Роран вложил в лук стрелу и на всякий случай приготовил еще три стрелы с гусиным оперением, завернулся в одеяло и прикорнул под скалой. Отсюда ему было хорошо видно и лагерь, и то, что происходит внизу, у подножия темных холмов.
По старой привычке Роран разделил местность на воображаемые квадраты и последовательно – примерно по минуте – наблюдал за каждым из них, чтобы тут же вскочить при малейшем проблеске огня на равнине или при появлении еще каких-либо опасных признаков. Вскоре он, правда, настолько увлекся размышлениями по разным поводам, что уже почти и не помнил, что стоит на часах. Да и спать хотелось ужасно. Пришлось даже укусить себя изнутри за щеку, чтобы согнать дрему и хоть немного сосредоточиться. Ночь была очень теплая, в такие ночи особенно трудно не заснуть на посту…
Хорошо еще, что не выпало дежурство перед самым рассветом, думал Роран. Потому что, когда выпадает последняя предутренняя смена, уснуть все равно невозможно, и весь день потом чувствуешь себя разбитым.
Дохнул ветерок, шевельнул волосы, коснулся ушей и шеи, и по спине у Рорана отчего-то пробежали мурашки, точно в предчувствии зла, уже стоящего за спиной. Это неожиданное легкое прикосновение даже слегка испугало его: его охватила странная уверенность, что и ему, и всем остальным в лагере грозит смертельная опасность. Он вздрогнул от этой мысли, и сердце тяжело забилось в груди. Ему вдруг захотелось сбросить с себя одеяло и убежать куда глаза глядят, бросив всех.
«Да что со мной такое?» – думал он, с трудом удерживая в дрожащих руках стрелу.
Вдруг на востоке над самым горизонтом выросла темная тень. На фоне звездного неба она воспринималась как островок абсолютной черноты и летела по небу, точно черная вуаль, пока не достигла луны и на несколько мгновений словно застыла в воздухе, видимая довольно отчетливо. И Роран с ужасом различил просвечивающие насквозь крылья того странного существа, на каких, точно на конях, ездят верхом раззаки.
Черная тварь, зависшая на фоне луны, разинула клюв и издала долгий пронзительный вопль. Роран даже поморщился – от этого крика у него заложило уши; кровь от ужаса застыла в жилах, а надежда и радостные ожидания сменились отчаянием. Крик крылатого «коня» перебудил всех в лесу. Птицы и звери на много миль вокруг подняли невероятный переполох, но Рорана особенно встревожило то, что оставшаяся после перехода скотина просто обезумела от страха.
Роран, спотыкаясь и прячась за деревьями, бросился в лагерь и стал шепотом предупреждать людей, перебегая от одной палатки к другой:
– Раззаки здесь. Тише. Оставайтесь на своих местах. – Он видел, что и другие часовые тоже мелькают среди перепуганных крестьян, пытаясь их успокоить и заставить сидеть тихо.
Из своей палатки вынырнул Фиск с копьем в руках и проревел:
– На нас что, напали? Да что такое горстка этих проклятых… – Роран зажал плотнику рот и сдавленно охнул, когда тот схватил его за правое плечо – такой болью отозвалась не совсем зажившая еще рана.
– Раззаки! – простонал Роран, глядя на Фиска.
Тот замер и значительно тише спросил:
– Ну и что? Что делать-то?
– Помоги мне успокоить животных.
Вместе они пробрались на ближний лужок, где паслись их козы, овцы, ослы и несколько лошадей. Те фермеры, которым принадлежала большая часть животных, всегда спали рядом со своими питомцами и теперь были уже на ногах, стараясь как-то их успокоить. Роран с благодарностью вспомнил, как из странных опасений настоял на том, чтобы животных рассредоточили вдоль опушки леса, где деревья помогали скрыть их от вражеских глаз.
Пытаясь утихомирить десяток перепуганных овец, Роран взглянул наверх: ужасная черная тень все еще затмевала свет луны, похожая на гигантскую летучую мышь. И вдруг он с ужасом заметил, что тень метнулась в том направлении, где они укрылись. «Если эта тварь еще раз закричит, мы приговорены», – думал он.
Пока раззак молча кружил в небесах, большая часть животных успела несколько успокоиться, и только один осел продолжал упрямо орать. Роран без колебаний опустился на колено, вложил в лук стрелу и выстрелил ослу меж ребрами. Цель была ему хорошо видна, и животное, не издав больше ни звука, рухнуло на землю.
Однако Роран опоздал: вопли осла успели-таки обратить на себя внимание раззака. Монстр повернул голову в сторону поляны и стал спускаться, выставив перед собой растопыренные когти и испуская характерное для раззаков зловоние.
«Ну вот и пришло время убедиться, способны ли мы воевать с этим порождением тьмы», – мельком подумал Роран. Фиск, лежа с ним рядом, тоже покрепче стиснул копье, готовясь метнуть его, как только чудовище окажется в пределах досягаемости.
Но Роран не успел даже поднять лук и вложить в него отлично сбалансированную стрелу: в лесу раздался какой-то шум, и целое стадо оленей, ломясь сквозь густой подлесок, с топотом вылетело на лужайку, не обращая внимания ни на людей, ни на скот. Оленей гнало вперед единственное стремление – спастись от раззака. С минуту олени неслись мимо Рорана сплошным потоком; из-под острых копытцев летела земля; в лунных лучах сверкали обезумевшие глаза с яркими белками. Олени пробегали так близко, что хорошо было слышно, как тяжело они дышат.
