— Бром погиб, — прервал её Эрагон. — Его убили раз-заки.
Анжела вздрогнула и принялась накручивать на палец завиток волос.
— Мне очень жаль, — сказала она наконец очень тихо. — Правда, очень жаль!
— Но тебя ведь это не удивляет, верно? — горько улыбнулся Эрагон. — В конце концов, ты ведь сама предсказала его смерть!
— Я не знала, чья это будет смерть, — возразила она, качая головой. — Но ты прав… меня это не удивляет. Мы с Бромом встречались всего пару раз. Ему не понравилось моё «фривольное», как он выражался, отношение к магии. Я его явно раздражала. Эрагон нахмурился:
— Тогда, в Тирме, ты смеялась над его судьбой. Ты даже сказала, что она похожа на скверную шутку. Почему?
Лицо Анжелы моментально напряглось:
— Теперь эта шутка действительно кажется скверной, но ведь я же не знала, что его ждёт. Как бы это сказать… Бром был некоторым образом проклят. Такова уж, видно, его вирда! Ему на роду было написано терпеть неудачу за неудачей во всех своих начинаниях, кроме одного, хотя вины его в этом и не было. Он был избран Всадниками, принят ими в орден, стал одним из лучших среди них, но дракон его был убит. Он очень любил одну женщину, но именно эта горячая привязанность стала причиной её гибели. И ещё ему суждено было беречь и готовить тебя к будущим свершениям, но в конечном итоге он и в этом не преуспел. Единственное, что ему удалось, так это убить Морзана. Впрочем, вряд ли кто-то мог совершить нечто лучшее.
— Бром никогда не упоминал ни об одной женщине, — возразил Эрагон.
Анжела равнодушно пожала плечами:
— Я слышала эту историю от человека, который никогда не стал бы мне лгать. Ну, ладно, хватит болтать! Жизнь продолжается! Не стоит тревожить души мёртвых нашими проблемами. — Она подняла с пола связку тростника и принялась ловко сплетать тростинки, явно не желая продолжать этот разговор.
Эрагон, поколебавшись, тоже решил сменить тему.
— А скажи, как ты оказалась в Тронжхайме? — спросил он.
— Вот это действительно интересный вопрос! — воскликнула Анжела. — Услыхав от тебя имя Брома — когда ты заходил ко мне в лавку, я вдруг почувствовала, что в Алагейзию возвращаются старые времена. Да и люди все шептались, что Империя охотится за новым Всадником, и я поняла, что драконье яйцо, хранившееся у варденов, наконец проклюнулось. Я заперла свою лавку да и отправилась в путь. Хотелось узнать об этом побольше.
— Значит, ты знала о яйце?!
— Ещё бы! А ты как думал? Я ведь живу на этом свете гораздо дольше, чем тебе даже в голову могло бы прийти. И стараюсь все примечать. — Анжела помолчала, сосредоточенно плетя циновку, потом снова заговорила: — В общем, я поняла, что мне надо поскорее попасть к варденам. Я здесь уже целый месяц, хотя, если честно, мне это место не очень нравится — воздух тут слишком затхлый, по-моему. И все они тут, в Фартхен Дуре, чересчур серьёзные и благородные! Впрочем, все они так или иначе кончат трагически. — Она тяжело вздохнула, но глаза её смотрели весело и насмешливо. — А гномы и вовсе сущие дурачки, суеверные простофили, готовые всю жизнь рубить свои тоннели в толще горы. Единственная радость тут — грибы, их в Фартхен Дуре великое множество.
— Тогда зачем же ты тут торчишь? — не смог сдержать улыбки Эрагон.
— Да затем, что хочу быть в центре событий! — гордо ответила Анжела, склонив голову набок. — И потом, если бы я осталась в Тирме, Солембум бросил бы меня и ушёл один. А я привыкла к его обществу, и оно мне нравится. А теперь расскажи-ка сам, какие приключения выпали на твою долю с тех пор, как мы с тобой расстались?
И в течение по крайней мере часа Эрагон рассказывал ей о том, что случилось с ними в последние два с половиной месяца. Анжела тихо слушала и, лишь когда он упомянул имя Муртага, вскричала:
— Муртаг?!
Эрагон утвердительно кивнул.
— Он рассказал мне о своём происхождении. Но сперва дай мне закончить, а уж потом будешь делать какие-то выводы.
Когда же он закончил свой рассказ, Анжела откинулась на спинку кресла и погрузилась в раздумья, позабыв даже про свою циновку. Солембум неслышно вылез из угла, где все это время прятался, и свернулся клубком у неё на коленях, высокомерно поглядывая на Эра-гона.
— Нет, это просто восхитительно! — воскликнула наконец Анжела, поглаживая кота. — Гальбаторикс объединяется с ургалами, затем на сцену выходит Муртаг… Насчёт Муртага мне, конечно, следовало тебя заранее предостеречь… Впрочем, теперь ты уже наверняка знаешь, как он опасен, так что…
— Муртаг все это время был мне верным и надёжным другом и помощником! — решительно прервал её Эрагон.
— И все же будь осторожен. — Анжела помолчала, потом с отвращением произнесла: — Что же до этого шей-да, Дурзы, то, по-моему, сейчас это самая большая угроза для варденов. Не считая самого Гальбаторикса, разумеется. Ненавижу этих шейдов! Отвратительные колдуны! Хуже них, может быть, только некроманты да чёрные маги! Я бы с удовольствием даже с помощью собственной шпильки для волос выковыряла у этого Дурзы сердце и скормила его свиньям!
