Она так резко развернулась, что Эрагон опять чуть не слетел у нее со спины; ляжки его скользили по чешуе, и он, изо всех сил стиснув ноги, крепче вцепился в шип у нее на шее. И все же Сапфира совершала такие неожиданные повороты и кульбиты, что уже через пару секунд Эрагон почувствовал, что кувырком летит куда-то по воздуху, толком не понимая, где верх, а где низ.
Но даже падая, он не выпустил из рук Брисингр и ухитрился не напороться на его острие; несмотря на магическую защиту, этот меч все же способен был нанести ему тяжкое увечье, ибо такова была сложная магия, примененная к нему оружейницей Рюнён.
«Маленький брат!»
– Летта! – выкрикнул Эрагон и повис в воздухе футах в десяти над землей. Хотя мир вокруг еще продолжал вращаться, он все же сумел высмотреть сверкающий силуэт Сапфиры, которая кружила над ним, чтобы снова его подхватить.
Торн взревел, поливая ряды палаток, находившихся между ним и Эрагоном, потоками почти белого раскаленного пламени, которое взметнулось до небес. Жуткие крики донеслись из палаток: люди там сгорали заживо.
Эрагон поднял руку, заслоняя лицо от невыносимого жара. Магическая защита была способна избавить его от серьезных повреждений, но жар все же чувствовался.
«Со мной все в порядке. Не поворачивайте назад, – сказал он, обращаясь не только к Сапфире, но и к Глаэдру, а также к эльфам. – Вы должны остановить их. Встретимся у шатра Насуады».
Сапфира была явно недовольна этим, но все же возобновила свои атаки на Торна.
А Эрагон, освободив себя от заклятия, упал на землю. Он приземлился легко, прямо на ноги, и тут же бросился к шатру Насуады, пробираясь среди горящих палаток, многие из которых уже рухнули, и над ними поднимались столбы дыма и оранжевых искр.
Дым и вонь горелого войлока не давали дышать. Видно было тоже плоховато. Эрагон кашлял, глаза у него слезились.
Впереди, в нескольких сотнях шагов от него, сцепились два гигантских ящера – Сапфира и Торн. Жуткий, первобытный страх охватил душу Эрагона. Что же он делает? Зачем бежит прямо к ним? К этим двум клацающим зубами, рычащим существам, каждое из которых больше дома, больше двух домов, особенно Торн, и у каждого страшные когти, клыки и шипы, длиной больше самого Эрагона? Даже когда первая волна страха миновала, в теле еще ощущалась некоторая дрожь, но он уже снова бежал вперед.
Эрагон очень надеялся, что Роран и Катрина в безопасности. Их палатка была довольно далеко, на противоположном конце лагеря, но Торн и воины Гальбаторикса в любую минуту могли направиться и туда.
– Эрагон!
Арья прыжками пробиралась к нему между горящими палатками, держа в левой руке копье Даутхдаэрт. Слабое зеленоватое сияние исходило от зазубренного наконечника копья, хотя на фоне пожара сияние это и было почти неразличимо. Рядом с Арьей рысцой бежал Орик, который как бы прокатывался сквозь пламя, словно оно было для него не более опасно, чем укус горячего пара. На гноме не было ни шлема, ни даже рубахи. В одной руке он держал старинный боевой топор Волунд, а в другой – маленький круглый щит. С топора уже стекала чья-то кровь.
Эрагон радостным криком приветствовал обоих и махнул им рукой. Он и впрямь был очень рад, что верные друзья сейчас оказались с ним рядом. Арья сунула ему копье, но Эрагон покачал головой.
– Оставь его у себя! – сказал он. – У нас еще вполне есть шанс остановить Торна только с помощью моего Брисингра и твоего Нирнена.
Арья кивнула и крепче сжала в руке копье. Впервые в жизни Эрагон задумался о том, сможет ли она, эльфийка, заставить себя убить дракона, но отбросил эту мысль: если он что-то понимает в Арье, то должен знать, что она всегда, как бы трудно это ни было, сделает то, что сделать необходимо.
Торн рванул когтями бок Сапфиры, и у Эрагона перехватило дыхание: ее боль он чувствовал, как свою собственную, благодаря их постоянной мысленной связи. Заглянув в мысли Блёдхгарма, он понял, что эльфы находятся сейчас совсем близко от драконов, сражаясь с воинами Империи, но все же не осмеливаясь подойти ближе к Сапфире и Торну из опасений, что те их попросту растопчут.
– Вон туда, – сказал Орик, указывая своим топором на горстку солдат, пробиравшихся среди разрушенных палаток.
– Да оставь ты их, – сказала Арья. – Сперва надо Сапфире помочь.
Орик проворчал:
– Ну ладно, пошли.
И они втроем ринулись вперед, но Эрагон и Арья вскоре сильно обогнали Орика – все же ни один гном не мог соревноваться с ними в скорости, даже такой сильный и умелый воин, как Орик.
– Вы бегите вперед! – крикнул он им. – Не ждите меня! А я постараюсь не отставать!
Уходя от обрывков горящего войлока, так и носившихся в воздухе, Эрагон заметил Нара Гарцвога, сражавшегося сразу с добрым десятком солдат Гальбаторикса. Рогатый кулл в ржавых отблесках пожара выглядел совершенно фантастическим образом: губы его были раздвинуты в жутком оскале, из-под них виднелись острые клыки, а тени на покрытом глубокими морщинами нахмуренном лбу и выступающие надбровные дуги придавали его физиономии жестокое, даже какое-то зверское выражение. Казалось, огромная голова кулла вырублена из монолитного валуна всего лишь с помощью самого грубого инструмента. Сражался Гарцвог голыми руками – схватив солдата за ноги, он попросту раздирал его пополам, как жареного цыпленка.
