«Я знаю, – сказала она, и он почувствовал ее волнение. – Яйца!»
Эрагон улыбнулся. Яйца! Драконьи яйца! Драконы не исчезнут! Теперь они не только выживут, но и будут процветать, вернут себе былое величие, славу, станут такими же, как до падения ордена Всадников!
Затем ужасное подозрение закралось в душу Эрагона, и он спросил Умаротха:
«Вы больше ничего не заставили нас забыть?»
«Если и заставили, то откуда нам знать?» – спокойно ответил белый дракон.
– Смотрите! – радостно крикнула Эльва, показывая в сторону цитадели.
Эрагон обернулся и увидел, что из черной пасти крепости выходит Арья, а рядом с ней идут Блёдхгарм и его заклинатели, все изодранные, в синяках. В руках у Арьи был деревянный ларец с золотыми застежками. А следом за эльфами в нескольких дюймах от земли плыла по воздуху целая вереница больших металлических сундуков.
Охваченный невероятным волнением, Эрагон вскочил и бросился им навстречу.
– Вы живы! – Он страшно удивил Блёдхгарма, когда схватил покрытого волчьей шерстью эльфа в охапку и крепко его обнял.
Блёдхгарм несколько секунд смотрел на него своими желтыми глазами, потом улыбнулся, показывая волчьи клыки, и спокойно сказал:
– Конечно, живы, Губитель Шейдов.
– А это что? Неужели Элдунари? – шепотом спросил Эрагон.
Арья кивнула.
– Они были в сокровищнице Гальбаторикса. Нам придется еще туда вернуться, там спрятано немало всяких чудес.
– И все они… в порядке? Элдунари, я имею в виду?
– Они, разумеется, несколько смущены. Я думаю, им понадобится не один год, чтобы прийти в себя. Если они вообще смогут прийти в себя.
– А это… – И Эрагон мотнул головой в сторону сундучка, который она несла.
Арья быстро огляделась, желая быть уверенной, что никого рядом нет, и чуть-чуть, на палец, приподняла крышку. Внутри на бархатной подстилке Эрагон увидел чудесное зеленое драконье яйцо, покрытое белыми прожилками.
На лице у Арьи была написана такая радость, что у Эрагона сразу поднялось настроение. Он заулыбался и подозвал к себе остальных эльфов. Когда они собрались вокруг него тесным кружком, он, прошептав заклинание на древнем языке, рассказал им о яйцах, хранящихся на Врёнгарде.
Эльфы не стали кричать или смеяться, но глаза их так и засияли, а сами они дрожали от возбуждения. И Эрагону была так приятна их радость, что он по-мальчишески крутанулся на каблуках.
И услышал, как Сапфира окликает его: «Эрагон!»
Одновременно с этим Арья, нахмурившись, спросила:
– А где Торн и Муртаг?
Эрагон, опомнившись, посмотрел в ту сторону и увидел, что Насуада стоит в одиночестве, а рядом с ней лежит пара седельных сумок, которых на Торне Эрагон раньше не замечал. Ветер пронесся над площадью, и ему показалось, что он слышит хлопанье крыльев Торна, однако ни Торна, ни Муртага нигде видно не было. Эрагон попытался мысленно соединиться с Муртагом, и это ему удалось сразу же. Похоже, никаких барьеров они не ставили и мыслей своих не скрывали, но говорить с ним или слушать его отказались.
– Вот черт! – пробормотал Эрагон, подбегая к Насуаде. На щеках у нее видны были следы слез. В кои-то веки она, похоже, забыла о своей легендарной выдержке.
– Куда они направились? – спросил Эрагон.
– Подальше отсюда! – Подбородок у Насуады задрожал. Она судорожно вздохнула, взяв себя в руки, выпрямилась и показалась Эрагону еще более высокой, чем прежде.
Эрагон снова чертыхнулся, потом наклонился и открыл седельные сумки. Внутри оказалось довольно много Элдунари, уложенных в мягкие футляры.
– Арья! Блёдхгарм! – крикнул он, указывая на седельные сумки. Оба эльфа кивнули.
Эрагон подбежал к Сапфире. Ему ничего не нужно было ей объяснять: она и так все понимала. Она раскрыла крылья и тут же взлетела. Восторженные крики понеслись над городом – это вардены следили за ее стремительным полетом.
Сапфира мчалась на юг, следуя за мускусным следом, оставленным Торном в воздухе. Они миновали скалистый утес, темной тенью нависавший над Урубаеном, и, сделав петлю над широким скалистым выступом, направились к берегу реки Рамр. В течение нескольких миль они летели строго на север и почти все время на одной и той же высоте. Когда река Рамр, широкая, обрамленная деревьями, оказалась под ними, след почти под прямым углом свернул к земле.
И Эрагон, внимательно осмотрев местность внизу, заметил незначительный промельк чего-то красного у подножия холма на том берегу.
«Вон туда», – сказал он Сапфире, но та уже увидела Торн а.
Она по спирали ринулась вниз и мягко приземлилась на вершину холма – понимая, что всегда лучше иметь преимущество высоты. Воздух у реки был влажным и холодным. Пахло мхом, глиной и сочной травой. Между холмом и рекой простиралось целое море крапивы. Жгучие растения росли так густо, что пройти сквозь них можно было, лишь прорубив себе тропу. Их темные зубчатые листья терлись друг о друга с тихим шелестом, звучавшим в унисон с шелестом речной воды.
На краю крапивных зарослей устроился Торн. Муртаг стоял рядом, проверяя подпругу седла.
