все пил вечно,
Затем глубокий сон глаза мне вдруг обнял, —
Бывает так, коль полон ты благим Вакхом.
10 И так приятно проведя свои годы,
Один питья и жития конец принял.
Но пусть иной сочтет, что я объят хмелем,
Иль просто сплю и говорю во сне это.
Прощай же, путник, и прошу, ступай молча.
85. УКОР ИИСУСА ХРИСТА ЧЕЛОВЕКУ, ГИБНУЩЕМУ ПО СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ВИНЕ[304]
Так как в едином, во мне, все блага, что есть на Олимпе
Или на тверди есть земной,
Смертные, что за безумье, скажите, вас охватило,
Что всюду их разыскивать
Предпочитаете вы, чем добиться в источнике вашем,
Столь щедром и доступнейшем?
Пусть вам и любо в суетном и жалком смятении гнаться
За благ тенями ложными,
Много ль стремится ко мне, кто создатель и щедрый податель
10 Действительного счастия?
Многих влечет красота; нет прекрасней меня, но красою
Никто не страждет этою.
Многие чтут родословья и древние роды, меня же
Что есть высокороднее,
Если родитель мой — бог, сам я бог и явился, родившись
На свет от девы — матери?
Так почему же со мной и один, и другой не стремятся
Родства связаться узами?
Я — тот великий властитель, единый и неба и суши,
20 И мне служить зазорно ли?
Я и богат, и готов дать просящему щедро и много;
Люблю просящих, — просьб же нет.
Мудр я и мудростью отчей зовусь, — ни единый из смертных
Ко мне не обращается.
Сам я и блеск и краса отца небесного, — мне же
Никто не изумляется.
Крепок я также и другу я друг настоящий, охотно
Себя и достояние
С чистой душой отдаю мне любезным, — никто не желает
30 Снискать подобной милости.
Я — единственный путь, по которому шествуют к звездам, —
Но так нечасты путники.
Что ж, наконец, мне поверить народ сомневается темный,
Хотя я — вечно истина?
Что ж обещаньям моим ты поверить упорствуешь глупо,
Хоть нет их достовернее?
Хоть я единственный жизни зиждитель и самая жизнь я,
Что презираем смертными?
Я — это свет, что ж ко мне обращают немногие взоры?
40 Я — вождь; что, тяжко следовать?
Праведной жизни одно я вернейшее правило, — что же
Иного ищут правила?
Я — это радость одна, настоящая радость без горя, —
Что ж презрен я, отвергнутый?
Мир я единый души, — что ко мне не несете, больные,
Забот, сердца снедающих?
Если и страшные львы не забудут о благодеянье,
И зверь добру воздаст добром,
Лютые змеи, и те научились воздать по заслуге,
50 Когда и пес свой помнит долг,[305]
Если любят орлы, если любящих любят дельфины, —
Почто зверей свирепее,
Ты, человек, так не любишь меня, для кого я все сделал,
Кого я создал, собственной
Кровию оборонил, отобрав добровольно у смерти,
Своей же жизни в пагубу?
Если хозяина бык признает, если глупый осленок
Кормильца знает подлинно,
Неблагодарный, лишь ты меня признавать не желаешь
60 Своим творцом, спасителем?
Я — один для тебя всевозможного блага вершина, —
Что без меня все алчешь ты?
Рвешься куда ты средь стольких потерь, и мечась бесцельно,
В неистовом безволии?
Я — милосерден, готов сострадать, — что ж, бедняга, боишься
Сокрыться в сем убежище?
Я — справедлив и неправды я неумолимый каратель,
Что ж ошибиться страха нет?
Тело и душу своей посылаю я волею в тартар, —
70 Но никому не страшен я.
Так, если кто из людей, убежав от меня беззаботно,
Придет к своей погибели, —
Значит, ничто не прошло; на меня не вали свои вины:
Ты сам создатель бед своих.
Что же еще остается, коль ты и не тронута вовсе
К тебе любовью жаркою,
О, дважды каменна, грудь, и вовеки тебя не смягчает
Такая кротость щедрая,
Если надежда, и та, на великие, верные блага
10 Не будит, привлекаючи,
Если не может сдержать даже страх пред геенной подземной
И стыд не пробуждается,
Если жестокости больше, бесчувствия больше приносят
Такие все достоинства,
Что и свирепых зверей, и булат умягчают, и скалы,
Смирив их твердость стойкую, —
Что благочестию делать, какими искусствами вырвать
Сердца, что смерти преданы?
Глупо спасать нехотящих, а также с отцом, я считаю,
Мне запрещает равенство.
