Вместе вождя, восхваляя и сердцем его и устами.
Новый грядет победитель пред всеми со славою новой,
Но не обычной одеждой покрыт необычный воитель:
Молнии самой сродни и сиянию Феба подобна
Вкруг головы диадема, и весь озаряется светом
Ясным и пурпурным царь; и отсюда, как в пламени пламень,
Весь он сверкает и свет отражен в средоточии света;
И, ниспадая от плеч и до пят его самых спускаясь,
Паллий, багрянкой окрашен, сверкающий пурпуром розы,
250 Золотом и самоцветов мерцаньем искрится глубоким.
Так, если летом на солнце огням его прямо подставить
Сотню гладких стекол, отражающих блеск, то, принявши
Ровной поверхностью огнь, без задержки они возвращают
Все, что восприняты ими лучи, и трепещущим блеском
Им подражают и даже стремятся к победе над солнцем:
Прелесть камней такова же, такой же у желтого злата
Вид был в то время, когда в удивительном блеске каменья
Все диадемы огни извергают, что приняли сверху
260 И словно звезды в эфире на красном сияют виссоне.[125]
Средь величайших триумфов здесь царские реют знамена, —
Ведь необорной десницей креста животворного кверху
Он знамена вздымал, что вовеки не ведают смерти,
Также не знают позора, обычного срама не имут.
Но по излитии крови невинного агнца и после,
Как освятилось царя высочайшего имя, повсюду
Блеск украшений пестрит и венки на главах из оливы.
С честью такой победитель, идя величаво, оставив
Весь Флегетонт за собой, к увенчаниям высшим восходит
270 Средь ликованья, спеша перед ним распростертому миру
Снова явиться, чтоб всюду надежда не обманула
Страждущих, в сопровожденье толпы, распевающей гимны.
Вот уже пройденный путь оказался у адского жерла
И у пределов, какими он кверху выводит, на воздух.
А между тем на земле, что подавлена вихрем смятенным,
Род человечий трепещет и весь он и денно, и нощно
В сердце заблудшем своем погрязает в незрячей тревоге,
Что чудеса наяву сулят тяжелейшие людям
Беды, что будет и впредь вина тяготеть на виновных,
280 И нелегко рассказать, какая забота, тревога
Любящих давит сердца, какие мольбы и стенанья
Плачущих, непреставая, гнетут их тревожные лица.
Нет покоя глазам, дни и ночи все плач нескончаем;
Даже и сладостный сон истомленных глаз не смежает.
Что ж удивляться? Ведь щедро надежда под тяжестью страха
Души терзала все эти три дня, хоть и тщетно, однако
Все ж непрестанно (а дни были целого года длиннее).
Вопль стоит и у жалких напрасные катятся слезы,
Плачут они об ушедшем, о взятом могилою скорбной,
290 Хладные камни кого охладевшего скрыли в могиле
Темной; громада скалы придавила бескровные кости,
И запечатаны входы, суровые воины всюду
Толпами, стража с мечами закрытые все охраняет
Двери, и денно и нощно с оружием бдит непрестанно.
Сможет ли выйти, разрушить он сможет ли эти затворы?
Пусть даже сможет, но он одолеет ли ярость людскую?
Разве он сможет пройти изнутри сквозь всех этих стражей?
Этими бедами мучим, у жалких колеблется разум,
Гибнет от страха надежда, но рухнуть готовую снова
300 Ободряет любовь, — злое в страхе, благое — в надежде.
Вот уже третий рассвет при редеющем сумраке ночи
Стал загораться на небе, и тут по его обращенье,
Поздно, но все ж, наконец, и часов медлительных дольше,
День, наконец, вожделенный настал. И вот поспешают
В зыбком утреннем свете, еще не расставшемся с тьмою,
К той плите гробовой, где, быть может, учителя облик
Явится им, даже пусть от обилия слез охладевший, —
Ибо несчастных иная томит и изводит надежда:
Влагой и миррой душистой омыть его хладное тело,
310 Пред обескровленным чтобы хоть этим долг свой исполнить,
Горькую также любовь утолить надмогильным рыданьем.
Что же ты медлишь, Христос, что тебя, из царей наилучший,
Держит? И что у тебя с Флегетонтом, что мрачные долго
Держат преддверья тебя? Веру ты возврати: вот уж третье
Солнце; взгляни на колеблемый мир, нависающий тяжко,
Взор обрати, Христос, чтоб от взора все вновь оживилось.
Ведь, пока медля, собой озаряешь ты Тартар бесплотный,
Мир уже гибнет совсем и, увы, уж почти сокрушилась
Мира громада, и звезды совсем уж с пути посбивались.
320 Ведь и сама уж земля, потрясенная, страшным крушеньем
Ныне грозит и тревожит людские сердца появленьем
Знамений пагубных, — хуже, и мраком еще непроглядным[126]
Души окутала ночь, пока царство подземное держит
Истинный светоч, тебя; никого, никого не найдется,
Кто бы деянья твои сохранил, не забывши, благие;
Сбился с дороги весь мир, и при самом учителе вера
Хоть и была глубока — при отсутствии долгом — ослабла.
