
«Делай, как я сказал!» И Сапфира подчинилась.
Теперь Эрагону оставалось лишь ждать, когда лысый завершит эту пытку. Да это похуже, чем ногти ржавыми щипцами рвать, думал он, стараясь все же вести себя спокойно. Тело его было напряжено, зубы плотно сжаты, лицо покрыто испариной, по спине стекали струйки пота. Каждая секунда болью отдавалась в его мозгу.
А лысый все ползал и ползал по его памяти, точно колючая лиана по стволу дерева, когда упорно пробивается к солнцу. Особое внимание он уделял таким вещам, которые Эрагон считал несущественными, его, например, страшно заинтересовало то, что его мать звали Селеной, и