Эрагон был потрясён этим внезапным взрывом ненависти.
— Ничего не понимаю! — пробормотал он. — Бром говорил мне, что шейды — обыкновенные колдуны, только они используют для достижения своих целей духов, но разве это так уж страшно?
— Дело обстоит иначе, — покачала головой Анжела. — Обычные колдуны действительно не лучше и не хуже всех прочих магов и волшебников. Почти все они используют магию, чтобы властвовать над духами, во всяком случае, пытаются это делать. А шейды, наоборот, отказались управлять духами и, рассчитывая обрести куда большую власть, позволили духам подчинить себя. Но лишь самые злобные из духов стремятся властвовать над людьми и уж если завладеют человеком, то никогда его не отпустят. Такое может случайно произойти и с обычным колдуном, если он вызовет духа более могущественного, чем он сам. Но самая главная проблема в том, что, когда появляется такой шейд, его очень трудно убить. Ты, наверное, уже знаешь, что лишь двоим удалось совершить такой подвиг и при этом остаться в живых — великому эльфу Лаэрти и Всаднику по имени Ирнстад.
— Да, я слышал о них, — кивнул Эрагон и спросил, обведя рукой комнату: — А почему ты живёшь здесь, так высоко и в отдалении ото всех? Это ведь не слишком удобно. И как ты умудрилась все это сюда затащить?
Анжела звонко рассмеялась, откинув назад голову, но смех её звучал грустно:
— Сказать тебе правду? Я тут прячусь! Когда я прибыла в Тронжхайм, то лишь первые несколько дней жила в покое — пока впустившие меня в Фартхен Дур стражи не проболтались о том, кто я такая. И сразу же все здешние маги — хотя их магами-то назвать трудно — насели на меня и стали настаивать, чтобы я присоединилась к их тайному обществу. Особенно старались эти дражл, сороки проклятые, эти поганые Двойники, которые тут всеми магами заправляют! В общем, я пригрозила, что превращу их всех в жаб — простите меня, лягушки! — но их и это не остановило. И тогда я взяла и как-то ночью просто исчезла. Это было нетрудно проделать, тем более такой опытной колдунье, как я. И с тех пор я живу здесь.
— А тебе тоже пришлось допустить Двойников в свою память, прежде чем позволили войти в Фартхен Дур? — спросил Эрагон. — У меня-то они вдоволь в мыслях пошарили! Но я был вынужден так поступить…
Глаза Анжелы холодно сверкнули:
— Двойники никогда не осмелились бы проверять меня! Они до смерти боятся того, что я могу с ними сотворить. Конечно, им очень хотелось бы порыться в моих мыслях, только они прекрасно понимали, что после этого, вполне возможно, навсегда превратятся в безумцев, несущих полную чушь. Я ведь не раз бывала здесь и задолго до того, как вардены стали проверять память всех, кто приходит в Тронжхайм… Короче говоря, я и сейчас не намерена позволять кому-то лезть ко мне в душу!
Она встала, заглянула в другую комнату и сказала:
— Ну, хорошо! Я думаю, ты немало полезного узнал из нашей беседы. Однако тебе пора. Мне необходимо заняться зельем из корня мандрагоры и языка тритона — оно уже почти готово. Но ты обязательно приходи ещё, когда будет время, только, пожалуйста, никому не говори, где я живу. Мне бы не хотелось снова куда-то перебираться. Это очень… утомительно и выводит меня из равновесия, а тебе совершенно ни к чему иметь со мной дело, когда я раздражена!
— Я непременно сохраню твою тайну, — пообещал Эрагон и встал. Солембум тут же спрыгнул с колен Анжелы.
Эрагон распрощался с ней, и Солембум отвёл его назад, в убежище драконов, лениво махнул хвостом и тут же исчез.
ТРОННЫЙ ЗАЛ ГОРНОГО КОРОЛЯ
В пещере Эрагона уже поджидал какой-то гном. Поклонившись и пробормотав: «О, Аргетлам!» — гном сказал, как-то странно выговаривая слова:
— Уже встал? Это хорошо. Кнурла Орик ждёт тебя. Гном ещё раз поклонился и поспешил прочь. Сапфира тут же вскочила, держа в когтях передней лапы Заррок. Эрагон нахмурился и спросил:
«А меч-то зачем?»
Сапфира, низко склонив к нему голову, протянула меч:
«Возьми. Ты же Всадник! Тебе следует носить меч, который принадлежал Всаднику. Пусть у Заррока кровавое прошлое — это не должно влиять на твои собственные поступки. Дай ему новую жизнь! И носи его с гордостью».
«Ты думаешь, это будет правильно? А помнишь, что советовал Аджихад?»
Сапфира засопела, из её ноздрей вырвался клуб дыма:
«Ты должен носить его, Эрагон! Если хочешь быть выше всех здешних сил и интриг, не допускай, чтобы кто-то диктовал тебе, как следует поступить в том или ином случае».
«Ладно». И он нехотя пристегнул к поясу меч. Потом забрался драконихе на спину, и Сапфира вылетела из Тронжхайма. Внутри Фартхен Дура было уже достаточно светло, чтобы стали видны ещё подёрнутые ночной дымкой стены кратера. До каждой из них, по прикидке Эрагона, было не меньше пяти миль. Пока они плавными кругами спускались к основанию города-горы, Эрагон рассказал Сапфире о встрече с Анжелой.
У ворот Тронжхайма к ним подбежал Орик: