Супругу не обязанным.
Но материнская благость отбросила оцепененье,
И подтвержденье милое
То обнимает она, то дает ему грудь, чтоб не плакал,
60 То на коленях зябкого
Теплых лелеет, нежна, и губкам дает поцелуи.
То жмет его к своей груди,
То своим шепотом тихим в нем нежные сны вызывает.
И ты взаимно да узришь,
Как счастливая мать гордится божественным сыном,
А сын тот — девой — матерью.
34. ОДА В ПОХВАЛУ БЛАЖЕННЕЙШИХ АНГЕЛОВ СЧАСТЛИВО НАЧИНАЕТСЯ. ОБРАЩЕНИЕ, ОХВАТЫВАЮЩЕЕ ВЕСЬ ЗАМЫСЕЛ[162]
Первый в небесах, Михаил, и души
Все святые, пусть вам угодно будет, —
Просим, — чтоб мольбам благосклонно вняло
Вышнее небо.
Но молящих чтоб, — пусть и по заслугам, —
Не был глас презрен, от твердыни светлой
Пусть слетит сюда Серафим, сверкая
Пламенем крыльев.
Кто в огне святом алтаря, в пыланье,
10 Уголек живой, как когда-то схитив,
Пусть к устам его он приложит нашим,
Лица осушит.
Пусть испепелит он порока бледность,
Праздную души изгоняя вялость,
В огненных рядах пусть звучит (как должно)
Пламенем слово.[163]
А затем и ты, Михаил блаженный,
Песнопений тех восприми начало, —
При таком вожде — триумфатор вечный
20 Воинство неба.
Ты сверкаешь в нем, как пироп сверкает[164]
Средь других камней благородных, или
Как средь звезд родных красотой Люцифер
Огненный блещет.
Власть над смертью всю и над жизнью также
Передал тебе повелитель мира;
Можешь добрых ты охранять, негодных
Смертью карая.
Ты защитник наш, за благих ходатай,
30 В божьем храме ты средь святилищ чистых
Виден, держишь там ты в деснице полный
Ладана ларчик.
Благовонный дым, что над ним восходит,
Достигает пусть громовержца трона
И да будет мил обонянью бога
Дар испаренья.
Благостные ты поселяешь души
В радостных краях, и далеко слышным
Песнопеньем ты, пробудив, исторгнешь
40 Мертвых из праха.
Плеск какой звенел в благочестном сонме,
Когда небо все сотряслось паденьем:
Пал коварный змий и противник ярый
Не без сраженья.
Семь горящих вдруг до небес высоких
Зевов он своих (все оцепенели)
Стал вздымать, и змей набухали шеи
Сотней тройною.
В огненных глазах полыхало пламя,
50 Монстр Авернский яд выдыхал зловеще,
Молниям сродни изрыгая пастью
Огнь со смолою.
Но тебя ничто не страшит в грозящем
Чудище, смирив его силой вышней,
Ты велишь, чтоб он возвратил добычу
Высям небесным.
Под крыла твои, что сверкают медью,
Мчится та, полна радости и страха,
Словно птица, что избежала только
60 Лапы когтистой.
Чтобы страха ей не знавать, зловещий
Низвергаешь труп, и висит, свисая,
Этот жуткий груз, и земля отверзла
Тартар бездонный.
У Пелора так Сицилийский берег[165]
Виснет над водой высотой своею,
И, страшась его, раздается море,
Разом отпрянув.
Там, цепей своих укрощен железом,
70 Он главой трясет, что приводит в трепет,
Карами грозит и взъяренный катит
Тщетную злобу.
Вышней ты храним, Михаил, десницей,
Новые тебя ждут рукоплесканья
И, бесчестный, зла не родит Антихрист
В мире спасенном.
Этот свет и тот ликованья полны,
Уж хвалы поют, и эфир высокий
Рад тебе, равно и земле на радость
80 Славный заступник.
Там среди торжеств песен чистых звуки,
Здесь же, так как все в беспорядке полном,
Бренные, мы, слив с песнопеньем пени,
Молим смиренно.
Видишь, сколько бед нас теснит жестоко, —
Признаемся, мы заслужили это, —
Ах, слепцы, века мы теряем, тратя
В войнах преступных.
Коль не зря о нас ты заботу принял,
90 Коль блаженный мир по тебе недаром
Назван, изгони далеко безумства
Войн кровожадных.
Сделай так, молясь, чтобы царь Олимпа
В ножны меч вложил, состраданья полный,
Пусть он мир нам даст и воздаст покоем
Землям усталым.
35. ОБ ОСОБЕННОЙ ХВАЛЕ АРХАНГЕЛА ГАВРИИЛА[166]
Как тебя воспеть, Гавриил, достойно,
Вышний сонм кого чтит по праву первым,
О, ближайший ты громовержца — бога
Оруженосец?