Еще несколько шагов, и ряд горящих палаток кончился. Но и здесь царила полная сумятица.
Блёдхгарм и двое эльфийских заклинателей сражались с четырьмя воинами, закутанными в черные плащи. Как догадался Эрагон, это были маги Гальбаторикса. Собственно, это было сражение разумов и воли; никто из них не шевелился – ни эльфы, ни воины в черном, – но их лица выдавали предельное внутреннее напряжение. Вокруг на земле валялись десятки мертвых солдат и несколько раненых, но раны их были столь ужасны на вид, что Эрагон понял: эти люди не чувствуют боли.
Остальных эльфов видно не было, но Эрагон чувствовал их присутствие. По всей вероятности, они находились по ту сторону красного шатра Насуады, возвышавшегося посреди всего этого немыслимого хаоса.
Отдельные группки котов-оборотней упорно преследовали каждого солдата. Король Гримрр Полулапа и его королева, Охотница-За-Тенями, возглавляли два таких кошачьих отряда, кот Солембум встал во главе третьего.
Рядом с шатром Насуады травница Анжела сражалась с огромным волосатым воином – она размахивала своими чесальными гребнями, а он в одной руке держал палицу, а в другой – цеп. Они, казалось, удивительно подходили друг другу, несмотря на всю разницу в росте, весе, физической силе, длине рук и вооружении.
Эрагон несколько удивился, увидев там и Эльву, восседавшую на каком-то перевернутом бочонке. Девочка-ведьма обхватила себя руками и выглядела совершенно больной, однако продолжала участвовать в битве, хотя и по-своему, как никто другой. Перед нею сгрудилась добрая дюжина воинов, и Эльва что-то быстро им говорила; ее крошечный ротик двигался так проворно, что казался неясным пятном. На ее речи каждый из воинов реагировал по-разному: один застыл на месте, явно не в состоянии сделать ни шагу; другой корчился и в ужасе закрывал лицо руками; а еще один упал на колени и сам пронзил себе грудь длинным кинжалом; его сосед, бросив оружие на землю, бросился бежать, петляя среди палаток; а стоявший с ним рядом принялся бормотать нечто явно бессмысленное, точно идиот. Но ни один не попытался напасть на Эльву, ни один даже меча не поднял и ни один не бросился ни на кого из варденов.
И надо всем этим хаосом, возвышаясь, как две горы, сражались Сапфира и Торн. Они несколько сдвинулись влево от шатра и кружили на земле, вытаптывая целые ряды палаток. Языки пламени вырывались у них из ноздрей и между клыками, похожими на белые сабли.
Эрагон не знал, как поступить. Шум оглушил его настолько, что соображал он плохо и не был уверен, где нужен более всего.
«Муртаг?» – спросил он у Глаэдра.
«Его еще нужно найти. Если он вообще здесь. Я его не чувствую. Хотя сказать наверняка невозможно: здесь собралось слишком много людей и действует слишком много магических заклятий».
Эрагон понимал, что золотистый дракон делает гораздо больше, чем просто дает ему советы; ведь Глаэдр одновременно был мысленно связан с Сапфирой и эльфами, а также помогал Блёдхгарму и его двум товарищам в их мысленном поединке с магами Гальбаторикса. Эрагон был уверен, что эльфам удастся одержать верх над этими магами-предателями, и точно так же он был уверен, что Анжела и Эльва прекрасно сумеют себя защитить. А вот Сапфира, к сожалению, уже получила несколько ранений, и ей приходилось нелегко, но она по-прежнему сражалась, стараясь не дать Торну уничтожить весь лагерь.
Он глянул на копье Даутхдаэрт, зажатое у Арьи в руке, и снова перевел взгляд на драконов. «Мы должны убить его», – подумал Эрагон и ощутил на душе страшную тяжесть. Затем его взгляд упал на Эльву, и новая идея осенила его. Слова этой девочки обладали куда большей силой, чем любое оружие; никто, даже Гальбаторикс, не смог бы им сопротивляться. Если бы она смогла заговорить с Торном… Возможно, она сумела бы и отогнать его?
«Нет! – прорычал у него в ушах Глаэдр. – Ты зря теряешь время, Эрагон. Ступай к своему дракону – немедленно! Ей нужна твоя помощь. Ты должен убить Торна, а не пугать и не прогонять его! Он сломлен. Сломлен Гальбаториксом и Муртагом. Теперь ты ничего не можешь сделать, чтобы его спасти».
Эрагон посмотрел на Арью, и она тоже на него посмотрела.
– Эльва подействовала бы быстрее, – сказал он ей.
– Но у нас есть Даутхдаэрт…
– Это слишком опасно. И слишком трудно.
Арья колебалась. Потом кивнула, и они вместе побежали к Эльве.
Однако добежать до нее они не успели. Эрагон услышал приглушенный крик, обернулся и, к своему ужасу, увидел, что из шатра выбегает Муртаг, крепко держа Насуаду за оба запястья и волоча ее за собой.
Волосы Насуады были в страшном беспорядке. На щеке глубокая рваная царапина. Ее красивое желтое платье было порвано в нескольких местах. Она лягалась, стараясь попасть Муртагу по колену, но натыкалась на его магическую защиту, и в итоге Муртаг попросту подтащил ее поближе к себе и сильно ударил в висок рукоятью меча. Насуада лишилась чувств.