И у самих у них также пропала надежда и вера;
Ученикам, всеблагой, день верни, взор яви благосклонный,
330 Сумрак из душ изгони и рассей запустение ночи.
Так воспрянь же, и пусть тебя неутешные стоны
Плачущих снова пробудят, печальных приверженцев слезы.
Так, покидая немедля врата и предел пограничный,
И на моленья страдальцев душой сострадающей глядя,
В блеске шествует царь средь торжественных всюду триумфов
К вышним пределам, — и сразу земля, озаренная светом,
Вдруг ощутила его, в несказанной грядущего славе,
Ощутила, и вмиг, травы выпустив, ими оделась;
В кудри зеленые лес, оголенный вчера, облачился,
340 Диво — и поле цветами украсилось сразу повсюду,
И благодатной травой в ликовании бога встречает.
Но и Титан не сокрылся, он знает, что новой звездою
Он превзойден, и поспешно идет к своему восхожденью.
И возвращенью творца все, что в небе живет, что имеет
Также земля и что — воздух, что плавает в море, ликуя
Рукоплещет и все возвращенье торжественно славит.
Сам же, приветливый, он в зеленой дубраве стремится,
В солнечных райских лугах поселить овец, им пасомых.
Вплоть до поры, когда вновь во плоти они к жизни воскреснут
350 И наградит он собою любовь печальную милых,
И укрепит и наставит своих, и до неба возвысит
Он человека, чей образ он сам от матери принял, —
С этой добычей своей вечно жить победителем в небе.
22. ЯМБИЧЕСКИЙ СТИХ В ПОХВАЛУ АННЫ, БАБКИ ИИСУСА ХРИСТА[127]
Так здравствуй, мать святейшая,
Святым супругом славная,
Еще святее — дочерью
И внуком всесвященнейшим.
Светлей что дома этого
И краше? И какой другой
Столь многажды прославился,
Один так много дал чудес?
Здесь, здесь супруга старого
10 Отцом старуха сделала.
Есть дева — дочь понесшая,
Внук — бог и слово божее.
Стыдливый отрицает муж[128]
Отцовство в родах жениных.
Клянется, что нетронута,
Не мыслит о сопернике.
Так Анна, матерь лучшая,
Твои полней воистину
Бог осушил рыдания,
20 Чем Сары плач с Ревеккою,[129]
Иль той,[130] с тобою сходственной
Делами и прозванием.
Ее, когда сердечную
Безмолвно изливала скорбь,
Счел от вина безумною,
Совсем нетрезвой, Илия.
Тебя ж с супругом благостным,
Иметь потомство жаждущим,
Дары во храм принесшую
30 Жрец оттолкнул неистовый.[131]
«Эй, — рек он, — мне безбожные
Моленья бросьте тотчас же.
А сами прочь подалее
От мест святых изыдите.
Даренья ваши богови
Угодны будут, мните вы,
В каких для брака чистого
Нет ничего, — лишь похоть есть;
И старцев невоздержанность
40 Терпима ль в этом возрасте?
И где не переменятся
Супругов лица скромные,
Которых отвратительный
Отказ привел в смятение?
Иоаким, не вынесший
Стыда, к себе на пастбища
Бежал, в свой дом печальная
И Анна удалилася.
И оба в плаче горестном
50 Моленьями упорными
Все просят, молят господа,
Чтоб честно снял бесчестие.
Достигли неба жалобы,
Тут ангел предстает от звезд,
Велящий ради отпрыска
Все прекратить стенания.
Они встают и, радуясь,
Хотят сказать о виденном,
Супруг средь золотых ворот
60 Себя находит ищущим
Супругу; здесь восторг у них
Исторгнул слезы радости;
Затем они опять идут
Вдвоем в жилище скромное.
Бесплотный глас пророчества
Над старцев верой не шутил:
Луна, родившись десять раз,
Старуху зрит родильницей.
И тем она счастливее,
70 Что, позже ставши плодною,
Мать ныне Анна дочери,
И не какой-то дочери,
Но дочери, которая
Родит, оставшись девою.
Кого родит блаженная?
Дитя отца всевышнего,
Кто над землей и небом власть
С отцом имеет общую;
Един — кто человек и бог,
80 Он, смерть поправший смертию,
Умерших к жизни вновь вернул,
Открывши путь им на небо.
О трижды и четырежды
Блаженная, — ведь можешь ты, —
Так помоги мольбам людей,
Тебя же почитающих, —
Ведь за тобой, заступница,
Лишь пожелай, последуем,
Того ж и дочь захочет пусть;
90 И мальчик, коль она его
Попросит, пусть уступит ей.
Так любит сын родителя,
И не отвергнет сына тот,
Сам также сына любящий.
Аминь.