– А Насуада знала об этом?
– Да. Я рассказал ей еще в Финстере.
Как и ожидал Эрагон, это признание вызвало у Оррина новую обиду:
– Значит, вы оба в очередной раз решили меня проигнорировать! А ведь без поддержки моей армии, без тех припасов, которые поставляло мое государство, вардены и надеяться не могли бы начать войну с в Империей. Я – полновластный правитель Сурды, моя армия составляет весомую часть наших общих войск, и все же ни ты, ни Насуада не сочли нужным сообщить мне… об этом!
Прежде чем Эрагон успел ему ответить, вперед вышел Орик.
– Они и мне тоже ничего об этом не сказали, Оррин, – прогрохотал король гномов. – Мои люди помогают варденам дольше, чем твои. Ты не должен обижаться, Эрагон и Насуада делали то, что считали наиболее выгодным для нашего общего дела, и уж точно не пытались никого унизить или кому-то выразить свое неуважение.
Оррин нахмурился; вид у него был такой, словно он намерен продолжать этот спор, но его остановил Глаэдр, мысленно сказав ему:
«Король Сурды, они поступили так, как просил я. Элдунари – это величайшая тайна нашего народа, и мы так просто не делимся ею ни с кем, даже с королями».
– В таком случае, почему же вы теперь решили этой тайной поделиться чуть ли не со всеми? – раздраженно спросил Оррин. – Ведь вы могли бы участвовать в сражении, ничем себя не обнаруживая.
Эрагон не стал отвечать ему. Вместо этого он рассказал, как они летели на Врёнгард, как попали в бурю и что увидели, поднявшись выше облаков. Арью и Блёдхгарма, похоже, более всего заинтересовала именно эта часть истории, а вот Орику явно стало не по себе.
– Барзул! До чего же неприятным оказалось это путешествие! – воскликнул он. – У меня просто мороз по коже, когда я себе это представляю. Для гнома самое подходящее место – это земля, ее глубины, а вовсе не небо.
«Согласна», – мысленно сказала ему Сапфира, и Орик, невольно услышав ее, подозрительно нахмурился и стал задумчиво крутить конец своей заплетенной в косу бороды.
А Эрагон возобновил свое повествование и рассказал о том, как он, Сапфира и Глаэдр проникли в Свод Душ, однако воздержался от того, чтобы объяснять, что для этого от них потребовалось. А когда он сообщил об Элдунари, спрятанных в Своде Душ, вокруг воцарилось потрясенное молчание.
Затем Эрагон сказал:
– Откройте свои мысли.
И через мгновение воздух вокруг словно наполнился шепотом; Эрагон явственно ощущал присутствие Умаротха и других скрытых от глаз драконов.
Эльфы зашатались, Арья упала на колени, прижимая руку к виску, словно ее ударили. Орик издал вопль и стал озираться с широко раскрытыми от изумления глазами. А Роран, Джормундур и Оррин застыли на месте.
Королева Имиладрис медленно опустилась на колени, приняв почти ту же позу, что и ее дочь, и Эрагон услышал, как она мысленно ведет разговор с драконами, приветствуя многих, как старых друзей, и называя их по именам. Блёдхгарм вел себя примерно так же. Несколько минут продолжался весьма оживленный обмен мыслями между драконами и эльфами, и Эрагон, желая защитить себя от этой какофонии звуков и образов, поставил мысленный барьер, отошел в сторону и уселся на переднюю лапу Сапфиры, пережидая, когда утихнет этот взрыв всеобщего энтузиазма. Особенно сильно его сообщение подействовало на эльфов: Блёдхгарм смотрел перед собой с выражением неземной радости и удивления; Арья все продолжала стоять на коленях, и Эрагону показалось, что он видит у нее на щеках дорожки слез; Имиладрис была вне себя от счастья и восторга, и Эрагон впервые с тех пор, как он с ней познакомился, видел ее по-настоящему счастливой.
Потом Орик, встряхнувшись и словно приходя в себя после крепкого сна, сказал, глядя куда-то мимо Эрагона:
– Клянусь молотом Морготала, это будет новым поворотом в развитии событий! С их помощью мы ведь, пожалуй, и впрямь сможем прикончить Гальбаторикса!
– А раньше ты считал, что не сможем? – вкрадчиво спросил Эрагон.
– Нет, конечно, я и раньше думал, что сможем, только теперь у меня уверенности куда больше.
Роран тоже встряхнулся, точно со сна.
– Я и не… Я знал, что ты и эльфы стали бы сражаться изо всех сил, но я не верил, что вы можете победить. – Он посмотрел Эрагону прямо в глаза. – Гальбаториксу удалось победить и погубить стольких Всадников, а ты один, да и опыта у тебя пока маловато. Если честно, наша победа казалась мне почти невозможной.
– Я знаю.
– А вот теперь… – В глазах Рорана появилось какое-то волчье, хищное выражение. – Теперь у нас есть шанс!
– О да! – сказал Джормундур. – И только подумайте: нам больше не нужно так уж тревожиться насчет Муртага.
Теперь он вам с Сапфирой и со всеми этими… бывшими драконами не соперник!
Эрагон побарабанил пятками по лапе Сапфиры и ничего не ответил. Насчет Муртага у него имелись свои соображения. Ему почему-то совсем не хотелось обсуждать, как будет лучше его убить.
Затем заговорил Оррин:
– Умаротх сказал, что вы выработали некий план сражения. Ты намерен поделиться им с нами, Губитель Шейдов?
– И я бы хотела послушать, – сказала Имиладрис, хотя и куда более доброжелательным тоном.
– И я, – сказал Орик.
