«А если не сможем?»
«Значит, не сможем. И будь что будет».
Он кивнул и, глубоко вздохнув, сказал:
«Я люблю тебя, Сапфира».
«И я тебя люблю, маленький брат».
Эрагон сделал шаг вперед и спросил, пытаясь скрыть свое волнение:
– Ну, что теперь? Может быть, постучимся?
– Сперва давайте проверим, не откроются ли они, – сказала Арья.
Они выстроились, словно готовясь к бою. Затем Арья вместе с Эльвой взялись за ручку, вделанную в левую створку двери, и потянули за нее.
И тут же некий столб дрожащего воздуха возник над Блёдхгармом и надо всеми его заклинателями. Эрагон предостерегающе крикнул, Сапфира зашипела, словно наступив на что-то острое, но эльфы, казалось, застыли, не в состоянии хотя бы пошевелиться внутри этих воздушных столбов; у них даже глаза не двигались, они так и смотрели в одну точку.
С тяжелым лязгом левая створка двери открылась, и эльфы стали двигаться по направлению к ней, точно вереница статуй, скользящих по льду.
Арья прыгнула к ним, выставив перед собой копье с зазубренным наконечником, и попыталась разрубить волшебные путы, сковавшие эльфов, но не успела.
– Летта! – закричал Эрагон. Это было простейшее заклинание, но он почему-то надеялся, что именно оно и может помочь. Но те чары, что взяли эльфов в полон, оказались слишком сильны, и все одиннадцать эльфов исчезли в темном дверном проеме, а дверь с грохотом захлопнулась за ними.
Сильнейшая растерянность овладела Эрагоном. Без Блёдхгарма и его заклинателей…
Арья забарабанила по двери кулаками, потом принялась стучать по ней древком Даутхдаэрта; она попыталась даже отыскать какую-нибудь щель или шов между дверной створкой и стеной и всунуть туда кончик наконечника копья, но стена казалась монолитной, и никаких зазоров между нею и дверью не было.
Когда Арья повернулась к своим спутникам, на лице ее явственно читалась холодная ярость.
«Умаротх, – мысленно обратилась она к дракону, – мне нужна твоя помощь, чтобы вскрыть эту стену».
«Нет, – ответил тот. – Гальбаторикс наверняка хорошо спрятал твоих спутников. Если ты будешь пытаться их отыскать, то лишь зря растратишь силы и поставишь нас всех в еще более опасное положение».
Разлетающиеся брови Арьи на мгновение почти совершенно сошлись на переносице, так сильно она нахмурилась.
«В таком случае мы будем действовать ему на руку, Умаротх-элда. Он хочет разделить нас, сделать нас слабее. Если мы пойдем дальше без эльфов, Гальбаториксу будет куда легче победить нас».
«Да, ты права. Но не кажется ли тебе, что этот Губитель Яиц как раз и хочет, чтобы мы попытались отыскать эльфов и последовали за ними? Что он хочет заставить нас, охваченных гневом и тревогой, позабыть о нем и ринуться навстречу опасности – то есть слепо угодить в очередную ловушку?»
«Зачем же ему столько беспокойства? Он запросто мог бы взять в плен Эрагона, Сапфиру, тебя и всех остальных, как только что сделал это с Блёдхгармом и остальными эльфами. Однако же он почему-то этого не сделал!»
«Возможно, потому, что хотел заставить нас истощить свои силы, прежде чем мы перед ним предстанем. Или – прежде чем он предпримет попытку окончательно нас сломить».
Арья опустила голову, задумалась, а когда вновь подняла ее, вся ее ярость словно куда-то испарилась, сменившись привычной, чуть настороженной сдержанностью.
«Как же нам следует поступить, Эбритхиль?»
«Мы надеемся, что Гальбаторикс не убьет Блёдхгарма и его заклинателей, – сказал Умаротх. – Во всяком случае, сразу не убьет. Так что нам просто нужно идти дальше, пока мы его не отыщем».
Арья кивнула, но Эрагон был уверен: ей все это кажется отвратительным предательством. Он и сам чувствовал примерно то же самое.
– Как случилось, что ты не заметила ловушки? – тихо спросил он у Эльвы. Ему казалось, что он понимает, почему это произошло, но ему хотелось услышать ее ответ.
– Потому что она не причинила им вреда, – сказала девочка, и Эрагону осталось лишь согласно кивнуть.
Арья снова подбежала к золоченым дверям и схватилась за ручку на левой створке. Эльва, присоединившись к ней, второй рукой ухватилась за древко Даутхдаэрта.
Отклоняясь все дальше от двери, Арья изо всех сил тянула на себя массивную створку двери, и она начала потихоньку приотворяться наружу. Ни один человек – в этом Эрагон был уверен – не смог бы ее открыть, да и у Арьи сил на это едва хватало.
Наконец створка открылась, и Арья, выпустив ручку, вместе с Эльвой подошла и встала рядом с Эрагоном и Сапфирой.
По ту сторону огромного, как зев пещеры, дверного проема открывалось просторное темное помещение. Эрагон не смог бы точно определить его размеры, ибо стены его были окутаны бархатной мглой.