86. НА ИЗОБРАЖЕНИЕ МЛАДЕНЦА ХРИСТА, ПОМЕЩЕННОЕ В ГРАММАТИЧЕСКОЙ ШКОЛЕ, КОТОРУЮ НЕДАВНО УЧРЕДИЛ КОЛЕТ[306]
Мальчики, прежде всего у меня поучитесь и чистым
Следуйте нравам моим, знаний добавив благих.
87. ФАЛЕКОВО СТИХОТВОРЕНИЕ[307]
Место здесь Иисус — младенец занял,
Для детей воспитанья все здесь; так что
Я велю, чтоб отсюда удалился
Тот, кто нравом нечист, иль запятнает
Кто невежством грубым школу эту.
88. ЯМБИЧЕСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ[308]
Загадкою античность привлекательной
В занятиях наставницу
Минерву — деву нам измыслила и дев
Явила муз — наук оплот.
Теперь я сам, рожденный девой матерью
Как дева, дев хранящая,
Спаситель этой школы и ее же страж.
И девственны помощники, —
Детей со мною ангелы хранящие.
Мне чистота везде мила
И красит чистота наук занятия;
Пусть от святого входа прочь
Заразу нравов гонят все наставники,
Да не приемлют варварства.
Пусть гонят прочь ученья неученые,
Владенья не сквернят мои.
89. ДРУГОЕ
К мальчику этому что вы стремитесь все мальчики ныне?
Он — образец и исток праведной жизни один.
Кто им не умудрен, тот и мудростью полон неумной;
Верь мне, вдали от него жизнь — настоящая смерть.
90. САПФИЧЕСКОЕ[309]
Молим, пусть начнет с предзнаменований
Он благих, в судьбе возрастая лучшей
Новой школы труд новый, с Иисуса
Благословенья.
Здесь, еще груба, как сосудец новый,
Юность греков все и латинян буквы,
Святость веры, с ней и Христа впитает
В нежные годы.
Что в телесной той красоте, которой
10 Юность рада, коль и она и разум,
В благостных трудах не облагородясь,
Знаньем не блещут?
Постепенно сей корень поросль новых
Граждан даст, — она справедливей будет,
Знаньями сильна, и достойна вскоре
Бритов державы.
Эта школа даст семена грядущих
Порослей густых, и отсюда роща,
Гуще и вольней поднявшись, украсит
20 Англов владеиье.
91. ЯМБИЧЕСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ К АНДРЕЮ АММОНИЮ ЛУККСКОМУ, СЕКРЕТАРЮ НЕПОБЕДИМЕЙШЕГО КОРОЛЯ АНГЛОВ[310]
Аммоний,[311] кто б таланты все ни счел твои,
Ни осветил, вглядевшись, красоту лица
Всю разом и высокий твой геройский рост,
И в облике во всем, во всем сложении
Отменное с достоинством изящество,
И глаз горящих живость дружелюбную,
И так звучащий мило тон речей твоих,
Характер твой, всегда благожелательный,
Любезный, верный, меда он медвянее,
10 Очарованье, юмор, шутки, прелесть, смех,
Талант врожденный, блеск ума невиданный
И с ними дивно прилежанье слитое;
И сердце, что не терпит низкой выгоды,
И руку, столь обильную участием;
Как глубь души богата одаренностью,
Одна — но блещет столькими науками,
А к ним дано и красноречье равное,
И вся в нем обходительность столь редкая;
Наветы гонит нечестивой зависти
Приятность меры, вместе с дарованьями
В таких отменных нравах нет надменности.
Коль каждый это взвесит, я скажу, и все
В одно сведя, не скажет ли по праву он,
Что лишь тебе была природа матерью,
Тогда как всем другим — суровой мачехой?
Ты сам себе обязан частью многою,
Но и тебе, Фортуна, остается — дать
Ему богатств, его талантов стоющих,
Коль слыть слепой не хочешь иль завистливой.
92. СТИХОТВОРЕНИЕ, ПОСВЯЩЕННОЕ ПО ОБЕТУ УОЛСИНГЕМСКОЙ ДЕВЕ У БРИТАНЦЕВ[312]
Иисуса мать, возрадуйся, преславная,
Одна ты — дева, бога породившая.
Одни одно тебе несут в дарениях
И золото, за ним и серебро вослед,
Другие — рьяно — камни драгоценные.
Взамен всего один здоровья требует,
Богатств — другие, просят от жены одни
Надежду вскоре стать отцом счастливейшим.
Иные жребий старца ждут Пилосского.[313]
10 А сам поэт, приветлив и настолько ж нищ,
Стихи принес, подарок ведь нельзя другой
Дать, отдарив, дешевле, а взамен прошу
Как величайшей чести — благости в душе
И истинной свободы от любых грехов.
Молись об Эразме.