Если это произойдет, Империя развалится на сотню различных королевств. Никто из нас этого не хочет. Должен быть избран следующий правитель – избран и назван, как бы это ни было трудно.
Не оборачиваясь, Гримрр прошипел:
– Нельзя возглавить с-с-стаю, если ты с-с-слаб.
Король Оррин растянул губы в улыбке, но глаз его эта улыбка даже не коснулась.
– И какую же роль вы намерены играть в этом, Арья и лорд Датхедр? Или ты, король Орик? Или ты, король Полулапа? Мы, безусловно, благодарны вам за дружбу и помощь, но данный вопрос решать должны все же люди. Мы, люди, сами способны избирать себе правителей и никому не позволим сделать это за нас!
Насуада еще крепче обхватила себя руками и, к удивлению Эрагона, сказала:
– Я согласна с Оррином. Этот вопрос мы должны решать сами. – Она посмотрела через зал на Арью и Датхедра. – И вы, конечно же, нас поймете. Ведь вы бы не позволили нам вмешиваться в ваши дела и говорить, кого вы должны назначить своим новым королем или королевой. – Она посмотрела на Орика. – Да и ваши кланы, Орик, не позволили бы нам хотя бы назвать тебя в качестве преемника Хротгара.
– Нет, – сказал Орик. – Не позволили бы.
– Да, мы это понимаем, и решение, конечно же, в итоге остается за вами, – сказал Датхедр. – Мы никогда не взяли бы на себя смелость диктовать вам, что вы должны или не должны делать. Но разве мы, ваши друзья и союзники, не заслужили право поделиться с вами своими соображениями по столь значительному поводу? Ведь ваше решение скажется и на всех нас. Что бы вы ни решили, это будет иметь далеко идущие последствия, и вы поступили бы правильно, если бы сперва разобрались, каковы могут быть эти последствия, прежде чем прийти к окончательному решению.
Эрагону было совершенно ясно, что это завуалированная угроза. Датхедр хотел сказать, что если эльфы не одобрят принятого решения, то последствия этого могут быть крайне неприятными. Он с трудом старался сохранять спокойное выражение лица. Подобная реакция эльфов, впрочем, была более чем ожидаемой. Ставки были высоки, и любая ошибка сейчас могла принести массу проблем на десятки лет вперед.
– Это… представляется мне весьма разумным, – сказала Насуада, быстро глянув на Оррина, но тот неотрывно смотрел в свой кубок, покачивая находившуюся в нем жидкость.
– Ну, и как вы советуете нам сделать этот выбор, лорд Датхедр? – спросил он, не поднимая глаз. – Говорите же! Страшно хотелось бы это узнать.
Эльф помолчал. В низких теплых лучах заходящего солнца его серебристая голова сверкала, точно окруженная неким светящимся ореолом.
– Кому бы ни выпала честь носить эту корону, – начал он, – этот человек должен обладать умением и опытом, необходимыми для управления государством, чтобы с самого начала управлять им достаточно эффективно. У нас нет времени обучать этому нового правителя Империи. Мы также не можем позволить ошибок, простительных любому новичку. Правитель Империи должен морально соответствовать столь высокой должности, должен представлять собой приемлемую кандидатуру для воевавших варденов, а также, хотя и в меньшей степени, для населения Империи. И еще, по возможности, этот правитель должен устраивать нас и других ваших союзников.
– Подобными требованиями вы весьма сильно сужаете круг возможных кандидатур, – заметил король Оррин.
– Однако все эти требования соответствуют тем требованиям, какие обычно и предъявляют хорошему правителю. Действительно хорошему. Или вы со мной не согласны?
– Я вижу и некоторые другие необходимые… характеристики, которые вы либо пропустили, либо сочли необязательными. Возможно потому, что считаете их безнравственными. Но это неважно. Продолжайте.
Датхедр прищурился, но голос его звучал по-прежнему плавно.
– Самый очевидный вариант – и именно такого решения, по всей видимости, и ожидают жители Империи – это человек, который на самом деле и убил Гальбаторикса. То есть Эрагон.
Воздух в зале стал вдруг хрупким, точно сделанным из стекла. Все посмотрели на Эрагона, даже Сапфира, даже кот-оборотень. Эрагон отчетливо ощущал, что и Умаротх, и другие Элдунари пристально его изучают. Впрочем, и сам он внимательно, по очереди, посмотрел на каждого из присутствующих. Он не был ни испуган, ни разгневан их взглядами. Дольше всего он вглядывался в серьезное лицо Насуады, пытаясь отыскать в нем хотя бы намек на то, что она в действительности думает, но по ее лицу как всегда невозможно было хоть что-то прочесть.
И Эрагон с тревогой понял, что его вполне могут выбрать правителем.
А почему бы, собственно, и нет? Эрагон попытался представить себе подобную возможность. Нет никого, кто смог бы помешать ему занять трон, кроме Эльвы и, возможно, Муртага. Но он уже научился противостоять дару Эльвы, а Муртага и вовсе здесь не было. Кто же еще осмелится бросить ему вызов? Сапфира, он чувствовал, не станет ему препятствовать – каково бы ни было его собственное решение. И хотя он по-прежнему ничего не мог понять по выражению лица Насуады, у него было странное чувство, что ей впервые в жизни хочется отойти в сторону и отдать бразды правления кому-то другому.