На железных столбах по обе стороны от входа висели эльфийские беспламенные светильники, освещая мозаичный пол у порога; кроме того, некое слабое свечение исходило еще откуда-то сверху, из хрустальных шаров, как бы вделанных в далекий потолок. Теперь постепенно становилось ясно, сколь огромен этот зал: два ряда светильников заканчивались где-то сотнях в двух шагов от входа, у основания округлого возвышения, на котором стоял трон. На троне виднелась фигура в черном. Больше в зале не было ни души. На коленях у человека в черном лежал обнаженный меч – длинный белый клинок, от которого исходило слабое сияние.
Эрагон судорожно вздохнул и крепче стиснул рукоять Брисингра. Потом быстро почесал челюсть Сапфиры краем щита, и она в ответ благодарно его лизнула. Затем все четверо, не сговариваясь, дружно шагнули вперед. Как только они переступили порог тронного зала, золоченые двери с грохотом захлопнулись у них за спиной. Эрагон, собственно, ожидал этого, и все же грохот дверей заставил его вздрогнуть.
Когда улеглось гулкое эхо, сменившись полной тишиной, человек в черном шевельнулся, словно пробуждаясь ото сна, и таким голосом, какого Эрагону никогда еще не доводилось слышать – глубоким, богатым, куда более звучным, чем даже голоса Аджихада, Оромиса или Хротгара, и таким мелодичным, что, пожалуй, даже голоса эльфов могли в сравнении с ним показаться резкими и немузыкальными, – промолвил с невероятным достоинством и в то же время весьма милостиво:
– Ах, я давно вас поджидаю! Добро пожаловать в мою обитель, Эрагон Губитель Шейдов, и ты, Сапфира Сверкающая Чешуя. Я весьма рад встрече с вами. Рад я видеть и тебя, Арья, дочь Имиладрис, тоже ставшая Губительницей Шейдов, и тебя, Эльва Сияющий Лоб. Я также приветствую вас, Глаэдр, Умаротх, Валдр и всех остальных, кто путешествует, оставаясь невидимым. Я давно уже считал всех вас мертвыми, но страшно рад, что это оказалось не так. Добро пожаловать! Нам с вами есть о чем поговорить!
В гуще схватки
Вместе со своим полком Роран, перебравшись через внешние стены Урубаена, прокладывал путь по улицам столицы. Затем они остановились, перегруппировались, и он крикнул: «К воротам!», молотом указывая варденам направление.
Вместе с несколькими жителями Карвахолла, в том числе Хорстом и Дельвином, Роран возглавил наступление варденов и первым ворвался в ту брешь, которую эльфы проделали с помощью магии. Стрелы так и свистели у них над головой, но ни одна, казалось, не была нацелена вполне точно; во всяком случае, Роран не слышал, чтобы хоть кто-то в его отряде был ранен.
Они встречались с десятками солдат в узком пространстве между стеной и каменными домами. Некоторые вступали с ними в схватку, но большинство старалось удрать, и даже те, что только что дрались, вскоре начинали отступать куда-то в узкие кривые переулки.
Сперва эта безумная рубка, быстрое продвижение и ощущение близкой победы словно ослепили Рорана; он почти ничего не замечал вокруг себя, стремясь только вперед. Но вскоре до него стало доходить, что есть нечто странное в том, что почти все солдаты, с которыми они сталкивались, стараются от них убежать. В душе его возникли подозрения, и он стал настороженно озираться, пытаясь понять, в чем тут дело.
Что-то было не так, он был в этом уверен.
– Гальбаторикс не позволил бы им так легко сдаваться! – пробормотал он себе под нос.
– Что ты сказал? – переспросил Олбрих, шедший с ним рядом.
– Я сказал, что Гальбаторикс никогда не позволил бы своим солдатам так легко сдаться нам. – И Роран, резко обернувшись, крикнул остальному полку: – Держите ушки на макушке и по сторонам глядите во все глаза! У Гальбаторикса явно для нас парочка сюрпризов приготовлена. Но мы не позволим ему застать нас врасплох, верно?
– Верно, Молотобоец! – крикнули его бойцы, в знак поддержки грохнув по щитам рукоятями мечей. Промолчали только эльфы. Удовлетворенный, Роран ускорил шаг, продолжая внимательно осматривать каждую крышу.
Вскоре они вышли на заваленную мусором и каменными обломками улицу, которая вела к той площади, где некогда находились главные городские ворота. Теперь, правда, там зияла огромная брешь в несколько сотен футов высотой. А под этим провалом виднелась огромная яма, на дне которой была груда мертвых тел. В брешь рекой текли вардены и их союзники – люди, гномы, ургалы, эльфы и даже коты-оборотни в кои-то веки сражались плечом к плечу.
Стрелы дождем сыпались на них со стен, но магия эльфов останавливала и стрелы, и дротики, и они падали на землю, никому не причиняя вреда. А вот воинам Гальбаторикса повезло меньше; Роран видел, как они один за другим падают, сраженные стрелами лучников, хотя, похоже, у некоторых из них тоже имелась магическая защита, предохранявшая их от вражеских стрел. Видимо, это любимчики Гальбаторикса, решил Роран.
Когда его полк влился в ряды остальной армии, Роран высмотрел Джормундура, как всегда находившегося в самой гуще войска, приветствовал его и спросил, каковы дальнейшие планы. Джормундур крикнул в ответ:
– Как только доберемся до того фонтана… – и он указал мечом в сторону большого, нарядного сооружения, возвышавшегося посреди площади в нескольких сотнях ярдов от них, – бери своих людей и сворачивай направо, к югу. Очистите южную часть города, а потом снова встретимся – уже у ворот цитадели.