– Так это с ней хотела повидаться Гертруда, да, мама? – спросил Нолфаврель, глядя на мать.
Роран с трудом сдержался, чтобы не наброситься на мальчишку и бросил на него такой испепеляющий взгляд, что бедный Нолфаврель сжался в своем кресле. Имя «Гертруда», конечно, вряд ли о чем-то говорит Джоаду, но если Нолфаврель не будет следить за своим языком, то непременно и выболтает и что-нибудь куда более для них опасное. Все, пора уходить, решил Роран, поставил на столик свой бокал…
И вдруг понял, что невзначай названное Нолфаврелем имя явно кое-что значит для Джоада. В глазах купца мелькнуло удивление, и он так стиснул подлокотники кресла, что побелели костяшки.
– Не может быть… – прошептал он, глядя на Рорана так, словно старался что-то прочесть в его душе. А потом выдохнул: – Роран! Роран, сын Гэрроу!
Неожиданный союзник
Роран уже выхватил из-за пояса свой молот и начал подниматься с кресла, и только имя отца удержало его от того, чтобы уложить этого всезнайку Джоада на месте. Откуда он знает Гэрроу? Лоринг и Биргит, сидевшие рядом с Рораном, тоже вскочили на ноги, выхватив из рукавов спрятанные там ножи; даже Нолфаврель сжимал в руке свой кинжал.
– Значит, ты Роран, верно? – спокойно, как ни в чем не бывало спросил Джоад. Обнаженные клинки его, похоже, ничуть не пугали.
– Как ты догадался?
– Так ведь Бром приводил сюда Эрагона, а ты очень похож на своего двоюродного брата. Когда я увидел ваши с Эрагоном портреты – а ведь они развешаны по всему городу, – то сразу понял, что слуги Империи пытались поймать вас, но что-то им помешало, и вам, видимо, удалось бежать. Хотя, – Джоад скосил глаза в сторону спутников Рорана, – я и не подозревал, что ты и всех жителей Карвахолла с собой прихватил.
Пораженный, Роран прямо-таки рухнул в кресло, но молот все же положил на колени, чтоб был под рукой.
– Значит, Эрагон был здесь? – спросил он.
– Был. И Сапфира тоже.
– Сапфира?
И снова на лице Джоада появилось удивленное выражение:
– Так ты про нее ничего не знаешь?
– Про нее?
Джоад некоторое время пристально смотрел на него, потом сказал:
– Знаете что, по-моему, пора оставить всякие уловки и поговорить откровенно, без обмана. Я могу ответить на многие вопросы, которые вас, должно быть, донимают. Например, почему Империя охотится за вами. Но взамен мне нужно знать причины, которые привели вас в Тирм… истинные причины, Роран.
– А почему мы должны тебе верить, Длинноног? – вмешался Лоринг. – Вдруг ты самому Гальбаториксу служишь?
– Мы с Бромом более двадцати лет дружили еще до того, как он стал сказителем у вас в Карвахолле, – сказал Джоад. – И я сделал все, чтобы помочь ему и Эрагону, когда они укрылись в моем доме. Однако сейчас их здесь нет и они не могут за меня поручиться, так что придется мне самому за себя поручиться. Моя жизнь в ваших руках. Я мог бы сейчас закричать, позвать на помощь, но я же не позвал. И драться я с вами не буду. Я прошу вас всего лишь рассказать о себе и выслушать мою собственную историю. После чего можете сами решать, как вам лучше действовать. Непосредственная опасность вам сейчас не грозит, так что мы вполне можем побеседовать.
Биргит поморщилась и, подтолкнув Рорана, тихо сказала:
– А что, если он просто свою собственную шкуру спасет?
– Возможно, – шепнул ей Роран, – но все равно нужно выяснить, что именно ему о нас известно. – Он встал, перенес свое кресло к двери и подпер ее спинкой так, чтобы никто не смог ворваться внутрь и застать их врасплох, а потом еще и сам в него уселся. – Ну, что ж, ты хочешь поговорить? Ладно, поговорим.
– Будет лучше, если начнешь ты.
– Хорошо, я начну, но если нас не удовлетворят твои ответы на наши вопросы, мы будем вынуждены убить тебя, – предупредил Роран.
– Да будет так, – спокойно сказал Джоад и, сложив на коленях руки, приготовился слушать.
На Рорана его мужество произвело большое впечатление. Казалось, Джоада совсем не волнует собственная судьба, лишь возле губ у него пролегла горькая складка.
– Да будет так! – эхом отозвался Роран.
Роран не раз перебирал в памяти события, случившиеся со времени нападения раззаков на Карвахолл, но ему никогда еще не приходилось вслух описывать их кому-то другому. И теперь, рассказывая об этом, он сам поразился тому, сколько же всего с ним и его односельчанами случилось за столь короткий отрезок времени; как легко оказалось слугам Империи разрушить их мирную жизнь в долине Паланкар. Он с болью в сердце вспоминал выпавшие на их долю ужасы. Однако ему доставило удовольствие, когда на лице Джоада появилось выражение непритворного удивления и даже восхищения, когда речь зашла о том, как жители Карвахолла отбили нападение солдат и раззаков. Он рассказал ему об осаде деревни, о предательстве Слоана, о похищении Катрины, о том, как Роран убедил односельчан бежать из родных мест, и о тех тяготах, что выпали на их долю во время путешествия в Тирм.