Эрагон некоторое время смотрел на них, потом кивнул и сказал, обращаясь к Имиладрис:
– Твоя армия готова к бою?
– Готова. Долго же мы ждали этого момента. Но теперь месть близка!
– А вардены? – Этот вопрос Эрагон адресовал Оррину, Джормундуру и Орику.
– Мои кнурлан рвутся в бой, – провозгласил Орик.
Джормундур, глянув на короля Оррина, пожал плечами и сказал:
– Люди, конечно, устали, да и еды в лагере маловато, но воля их тверда.
– А как ургалы?
– Ургалы рвутся в бой.
– В таком случае мы идем на штурм.
– Когда? – спросил Оррин.
– На рассвете.
Некоторое время все молчали. Первым заговорил Роран:
– Легко сказать, да сделать трудно. И как же мы этот штурм начнем?
Эрагон объяснил. Когда он умолк, вокруг воцарилась тишина. Роран присел и принялся что-то чертить на земле указательным пальцем. Потом сказал:
– Это очень рискованно.
– Зато смело! – возразил Орик. – Очень смело!
– А безопасных путей у нас больше и не осталось, – поддержал его Эрагон. – Если удастся застать Гальбаторикса врасплох – и выиграть несколько мгновений, – этого будет достаточно, чтобы чаша весов качнулась в нашу сторону.
Джормундур потер подбородок.
– А почему бы сперва не убить Муртага? Почему ты не хочешь сперва прикончить его и Торна, раз у нас есть такая возможность?
– Потому, – ответил Эрагон, – что Гальбаторикс тогда узнает о них. – И он махнул рукой в сторону скрытых ото всех глаз Элдунари. – И мы потеряем свое главное преимущество – внезапность.
– А почему ты вдруг решил, что эта девчонка, эта маленькая ведьма, станет тебе помогать? – неприязненным тоном спросил Оррин. – Что-то раньше она к этому отнюдь не стремилась.
– На этот раз она нам поможет! – твердо пообещал Эрагон, хотя в душе вовсе не был так уж в этом уверен.
Оррин что-то пробурчал.
Затем в разговор вступила Имиладрис:
– Эрагон, на мой взгляд, это замечательный план, но то, что ты предлагаешь, очень опасно. Ты действительно хочешь так поступить? Я спрашиваю не потому, что сомневаюсь в твоей преданности долгу или в твоей храбрости, а потому, что на такое можно было решиться только после долгих раздумий. Итак, ответь мне: ты действительно хочешь так поступить? Ты ведь понимаешь, чего это может стоить?
Эрагон не встал, но ответил ей твердо:
– Да, я хочу поступить именно так. Эта задача должна быть решена, и мы те, кому выпало ее решить. Какова бы ни была цена этого решения, нам теперь невозможно повернуть назад.
И Сапфира в знак полного согласия с ним слегка приоткрыла свою пасть и тут же резко ее захлопнула, словно ставя точку.
Имиладрис подняла лицо к небесам и спросила:
– А ты, Умаротх-элда, и все те, от чьего имени ты говоришь, тоже одобряете план Эрагона?
«Да, мы его одобряем», – был ответ.
– Ну, тогда все. Значит, завтра идем на штурм, – тихо сказал Роран.
Суть долга
Все десятеро, включая Умаротха, продолжали беседу еще около часа. Оррина пришлось убеждать дольше других. Затем они обсудили еще кое-какие детали: точное время и место начала сражения, сигналы к бою и тому подобное. После чего – к невероятному облегчению Эрагона – Арья сказала:
– Если вы с Сапфирой не возражаете, я завтра пойду вместе с вами.
– Мы будем этому очень рады, – ответил Эрагон.
Но Имиладрис так и застыла.
– Что хорошего это даст? Твои способности, Арья, могут пригодиться повсюду. Блёдхгарм и его заклинатели, которых я приставила к Эрагону и Сапфире, куда более умелые маги, чем ты, да и в бою куда более опытны. Вспомни, они ведь сражались еще с Проклятыми и, в отличие от очень многих, сумели остаться в живых и потом рассказать об этом сражении. Многие старшие эльфы с удовольствием пойдут с Эрагоном вместо тебя. С твоей стороны было бы чистым эгоизмом настаивать на том, чтобы самой отправляться туда, когда есть другие, куда лучше подготовленные для выполнения этой задачи, и все они готовы к этому и находятся под рукой.
– Я думаю, никто лучше не подготовлен для выполнения этой задачи, чем Арья, – спокойно возразил Эрагон. – Да и я никого, пожалуй, кроме Сапфиры, не хотел иметь рядом с собой в таком деле.
Имиладрис ответила ему, не сводя глаз с лица Арьи:
– Ты еще очень молод, Губитель Шейдов, а потому позволяешь чувствам туманить твой разум.
– Нет, мама, – сказала Арья. – Это ты позволяешь чувствам туманить твой разум. – И она широким изящным шагом приблизилась к Имиладрис. – Ты права: есть немало эльфов, которые гораздо сильнее, мудрее и опытнее меня. Но именно я спасала яйцо Сапфиры, перенося его из одного места в другое. Я помогла Эрагону убить шейда Дурзу, а потом мы с ним вместе убили в Финстере шейда Варога. Как и Эрагон, я теперь тоже Губительница Шейдов. И тебе прекрасно известно, как давно я поклялась служить своему народу. Кто еще из эльфов может предъявить столько же аргументов? Даже если б я и хотела, я бы все равно не смогла свернуть с этого пути. Я бы, наверное, скорее умерла. Я готова к этому сражению – готова не хуже старших представителей нашей расы, ибо именно этой цели я посвятила всю свою жизнь. Как и Эрагон.