Битвами его ты, отважный, правишь;
Лучше ведь никто не хранит оплота
Нравственных людей и не ломит злобных
Ярые силы.
Храмов святость ты охраняешь; древле
10 Вестником тебя о грядущих бедах
Тот познал, кого льву лизать приятно[167]
Пастью отверстой.
Пред Захарией, тем супругом старым,[168]
Ладан кто курил, как залог потомства
Позднего, — пред ним изумленным стал ты —
Вестник нежданный.
Что об этом всём мы поем суетном?
Сладко помнить, что был подобный вестник:
Радостней его ничего не ведал
20 Мир этот скорбный.
Не было тогда ни спасенья, даже
Ни надежд спастись, но, исшед от Стикса,
Смерть, людей в полон захватив, стирала
Незащищенных.
И творец тогда об искусствах новых[169]
Думая, — чтоб мир человек постигнул,
Лишь тебя призвал, Гавриил, на помощь
В деле великом.
«Полети к земле, — говорит, — приветствуй
30 Деву: скоро та матерью мне станет.
Тайну сохрани, чтоб не вызнал это ,
Недруг лукавый.
Дело так сверши». Это лишь промолвил
Он, а ты, скользнув, рассекаешь плавно
Птицы-облака, опереньем пестрым
Небо украсив.
Солнце блещет как, разгоняя тучи,
Так сверкает он, — об Ириде древней
Память, — и кругом окаймляя небо
40 Блеском одежды.
И его полет в правой части неба
Видит враг-дракон, взгляд скосив, на землю
Навалясь, теснит широко и желтой
Пастью бледнеет.
Быстрый, ты достиг Назарета кровель,
И, сойдя в покой благочестной девы,
Царственные ей сообщаешь вести,
Радостен ликом.
В затрудненье здесь наша лира, — славить
50 Мир ли ей теперь, что от зла свободен,
Бога или ту, что несет во чреве, —
Дивный, тебя ли,
Ведавшего все? По заслугам к вышним
Призван ты делам, и тебе святому
И счастливцу лишь одному пристало
Долг сей исполнить.
Здравствуй добрый наш мироносец, первым
Ветвь оливы нам приносящий, ныне
Возвести времен наступленье лучших
Тонущим землям.
36. ОБ ОСОБЕННОЙ ХВАЛЕ РАФАИЛА[170]
Ты средь первых здесь, Рафаил ближайший,
Будь воспет: не мал ты в небесном чине,
К первым двум себя[171] как их спутник славный
Ты причисляешь.
Людям благо ты и лекарство, древле
Силою твоей средь событий скорбных,
Лишь прозрев, узрел возвращенье сына
Товия снова.[172]
Сын не только был невредим, деньгами
10 Был богат, богат многолюдной свитой,
Был несметным рад он стадам и рад был
Новой супруге.
Фебов род и всех Фебовых потомков, —
Каменных богов почитал язычник,
Думая, что те принесут спасенье
В грозных недугах.
Больше мы теперь чтим тебя, кто может
Даже тени вновь возвратить от Орка
Черного, и жизнь уж в остылых жилах
10 Снова посеять.
Лечишь ты тела и умы целишь ты,
Помощи творец, от заразы лютой,[173]
Что, увы, на нас ополчилась яро,
Землю очисти.
37. ОБО ВСЕХ АНГЕЛАХ[174]
Не смолчу о вас, о вождях небесной
Рати и о всех остальных владыки
Воинах того, кто в пространном мире
Здесь вседержитель.
Тройственный, тройным окруженьем вашим
Опоясан он трижды справа, слева,
Как вокруг луны молчаливой ночью
Звезд окруженье.
О девятикрат кто блаженны славой,
10 Чей покой вовек не пугают беды,
Ибо верный сонм одаряет счастьем
Видящих бога.
Жалкому тому жребий ваш на зависть,
Издали не раз, скрежеща зубами,
Смотрит вверх на то, что утратил, каясь
В наглости гиблой.
Некогда, похож на вечерний светоч,
Золотился он среди звезд бессмертных.
Но затем взалкал диадемы царской
20 Дерзостный воин.
И о троне уж помышляя в сердце,
Огненным копьем он с послушной сворой,
Нанеся удар, устрашил крушеньем
Мир неокрепший.
Часть упавших вниз Стикс пустынный принял,
Лучших рощи в сень приютили, спрятав,
Большинство туда и сюда толпою
Мечется в страхе,
Гуще, чем в садах Кекропейских,[175] звону
30 Внемля, что идет от кимвалов звонких,
Вылетает рой,[176] чем с небес на землю
Падает ливень.
Бьется за одно она, сна не зная,
Вся на злой порыв полагаясь, чтобы
Честных разобщить, их разбить, сгубивши
Смертью двойною.
Ах, какой грозила она бедою,
Если бы пред вашим она отпором