И когда он был уже почти уверен, что так и умрет, стоя на коленях над жалким комком земли, комок шевельнулся, и в углублении блеснула чистейшая вода. Эрагон с невероятным облегчением перевел дыхание и сел на землю. Сердце готово было выскочить из груди, желудок сводило от голода.
«Что случилось?» – спросила Сапфира.
Эрагон только головой помотал, не в силах ответить. Пережитое потрясение еще давало себя знать. Хорошо, что мне не пришло в голову превратить в воду целую пригоршню земли, думал он.
«Я попробовал превратить землю в воду, – через некоторое время пояснил он Сапфире, – но получилось у меня плохо. Я чуть не умер, а воды здесь не хватит и на один глоток!»
«Нужно быть осторожнее, – упрекнула его дракониха. – Магия порой дает совершенно непредсказуемые результаты – особенно если слова древнего языка соединить не так, как полагается».
Он сердито сверкнул глазами.
«Да знаю я! Но я должен был проверить! Нельзя же ждать, пока мы доберемся до пустыни».
Ему было немного стыдно, он понимал, что Сапфира хотела лишь ему помочь, что она тревожится о нем.
«Скажи, а как ты сумела превратить могилу Брома в алмазный мавзолей, не убив себя при этом?» – спросил он.
«Не знаю, как-то само получилось, – призналась она. – Получилось и все».
«А ты можешь еще раз попробовать? Только на этот раз превратить, скажем, камень в воду?»
«Эрагон, – сказала она, глядя ему прямо в глаза, – я умею управлять своими магическими задатками не лучше, чем, скажем, паук умеет управлять своим желанием ткать сети. Такие вещи случаются со мной вне зависимости от того, хочу я этого или нет. Бром ведь говорил тебе, что вокруг драконов всегда творятся всякие чудеса, и это чистая правда. Но он никак тебе этого не объяснил, и у меня нет этому объяснений. Иногда я просто могу, совершенно не думая, превратить одну вещь в другую, а иногда остаюсь столь же бессильной в отношении магии, как наш Сноуфайр».
«Ты никогда не бываешь бессильной», – сказал он, ласково гладя ее по шее. Долгое время оба молчали. Эрагон вспоминал сделанное Сапфирой надгробие и лицо Брома под ним… И то, как тогда сомкнулся камень – точно живой… «Ну что ж, – шепнул он драконихе, – по крайней мере, мы похоронили его по-человечески».
Он бездумно водил пальцем по земле и сам не заметил, как изобразил знакомые горные хребты и небольшую долину меж ними; потом ногтем «проложил» русло реки, прибавил еще несколько деталей для большего правдоподобия и вдруг обнаружил, что любуется почти точной копией долины Паланкар. Тоска по дому сдавила ему грудь, и одним взмахом руки он уничтожил созданную им картину.
«Я больше ни о чем не хочу разговаривать!» – сердито отмахнулся он от расспросов Сапфиры и, скрестив на груди руки, уставился в то самое место, где только что брал землю, чтобы превратить ее в воду. И не поверил собственным глазам: хотя земля вокруг была совершенно суха, в этой ямке несомненно скапливалась влага! Эрагон копнул чуть глубже и обнаружил, что в нескольких дюймах от поверхности стоит вода.
– Ты только посмотри! – возбужденно воскликнул он.
Сапфира склонила голову, изучая влажную землю. «Но как это сможет помочь нам в пустыне? – спросила она. – Ведь там наверняка вода залегает очень глубоко, тебе понадобятся недели, чтоб до нее добраться».
«Ну и что? – радостно откликнулся Эрагон. – Если она там вообще есть, я смогу поднять ее к поверхности земли! Смотри!» И он, немного углубив ямку, мысленно призвал на помощь магию, но не стал превращать землю в воду, а просто попросил ту влагу, что уже содержалась в земле, подняться к нему. Раздалось слабое журчание, и в ямке забил крошечный родничок. Эрагон с улыбкой зачерпнул воду рукой и напился. Вода была холодной, чистой и вкусной. «Видишь? Мы всегда сможем добыть ее!»
Сапфира понюхала крошечное озерцо и сказала:
«Здесь – да. Но в пустыне? Да там, возможно, и вообще воды в земле не окажется!»
«Ничего, и там она тоже найдется, – заверил ее Эрагон. – Мне будет нужно всего лишь поднять ее на поверхность, а это уже не такая трудная задача. И если поднимать ее медленно, моих сил вполне на это хватит. Даже если придется поднимать воду с большой глубины. Особенно если ты мне поможешь».
Сапфира посмотрела на него с сомнением:
«Ты уверен? Подумай хорошенько! Ведь от этого будут зависеть наши жизни».
Эрагон колебался не более минуты:
«Я уверен!»
«Ну, тогда ступай к Муртагу. А я подежурю, пока ты будешь спать».
«Но ведь и ты тоже всю ночь не спала, – запротестовал Эрагон. – Тебе нужно отдохнуть».
«Ничего, я гораздо сильнее, чем ты думаешь, – ласково сказала она и, шурша чешуей, снова уютно свернулась на земле, зорко посматривая в ту сторону, откуда могли появиться их преследователи. Эрагон обнял ее, и она довольно замурлыкала, даже бока заходили. – Ступай, ступай, отдохни».
Когда Эрагон вернулся к костру, Муртаг с нетерпением спросил у него:
– Ну что, открыта для нас пустыня или нет?
