– Седлай коней. Мы немедленно уезжаем отсюда. – Он потушил костер, но, видя, что Эрагон не двинулся с места, спросил: – Что у тебя с рукой?
– Кажется, я ее в запястье сломал, – сказал Эрагон и покачнулся.
Бром выругался, сам оседлал Кадока и помог Эрагону взобраться в седло.
– Руку надо поскорее уложить в лубок. Постарайся ею не двигать.
Эрагон взял поводья в левую руку и услышал, как Бром говорит Сапфире:
– Сейчас почти темно, и ты вполне можешь лететь прямо над нами. Тогда, в случае чего, ургалам придется дважды подумать, прежде чем напасть на нас.
«Да уж, пусть лучше сперва подумают!» – грозно проворчала в ответ Сапфира, поднимаясь в воздух.
Стремительно темнело, но они все погоняли измученных лошадей. Рука у Эрагона распухла и стала багровой, боль была невыносимая. Вдруг Бром остановился и сказал:
– Слушай.
И Эрагон услышал далеко за спиной звук охотничьего рога. Ему стало страшно.
– Они, должно быть, нашли то место, где мы останавливались, – сказал Бром, – и, наверное, драконьи следы заметили. Теперь уж точно за нами погонятся. Ургал просто не может позволить загнанной дичи скрыться. – И тут же они услышали еще два охотничьих рога. На этот раз ближе. По спине у Эрагона пробежал озноб. – Нам остается только бежать, – покачал головой Бром и посмотрел вверх, призывая Сапфиру.
Она стрелой спустилась с небес и приземлилась рядом с ними.
– Оставь Кадока, и быстро летите прочь, – велел Эрагону Бром. – С Сапфирой ты будешь в безопасности.
– А ты? – запротестовал Эрагон.
– Со мной ничего не случится. Ступай же!
У Эрагона не хватило сил спорить с Бромом, и он вскочил Сапфире на спину, а Бром пришпорил Сноуфайра и помчался прочь, ведя в поводу Кадока. Сапфира полетела за ним следом, держась совсем низко над землей и чуть не задевая крыльями лошадей.
Эрагон, одной рукой обхватив шею Сапфиры, тихо подвывал от боли – каждое резкое движение драконихи вызывало в сломанной руке острую боль. Звук охотничьего рога слышался уже совсем рядом, и на Эрагона волнами накатывал ужас. Бром ломился сквозь заросли кустарника, что было сил понукая вконец измученных лошадей. Рога еще раз вострубили в унисон буквально у него за спиной, потом вдруг смолкли.
Прошло несколько минут. «Где же ургалы?» – думал Эрагон. Снова прозвучал рог – но теперь уже далеко. Эрагон вздохнул с облегчением, прижимаясь к шее Сапфиры, а Бром наконец-то перестал гнать коней.
«Но мы чуть не попались!» – мысленно сказал Эрагон Сапфире.
«Да, но нельзя останавливаться, пока…» Сапфира не успела договорить: охотничий рог прозвучал на этот раз прямо под ними. Эрагон даже подпрыгнул от неожиданности, а Бром возобновил свою бешеную гонку. Рогатые ургалы, хрипло вопя, мчались за ним, быстро сокращая разделявшее их расстояние. Еще немного – и они настигнут Брома!
«Нужно что-то делать!» – встревожился Эрагон.
«Что именно?» – спросила Сапфира.
«Спускайся и садись прямо перед ургалами!»
«Ты что, спятил?» – возмутилась Сапфира.
«Немедленно спускайся! Я знаю, что делаю, – приказал Эрагон. – Времени больше ни на что не осталось. Иначе они возьмут Брома в плен!»
«Ладно, будь по-твоему».
Сапфира, быстро обогнав ургалов, развернулась и приготовилась садиться, а Эрагон призывал на помощь свои магические силы, чувствуя уже знакомое сопротивление. Он так напрягся, что на шее у него мелкомелко дрожал какой-то мускул.
Ургалы уже приготовились схватить Брома, когда он крикнул Сапфире: «Давай!» – и та, резко сложив крылья, камнем упала на землю, подняв целую тучу пыли и щебня.
Рогатые монстры такого явно не ожидали. Они что-то встревоженно завопили и попытались затормозить, то и дело налетая друг на друга. Впрочем, они быстро восстановили порядок в своих рядах и обнажили мечи, готовясь сразиться с Сапфирой и ее наездником. Их морды были искажены ненавистью, и они омерзительно скалили зубы. Эрагон пересчитал чудовищ: двенадцать. Интересно, лихорадочно пытался сообразить он, почему ургалы не обратились в бегство при виде дракона? Он был уверен, что они побегут без оглядки, как только Сапфира преградит им путь. «Неужели они намерены напасть на нас?» – с замиранием сердца думал Эрагон.
И был потрясен до глубины души, когда самый крупный ургал сделал шаг вперед, сплюнул и заявил:
– Нашему хозяину хотелось бы побеседовать с тобой, человеческое отродье! – Он говорил каким-то нутряным, рыкающим басом, но вполне понятно.
«Это ловушка, – предупредила Эрагона Сапфира, прежде чем он успел что-нибудь ответить, – не слушай его».
«Давай хотя бы выясним, что ему еще велели передать нам», – предложил Эрагон, он прямо-таки сгорал от любопытства, но старался держать себя в руках.
– А кто ваш хозяин? – спросил он.
Ургал презрительно фыркнул:
– Его имя не заслуживает того, чтобы его называли столь жалкому существу. Он правит небом и землей. Ты для него просто козявка. Однако же он велел доставить тебя к нему живым. Радуйся, иначе от тебя уже одно мокрое место осталось бы!