– Клянусь Покойными Королями! – воскликнул Джоад. – Просто невероятная история! Исключительная! Подумать только, вы сумели отбиться от слуг Гальбаторикса, и теперь все вместе укрылись в одном из самых крупных городов Империи, а наш могущественный правитель и не подозревает об этом! – Он покачал головой в полном восхищении.
– Именно так! И сами мы отнюдь не в восторге от того положения, в котором оказались, – проворчал Лоринг. – Это по меньшей мере опасно, если ты сам еще не понял. И давай-ка теперь объясни нам четко и ясно, почему мы должны оставить тебя в живых?
– Это ставит меня в столь же…
Джоад вдруг умолк: снаружи кто-то яростно дергал ручку двери, подпертой креслом Рорана, пытаясь войти в кабинет, затем начал барабанить по дубовым филенкам. А через несколько минут из коридора донесся пронзительный женский крик:
– Джоад! Сейчас же впусти меня! Что ты там прячешься в своей норе!
– Впустить? – тихо спросил Джоад.
Роран щелкнул пальцами, и Нолфаврель кинул ему кинжал. Роран метнулся к письменному столу и приставил кинжал к горлу Джоада:
– Вели ей уйти!
– Мне сейчас не до тебя, дорогая, – громко сказал Джоад. – У меня важная деловая встреча.
– Лжец! У тебя нет и не может быть никаких деловых встреч! Ты же банкрот! Выйди сюда, посмотри мне в глаза, трус! Мужчина ты или нет? Неужели боишься посмотреть в глаза собственной жене? – Она секунду помолчала, словно ожидая ответа, потом завопила еще громче: – Трус! Крыса трусливая! Грязный тупой баран! Да у тебя ума не хватит даже в мясной лавке торговать, не то что судоходной компанией управлять! Мой отец такого никогда бы не допустил! Потерять целое состояние!..
Роран поморщился, слушая этот поток оскорблений и понимая, что не удержит Джоада, если эта женщина немедленно не замолчит.
– Умолкни, женщина! – рявкнул Джоад, и на мгновение за дверью воцарилась тишина. – Наша судьба еще вполне может перемениться, если у тебя хватит ума придержать язык и не орать, как последняя лавочница!
На сей раз она ответила спокойно, ледяным тоном:
– Хорошо, я подожду в столовой, раз уж ты так хочешь, дорогой муженек. Но если ты не соизволишь и за ужином со мной объясниться, учти: я немедленно покину этот проклятый дом и никогда больше сюда не вернусь! – И звуки ее шагов затихли вдали.
Убедившись, что жена Джоада ушла, Роран отвел кинжал от горла хозяина дома и вернул оружие Нолфаврелю, а сам снова уселся в кресло, приставленное к двери.
Джоад кисло глянул в его сторону, потер шею и спокойно заметил:
– Если мы так и не достигнем взаимопонимания, вам лучше меня убить: это проще, чем мне потом объяснять Хелен, почему я на нее наорал.
– Мои соболезнования, Длинноног, – насмешливо заметил Лоринг.
– Она не виновата… во всяком случае, не очень… Она просто не понимает, почему на нас свалилось сразу столько несчастий, – вздохнул Джоад. – Скорее, это я виноват – я ведь так и не посмел ей все рассказать…
– Рассказать о чем? – вмешался Нолфаврель.
– Что я агент варденов. – От этого внезапного признания все прямо-таки остолбенели. Джоад помолчал и спокойно продолжил: – Вероятно, мне следует начать с самого начала. Скажи, Роран, тебе в последние месяцы не приходилось слышать, что у нас появился новый Всадник и что он выступил против Гальбаторикса?
– Да, такие слухи ходили, но ведь не всегда можно верить слухам.
Джоад опять помолчал.
– Не знаю, как лучше сказать… Дело в том, что в Алагейзии действительно появился новый Всадник. Это твой брат, Эрагон. «Камень», который он нашел в горах Спайна, на самом деле был драконьим яйцом. А я много лет назад помог варденам украсть это яйцо у Гальбаторикса. Дракон, вернее, дракониха проклюнулась из яйца, когда оно находилось у Эрагона, и он назвал малышку Сапфирой. Поэтому раззаки и приходили в долину Паланкар: они искали его и новорожденного дракона. А потом они снова явились туда, ибо уже знали, что Эрагон перешел на сторону врагов Империи и превратился в ее непобедимого врага. Гальбаторикс рассчитывает, что, захватив вас, он сумеет загнать в угол и Эрагона.
Роран откинул голову назад и разразился таким хохотом, что на глазах у него выступили слезы. Лоринг, Биргит и Нолфаврель смотрели на него почти с ужасом, но Рорану было наплевать. Он смеялся, потому что умозаключения Джоада казались ему попросту смехотворными. И одновременно потому, что чувствовал: как это ни ужасно, но, похоже, Джоад все же сказал истинную правду.
Отдышавшись и немного придя в себя, хотя порой нервный смех все же снова начинал одолевать его, Роран вытер рукавом лицо и, неприятно улыбнувшись, посмотрел на Джоада:
– Что ж, все вполне соответствует фактам; предположим, это так и есть. Но ведь те же факты можно объяснить и с помощью дюжины иных совпадений. Как ни странно, многие из них мне и самому приходили в голову.
– Если камень, найденный Эрагоном, действительно был драконьим яйцом, – добавила Биргит, – то откуда же оно взялось в Спайне?