– Открыта, – кивнул Эрагон, улегся с ним рядом и стал рассказывать о своих опытах с землей и водой. Потом повернулся на бок и стал смотреть на прекрасную эльфийку. И смотрел на нее до тех пор, пока его не сморил сон.
Река Рамр
Они заставили себя подняться чуть свет, в серых сумерках. Эрагон дрожал от утреннего холода, но больше всего беспокоился о девушке.
– Как же мы ее повезем? Она не может несколько дней подряд ехать верхом на Сапфире – у той слишком твердая и острая чешуя, а бедняжка и так вся изранена. А в лапах ее нести Сапфира долго не сможет: во-первых, она от этого быстро устанет, а во-вторых, ей трудно приземляться. И волокушу тоже использовать нельзя: в такой местности мы ее мигом разнесем в щепки, да и коней она сильно тормозить будет.
Муртаг, седлая Торнака, предложил:
– Тогда ты можешь полететь на Сапфире, а девицу можно привязать к седлу Сноуфайра. Вот только вряд ли ее ранам будет от этого намного лучше.
«У меня есть решение, – неожиданно вмешалась в их разговор Сапфира. – А что, если привязать девушку ко мне снизу? К моему брюху? Тогда я смогу совершенно свободно лететь, да и она будет в большей безопасности, чем в седле. Единственная опасность – если в нас вздумают стрелять из луков, но в таком случае мне ничего не стоит подняться так высоко, что никакая стрела не достанет».
Идея пришлась по вкусу. Сложив пополам одно из одеял, Эрагон плотно завернул в него хрупкое тело эльфийки. Друзья пожертвовали и остальными одеялами, а также запасной одеждой, чтобы как следует привязать девушку к могучему телу Сапфиры. Критически оглядев плоды своих трудов, Эрагон покачал головой:
– Боюсь, все это быстро перетрется о чешую.
– Ничего, мы будем время от времени проверять, крепко ли держится Сапфирина ноша, – утешил его Муртаг.
«Ну что, в путь?» – спросила Сапфира, и Эрагон повторил ее вопрос вслух.
Глаза Муртага как-то недобро блеснули, рот искривила усмешка, когда он глянул в ту сторону, откуда они пришли. На горизонте был явственно виден дым над лагерем их преследователей.
– Ну что ж, – сказал он, – я всегда любил бегать наперегонки!
– Вот и побежим, собственную жизнь спасая! – подхватил его мрачную шутку Эрагон.
Муртаг, не говоря больше ни слова, взлетел в седло и погнал Торнака в сторону пустыни. Эрагон на Сноуфайре не отставал. Сапфира вместе с девушкой умчались вперед, дракониха летела довольно низко, чтобы ее не увидели в лагере. Впереди лежал долгий путь к пустыне Хадарак.
Эрагон все время внимательно следил, нет ли за ними погони, но думал только о спасенной ими девушке. Эльфы! С ними летит настоящий эльф! Интересно, что бы сказал на это Роран. Эрагону вдруг пришло в голову, что, если он когда-нибудь вернется в Карвахолл, ему будет нелегко убедить кого бы то ни было, что все это с ним действительно случилось.
Весь день Эрагон и Муртаг гнали коней по равнине, не обращая внимания ни на усталость, ни на голод. Кони, конечно, тоже очень устали, и юноши время от времени спрыгивали с седел и бежали рядом, давая Торнаку и Сноуфайру хоть немного отдохнуть. Останавливались они за весь день только дважды и ненадолго: только чтобы дать коням поесть и напиться.
Хотя теперь преследователи остались далеко позади, им все равно приходилось обходить стороной каждое селение, чтобы избежать нового столкновения с отрядом воинов. Каким-то образом все тамошние гарнизоны были подняты по тревоге и повсюду выставлены сторожевые посты. Дважды они чуть не попали в засаду, избежав этого лишь благодаря Сапфире, которая сумела учуять впереди вооруженных людей. После второй подобной неприятности они стали вообще избегать дорог.
Очертания каменистой равнины несколько смягчились в сумерках, когда вечер набросил на небеса свой темный плащ. Но Эрагон и Муртаг не остановились и ночью, безжалостно погоняя коней и отмеривая милю за милей. И наконец среди ночи земля точно вдруг вздыбилась перед ними – это были первые дюны, густо поросшие кактусами.
Муртаг указал вперед:
– Вон там, в нескольких лигах отсюда, город Булбридж, и там нас определенно уже поджидают. Надо попытаться проскользнуть мимо всех постов, пока темно.
Через три часа они увидели над пустыней соломенно-желтый свет – уличные фонари Булбриджа и горевшие вокруг города сторожевые костры. Эрагон и Муртаг обмотали мечи плащами, чтоб не звенели, спешились и повели коней в поводу, осторожно обходя Булбридж по широкой дуге и внимательно прислушиваясь к каждому звуку, чтобы нечаянно не наткнуться на сторожевой пост.
Наконец город остался позади, и Эрагон вздохнул с облегчением. По небу уже разливалась заря, остывший за ночь воздух стал теплее. На вершине холма они остановились, чтобы оглядеться. Слева была река Рамр, но она же виднелась и справа, делая петлю милях в пяти от них, а потом текла дальше на юг, снова делая петлю и поворачивая уже на запад. Оказалось, что за прошедшие сутки они отмахали не меньше шестнадцати лиг.