«Ну, чего же хочешь ты сам?» – мысленно спросила у него Сапфира.
Эрагон ответил не сразу:
«Я хочу… быть полезным. Но власть и главенство – то, что было для Гальбаторикса самым ценным в жизни, – мало меня привлекают. И потом, у нас с тобой есть иные обязанности».
И он, вновь внимательно посмотрев на каждого присутствующего, поскольку все они сейчас следили за выражением его лица, сказал:
– Нет. Это было бы неправильно.
Король Оррин что-то проворчал и снова отпил из своего бокала, а вот Арья, Датхедр и Насуада, похоже, вздохнули с облегчением. Элдунари также, по всей видимости, остались довольны решением Эрагона, хоть и не проявили своих чувств.
– Я рад был услышать это, – сказал Датхедр. – Не сомневаюсь, ты стал бы прекрасным правителем, но отнюдь не уверен, что это было бы хорошо для тебя самого. Впрочем, и для всех прочих народов, населяющих Алагейзию, было бы не слишком хорошо, если бы корона Империи досталась еще одному Всаднику.
Эрагон заметил, что Арья сделала Датхедру какой-то знак. Эльф с серебряными волосами чуть отступил назад, и слово взяла сама Арья:
– На мой взгляд, следующим очевидным кандидатом должен стать Роран.
– Роран! – изумленно воскликнул Эрагон, не веря собственным ушам.
Арья пристально на него посмотрела. Взгляд ее был ясен, строг и даже – благодаря косым солнечным лучам – несколько свиреп. Ее глаза сверкали, как изумруды бриллиантовой огранки.
– А что тебя удивляет? – холодно спросила она. – Это ведь благодаря беспримерному мужеству Рорана вардены сумели взять Урубаен. Он также герой Ароуза и многих других сражений. Вардены, да и все остальные жители Империи, последуют за ним без колебаний.
– Он слишком груб и самоуверен! – тут же возразил Оррин. – И не обладает необходимым в таких делах опытом. – И виновато глянув на Эрагона, прибавил: – Впрочем, воин он и впрямь отличный.
Все это время Арья смотрела на него неподвижными круглыми глазами, как сова, потом один раз моргнула и заявила:
– Я полагаю, что Роран груб только с некоторыми, и это в значительной степени зависит от них… ваше величество. Впрочем, вы правы: Рорану действительно не хватает столь необходимого опыта. И в результате мы имеем всего две приемлемые кандидатуры: Насуаду и Оррина.
Оррин снова поерзал в своем глубоком кресле, задумчиво наморщив лоб, а вот Насуада даже не пошевелилась, и лицо ее осталось по-прежнему непроницаемым.
– Я полагаю, – сказал Оррин, обращаясь к ней, – что ты намерена отстаивать свои права?
Насуада вздернула подбородок.
– Да, намерена! – Голос ее звучал спокойно и ровно, как неторопливая река.
– В таком случае мы сейчас окажемся в тупике, ибо и я тоже намерен это сделать. И я не отступлю! – Оррин покрутил в пальцах ножку своего бокала. – Единственный, как мне представляется, способ разрешить эту проблему без кровопролития – чтобы ты отказалась от своих претензий. Если же ты будешь настаивать, то, боюсь, в итоге разрушишь все, что нам удалось завоевать, и за этим последует царство хаоса. Винить тебе за это будет некого, кроме самой себя.
– Значит, ты, Оррин, готов пойти против своих союзников всего лишь потому, что не желаешь добровольно отдать трон Насуаде? – спросила Арья.
И Эрагон понял, что Оррин, по всей вероятности, не видит в ней того, что сразу же стало ясно ему: она исполнена холодной, твердой решимости и готова в любой момент нанести удар и даже убить.
– Не совсем так, – возразил ей Оррин. – Но я действительно пошел бы против варденов, чтобы завоевать этот трон. Тут немалая разница.
– Почему? – спросила Насуада.
– Ты спрашиваешь «почему»? – Ее вопрос, похоже, разъярил Оррина. – Мои люди предоставляли варденам кров, пищу, оружие. Они сражались и умирали вместе с ними! Между прочим, мы были независимым государством и рисковали куда больше варденов. Вардены не имеют своего дома. Если бы Гальбаторикс победил Эрагона и его драконов, вы могли бы просто убежать и спрятаться. А нам некуда было бы идти, кроме Сурды. И тогда Гальбаторикс непременно напал бы на нас и превратил нашу маленькую страну в пустыню. Мы бросили на чашу весов все – свои семьи, дома, благополучие и свободу, – и после всех наших жертв мы вряд ли были бы удовлетворены, если бы просто вернулись на свои поля, не имея иного вознаграждения, чем твое, Насуада, королевское спасибо! Неужели ты действительно думала, что нам было достаточно, если бы нас погладили по головке, и все? Ха! Да я бы скорее согласился на четвереньках ползать! Мы полили своей кровью земли отсюда до Пылающих Равнин и теперь желаем получить законное вознаграждение. – Оррин сжал пальцы в кулак и пристукнул им. – Мы желаем, чтобы военные трофеи делили по справедливости!
Пылкая речь Оррина, похоже, ничуть не огорчила Насуаду, скорее, она стала еще более задумчивой. Эрагону даже показалось, что она ему сочувствует.