– Никуда я с вами не пойду! Вы мои заклятые враги! – заявил Эрагон, вспоминая Язуак. – Не знаю уж, кому ты служишь, шейдам или каким-то другим выродкам, но я не имею ни малейшего желания вступать с твоими хозяевами в переговоры.
– Ты совершаешь большую ошибку! – прорычал ургал, показывая страшные клыки. – От моего хозяина тебе не уйти. Он тебя все равно настигнет. А если ты вздумаешь сопротивляться, то всю оставшуюся жизнь будешь немилосердно страдать, мечтая поскорее умереть.
Интересно, думал Эрагон, кому все-таки удалось собрать диких ургалов в единое войско? Неужели в Алагейзии действует некая третья, весьма мощная и независимая, сила, а не только вардены и король Гальбаторикс?
– Оставь свои советы при себе! – крикнул он ургалу. – А своему хозяину передай, что я с удовольствием осмотрел бы, как вороны будут клевать его внутренности!
Физиономии ургалов исказились от злобы, а вожак зарычал, обнажив клыки.
– Мы силой приволочем тебя к нему! – Он махнул рукой, и ургалы бросились на Сапфиру.
Подняв правую руку, Эрагон коротко крикнул: «Джиерда!» – что означало: «Ударь!»
«Нет!» – воскликнула Сапфира, но было уже поздно.
Чудовища остановились, точно споткнувшись, а на ладони Эрагона вспыхнуло неведомое пламя, языки которого, превратившись в ярко светившиеся копья, полетели прямо в ургалов, насквозь пронзая чудовищ, отбрасывая их назад и с силой ударяя о стволы деревьев.
Вскоре все ургалы бесчувственными мешками уже валялись на земле, а Эрагона охватила вдруг такая усталость, что он не в силах был удержаться в седле и свалился под ноги Сапфире. Мысли путались, в ушах стоял звон, и, с трудом различая морду наклонившейся над ним драконихи, он наконец понял, что означали слова Брома о том, что в колдовстве можно зайти и «слишком далеко». Энергия, необходимая, чтобы победить и отшвырнуть прочь двенадцать ургалов, потребовалась немыслимая. Эрагон в ужасе чувствовал, что слабеет, и тщетно пытался сохранить ясность мыслей.
Краешком глаза он заметил, что один из ургалов уже пытается встать, опираясь на меч. Эрагон хотел было предупредить Сапфиру, но у него не хватило сил. «Нет…» – слабо шевельнулась мысль и тут же угасла. Ургал стал очень осторожно подкрадываться к Сапфире, вот он уже благополучно миновал ее хвост и приготовился нанести удар прямо в шею. «Нет!» – мысленно вскричал Эрагон, и Сапфира резко обернулась. Ее страшная морда оказалась прямо перед противником. Она злобно зарычала, выпустила огромные когти… и вскоре все вокруг было залито кровью разорванного надвое ургала.
В последний раз свирепо щелкнув окровавленными челюстями, Сапфира вернулась к Эрагону, осторожно взяла зубами его безвольное тело, еще разок рыкнула и взлетела. Эрагона со всех сторон обступила сплошная полная боли чернота. Шелест драконьих крыльев и мерный полет усыплял, и Эрагон перестал сопротивляться дурноте и боли, погрузившись в какой-то тупой транс.
Когда Сапфрира наконец опустилась на землю, Эрагон едва сознавал, что еще жив, но все же слышал, не разбирая слов, что Бром с драконихой о чем-то спорят. Вскоре договоренность, видимо, все же была достигнута, потому что Сапфира снова взлетела.
И тут Эрагона наконец одолел благословенный сон, накрывший его точно теплым одеялом.
Идеальное зрение
Эрагон свернулся под одеялом в клубок, открывать глаза не хотелось. Он снова задремал, но, поняв вдруг, где находится, страшно удивился: как он попал сюда? Потом решил укрыться получше и еще поспать, но согнуть правую руку что-то мешало. Он вытащил ее из-под одеяла и тут же почувствовал острую боль. На руке красовался довольно неуклюжий лубок, и Эрагон вспомнил: ургалы! Он тут же сел и огляделся.
На небольшой полянке, где Бром разбил лагерь, никого не было. Поодаль от Эрагона горел костер, и над огнем исходил ароматным паром котелок с тушеным мясом. На ветке совсем рядом застрекотала белка. Лук и стрелы лежали рядом с Эрагоном, но когда он попытался встать, лицо его исказилось от боли. Болело, казалось, все тело, а еще он чувствовал себя ужасно слабым и несчастным. Где же все? – лениво размышлял он. Он попытался мысленно связаться с Сапфирой, но она почему-то не отвечала. Чувствуя нестерпимый голод, он набросился на мясо и съел все, но все еще был голоден и решил поискать что-нибудь съедобное в седельных сумках, хотя бы горбушку хлеба. Но на поляне не оказалось ни седельных сумок, ни самих лошадей. «Это неспроста», – подумал Эрагон, стараясь подавить тревогу.
Он немного побродил по поляне, потом снова вернулся на прежнее место и лег, завернувшись в одеяло. Потом сел, набросив одеяло на плечи и прислонившись спиной к дереву, и стал смотреть, как проплывают над головой облака. Прошел час, потом второй, третий, но ни Бром, ни Сапфира так и не появились. «Господи, хоть бы с ними ничего не случилось!» – с беспокойством думал Эрагон.
День тянулся так медленно, что Эрагон совсем загрустил и, чтобы развлечься, стал осматривать окружавший поляну лесок, но быстро устал и присел отдохнуть под елкой, склонившей вершину над выступающим из земли большим камнем. В центре камня имелось углубление размером с тарелку, полное чистой влаги – там скопилась утренняя роса.