Эрагон отстегнул Брисингр, но оставил его в ножнах. Потом осторожно подошел к ним.
Не оборачиваясь, Муртаг спросил:
– Ну что, хочешь остановить нас?
– Это зависит от твоего ответа. Куда ты собрался?
– Не знаю. Может, на север… куда-нибудь подальше…
– Ты мог бы остаться.
Муртаг горько рассмеялся – точно залаял.
– Ты же прекрасно знаешь, что это невозможно! Представь, какие проблемы возникли бы тогда у Насуады. Да и гномы никогда не простят мне того, что я убил Хротгара. – Он через плечо глянул на Эрагона. – Гальбаторикс часто называл меня Убийцей Королей. Вот и ты тоже стал теперь Убийцей Королей!
– Похоже, у нас это семейное.
– Ты бы лучше присматривал за Рораном, иначе… Кстати, Арью теперь можно называть Убийцей Драконов. Ей, должно быть, нелегко пережить такое. Эльф, убивающий дракона… Ты бы поговорил с нею, убедился, что с ней все в порядке.
Подобная проницательность с его стороны удивила Эрагона:
– Обязательно поговорю.
– Ладно, – сказал Муртаг, в последний раз подтягивая подпругу, и повернулся к Эрагону. Только теперь Эрагон увидел, что все это время он держал Заррок обнаженным и прижимал меч к себе, готовясь в любую минуту пустить его в дело. – Так что, желаешь остановить нас?
– Нет.
Муртаг слегка усмехнулся и сунул Заррок в ножны.
– Это хорошо. Мне до смерти не хотелось снова с тобой драться.
– Как тебе удалось вырваться из пут Гальбаторикса? Он ведь узнал твое истинное имя, верно?
Муртаг кивнул.
– Как я уже сказал, я больше не… мы больше не те, какими были когда-то, – и он коснулся бока Торна. – Нам просто понадобилось время, чтобы осознать это.
– Не только время, но и Насуада.
Муртаг нахмурился. Потом отвернулся и стал смотреть на море крапивы. Поскольку Эрагон тоже молчал, глядя все на ту же крапиву, Муртаг тихо спросил:
– А ты помнишь, когда мы с тобой в последний раз были возле этой реки?
– Трудно было бы забыть. Я до сих пор слышу, как кричали те лошади.
– Ты, Сапфира, Арья и я – все вместе. И все четверо были уверены, что ничто не сможет нас остановить…
В глубине души Эрагон чувствовал, что Сапфира разговаривает с Торном. И надеялся, что она потом расскажет ему, о чем они беседовали.
– Чем ты хочешь теперь заняться? – спросил он.
– Посидеть и подумать, – грустно усмехнулся Муртаг. – А потом, может, замок построю. Время у меня есть.
– Но тебе совсем не обязательно улетать! Я понимаю, это нелегко… но у тебя здесь родные: я и Роран. Он ведь и тебе двоюродный брат, а ты с ним даже не знаком… Для тебя Карвахолл и долина Паланкар – такие же родные места, как и Урубаен, может быть, даже более родные.
Муртаг покачал головой, продолжая смотреть на крапиву.
– Нет, это не поможет. Нам с Торном нужно побыть одним. Нам нужно время, чтобы исцелиться. Если мы останемся, я буду слишком занят, чтобы раз и навсегда все понять, все уяснить и для себя, и для Торна.
– Хорошая компания и постоянная занятость – что может быть лучше такого лекарства для больной души?
– Но чтобы исцелиться от того, что с нами сотворил Гальбаторикс, этого маловато. И потом… Мне было бы мучительно находиться рядом с Насуадой… сразу после всего, что было. И ей это тоже было бы мучительно. Нет, мы должны покинуть эти места. Хотя бы на время.
– И долго тебя не будет?
– Пока мне не перестанет казаться, что все в этом мире меня ненавидят. Пока у нас с Торном не пройдет ощущение, что мы только и можем, что крушить горы и проливать реки крови.
На это Эрагону возразить было нечего. Они еще некоторое время постояли, глядя на реку и невысокие деревья, склонившиеся к воде. Шелест крапивы стал громче под порывами сильного западного ветра, и Эрагон сказал:
– Знаешь, если ты устанешь жить в одиночестве, прилетай и отыщи нас с Сапфирой. Мы тебе всегда будем рады, и тебе всегда найдется место у нашего очага, где бы мы ни находились.
– Мы обязательно прилетим. Обещаю. – И Эрагон с некоторым удивлением заметил, как подозрительно заблестели глаза его сводного брата. Впрочем, туманная пелена слез вскоре исчезла, и Муртаг, глядя прямо на Эрагона, сказал: – Знаешь, я никогда не верил, что у тебя хватит на это сил… но я страшно рад, что тебе это удалось!
– Мне просто повезло. Да и вы с Торном нам очень помогли.
– Даже если и так… Ты, кстати, нашел Элдунари в седельных сумках?
Эрагон кивнул.
«Может, нам следует им сказать?» – спросил Эрагон у Сапфиры, надеясь, что она согласится.
Она немного подумала:
«Скажи, но не называй место. Ты скажи ему, а я скажу Торну».
«Как хочешь». И Эрагон сказал Муртагу:
– Я хочу еще кое-что сообщить тебе.
Муртаг искоса на него глянул.
– То яйцо, что было у Гальбаторикса – не единственное в Алагейзии! Есть еще! Они спрятаны в том же месте, где мы нашли Элдунари, которые привезли с собой.