Оленье стадо, должно быть, сбило раззака с толку, скрыв от него людей и их скот. Сделав еще один, последний круг над поляной, крылатый монстр повернул на юг и исчез где-то за главным хребтом, растворившись в ночи.
Роран и все остальные, застыв на месте, точно насмерть перепуганные кролики, боялись даже пошевелиться. А что, если раззак решит повернуть назад? Что, если он застанет их врасплох на открытом пространстве? Что, если поблизости рыщет еще один такой же монстр? Люди прождали несколько часов, напряженные и встревоженные; лишь некоторые позволили себе на всякий случай вложить в лук стрелу и натянуть тетиву.
Когда луна уже садилась, пронзительный, пробирающий до костей крик раззака вновь донесся до них, но уже откуда-то издали. Затем наступила тишина…
«Нам здорово повезло, – думал утром Роран. – Но в следующий раз рассчитывать на подобное везение нельзя».
Ночной визит раззака устранил все противоречия среди беглецов: больше уже никто не возражал против плавания на барках. Напротив, всем хотелось поскорее отправиться в путь, и многие спрашивали Рорана, нельзя ли отплыть уже сегодня.
– Я бы тоже этого хотел, – отвечал он, – но к плаванию нужно все-таки подготовиться.
После завтрака он, Хорст и еще несколько мужчин снова отправились в Нарду. Роран понимал, что рискует быть узнанным, но им предстояло одно весьма важное дело, и он никак не мог в нем не участвовать и остаться в лагере. Кроме того, Роран был уверен, что его теперешний облик совершенно не соответствует тому, что изображено на портрете, а потому никому и в голову не придет соотнести его с тем «преступником».
Они без труда вошли в город – на этот раз городские ворота охраняла другая смена, – добрались до порта и вручили Кловису собранные двести крон. Кловис был страшно занят: вместе с группой матросов он готовил барки к отплытию.
– Ну, спасибо тебе, Молот! – сказал он, привязывая кошель с монетами к поясу. – До чего же все-таки золотые монеты скрашивают человеку жизнь! – Он подвел их к столу и развернул лоцманскую карту, на которой были отмечены разнообразные течения и их сила, местонахождение скал, рифов и отмелей, а также множество прочих сложностей, с которыми приходится сталкиваться при каботажном плавании. Проведя пальцем линию от Нарды до маленького мыса, расположенного чуть южнее, Кловис сказал:
– Вот здесь мы и погрузим ваших животных. В это время года приливы не такие сильные, но нам все равно ни к чему с ними сражаться, ничего хорошего это не сулит, так что мы отправимся в путь сразу же после высокой воды.
– Высокой воды? – переспросил Роран. – А может, проще дождаться низкой воды? Пусть волны сами вынесут нас, а?
Кловис потрогал себя за нос, блеснул глазами и сказал:
– В общем, я много раз именно так и выходил в море. Но все же не хотелось бы застрять в песке, пока вы будете грузить свой скот – ведь сильная волна вполне может вынести полупустую барку еще дальше на берег. А при высокой воде такой опасности не возникнет, хотя придется пошевеливаться, иначе все равно застрянем, когда вода отступать начнет. А если мы все сделаем, как надо, то заставим море работать на нас, понял?
Роран кивнул. Он доверял опыту Кловиса.
– А сколько человек тебе понадобится, чтобы собрать полную команду? – спросил он.
– Ну, мне уже удалось семерых сильных парней отыскать; все это хорошие моряки, и все они согласились пойти в Тирм, хоть и сказали, что рейс этот кажется им весьма странным. Имей в виду, большую часть этих ребят я вчера со дна пивной кружки выудил – последние деньги пропивали, что я им заплатил. Но завтра я им велел, чтоб были, как стеклышко! Так что с ними все будет в порядке, уж это я тебе обещаю. Но мне нужно еще хотя бы человека четыре.
– Четыре так четыре, – согласился Роран. – Мои люди, правда, не больно в морском деле смыслят, но тоже ребята ловкие, на ходу научатся.
– Ничего, я привык новичков в каждый рейс брать, – буркнул Кловис. – Если будут слушаться, все нормально пойдет. Но имей в виду: если станут своевольничать, живо получат по заслугам! А для охраны хорошо бы человек девять – по трое на каждую барку. Причем не каких-нибудь зеленых юнцов. А без охраны я ни за какие коврижки из порта не выйду! Хоть ты мне бочонок виски поставь – с места не двинусь!
Роран мрачновато усмехнулся:
– Все люди, что со мной ездят, не раз отлично себя в схватках с бандитами показывали.
– Неужели все они тебе подчиняются, парень? – удивился Кловис. И даже подбородок поскреб, глядя на стоявших поодаль Гедрика, Дельвина и еще нескольких молодых мужчин из Карвахолла. – Сколько же их всего будет?
– Достаточно.
– Достаточно, говоришь? Ну ладно. – Он махнул рукой. – Ты на мои слова внимания-то особо не обращай. Язык у меня что помело, я и подумать не успею, а он уже все сказал. Меня покойный отец всегда, бывало, за это ругал. Я своего первого помощника – его Торсон зовут, – в лавку отправил, чтоб все необходимое в дорогу купил. Я так понимаю, у тебя корм для животных имеется?