товаром… Обычное дело. Кроме того, впервые в жизни молодые люди узнали, что такое голод. Это было совсем не то, когда тебе просто хочется перекусить, потому что подошло время обеда. Жуткое состояние, когда хочется есть до рези в желудке. Все мысли вертятся не вокруг индейки с трюфелями, а мечтаешь о простом куске хлеба. К тому же первые несколько дней в караване, чувствуя себя больными, ребята не могли взять в рот ничего съестного, но зато, поправляясь, их организм требовал немало. Нищенские порции, выдаваемые невольникам, никак не могли утолить терзающий их голод.
Но молодость и крепкий организм берут свое, и уже через несколько дней ребята пришли в себя. К тому времени они осмотрелись и поняли, что помощи ни в караване, ни у охранников они получить не смогут. Рабы слишком забиты и ограничены в своем отчаянии, а охрана не поверит ни единому их слову. Впрочем, им и не давали сказать ни слова. Желтолицый надсмотрщик знал свое дело. Стоило одному из них сказать другому хоть слово, как тут же на их спину опускался кнут, рассекающий кожу чуть ли не до костей. Следовало надеяться только на свои силы. На их счастье, никому не пришло в голову обыскать Дана, и тот небольшой кусок пергамента с разломанным грифелем, что принц сунул в карман, остался незамеченным. Однажды под утро, когда задремал их почти постоянно бодрствующий охранник, они сумели написать письмо — просьбу о помощи, где кратко изложили, что с ними произошло. Оставалось передать послание тому, кто сумеет им помочь.
По возможности ребята старались узнавать названия деревень и поселков, мимо которых их гнали, и постепенно в их памяти стала складываться общая картина. Молодые люди раньше изучали карты нашего государства — подобное требовал этикет, чтоб не ударить в грязь лицом при разговорах с родственниками невесты. Сейчас, обладая неплохой памятью, они вспоминали названия поселений на карте, и пытались вспомнить, куда ведут дороги при них. Вскоре они почти не сомневались, что дорога невольничьего каравана пойдет мимо Большого Двора, а там они надеялись получить помощь.
— Не понимаю! — в этом месте я перебила рассказчиков — Отчего такая надежда на наш ничем не примечательный поселок? И потом: то, что вы сумели передать мне пергамент, и я обратилась с ним к Мариде — это просто невероятная случайность, удивительное стечение обстоятельств!
— Нет — покачал головой Дан. — Это не простая случайность. Ты не знаешь всего. Думаю, что уже нет смысла скрывать от тебя: ваша поселковая ведунья, та, которую вы называете Маридой, на самом деле моя бабушка, изгнанная из нашей страны по ложному обвинению в занятиях черной магией, бывшая вдовствующая королева Харнлонгра!
О, Пресветлые Небеса, с меня довольно! Я уже удивляться устала! Невероятные новости идут чередой, и, кажется, не собираются заканчиваться! Хотя, если припомнить, я никогда и не считала ведунью ровней себе. Действительно, было в ней нечто такое, что выделяло ее из толпы простых людей. Манеры, не свойственные простолюдинам, иная речь, невидимый барьер, будто поставленный ею между собой и иными людьми… За тот барьер она почти никого не пускала. Впрочем, это считалось нормальным и никого не удивляло: ведунья все же приехала в наш поселок из дальних земель…Но как она у нас оказалась? Отвечая на мой невысказанный вопрос, Дан покачал головой:
— Историю ее изгнания расскажем позже. Она достаточно неприятна, хотя во многом бабушка виновата сама. Впрочем, за свою ошибку она заплатила сполна. Пока тебе достаточно знать, что после изгнания она поселилась здесь под чужим именем, чтоб быть в курсе дел и твоей страны, и Харнлонгра. Не тот она человек, чтоб так легко снести нанесенное ей унижение и смириться со своим поражением и ложным обвинением. Бабушка прекрасно знала, что к клевете, послужившей причиной изгнания, приложили руку колдуны Нерга. Она и живет здесь для того, чтоб следить за событиями внутри вашей страны. Бабушка поставила перед собой задачу: не дать сорвать брак между мной и дочерью вашего Правителя, а именно об этом мечтают колдуны Нерга. Им необходимо внести раскол между нашими странами… Еще от бабушки шли сведения в Харнлонгр о положении в вашей стране. Лия, нечего удивляться и морщиться — разведка имеется во всех странах. Так получилось, что ваш поселок находится чуть ли не на пересечении большинства дорог, и оттого некоторые удобства проживания здесь неоспоримы. И посуди сама: кто станет обращать особое внимание на простую деревенскую ведунью? При ней можно вести любые разговоры. Да и различия в поведении и речи ведуньи, обусловленные воспитанием и проживанием в другой стране, всегда можно отнести на то, что она приехала из иной местности.
— Хорошо, это я еще худо — бедно могу понять! Но с чего вы взяли, что ваше послание обязательно дойдет до… в общем, до Мариды?
— А это уже совсем другая история, — вздохнул Дан, — И в ней ты принимала самое непосредственное участие.
— Не понимаю…
— Несколько лет назад я заболел. Вернее, я не просто заболел, а слег почти в безнадежном состоянии. Никто не мог понять, в чем дело. Я терял силы на глазах, не мог есть, вскоре не смог ходить, а чуть позже совсем провалился в беспамятство. Проще говоря, я умирал. Ни лучшие врачи, ни маги нашей страны ничего не могли сделать. Разобрались только, что это не просто болезнь, а нечто куда более серьезное. Много позже выяснилось, что это работа колдунов Нерга. Они давно пытаются сменить нашу династию на троне, заменить на куда более покладистых людей, и тогда едва не преуспели в этом. Как оказалось, колдуны Нерга провели ужасный обряд с массовым жертвоприношением, целью которого была моя смерть.
— О, Пресветлые Небеса! — ахнула я.
— Да… Когда о моей болезни узнала бабушка, жить мне оставалось совсем недолго. Помочь никто не мог, не под силу это обычному магу, да и не каждый сильный кудесник мог с этим совладать. Уж очень сильным и сложным было колдовство Нерга. Вот тогда бабушка и кинулась к тебе с просьбой изготовить тарбунг.
— Изготовить что?
— Тарбунг. Помнишь, ты плела для нее нечто, похожее на кружево. Такое серебристое, переливающееся.
— Это забыть невозможно — покачала я головой. — Хотя, признаться, вспоминать о том не хочется. И название странное…
— Тарбунг можно приблизительно перевести с древнего языка, как "Дыхание жизни", или "Вечная охрана". Это мощнейший оберег на всю жизнь, если, конечно, его правильно изготовить. Он считается чем-то вроде оружия, при помощи которого боги оказывают нам свою милость, дают помощь и подмогу… Там обереги закладывается в рисунке, в плетении, имеются еще какие-то дополнительные условия, часто неприятные… Я, честно говоря, и не вникал в подробности. Но при его изготовлении требуется соблюсти определенные нюансы, и при невыполнении хотя бы одного из них получается уже не сильный оберег, а так, обычное переплетение ниток. Вот оттого-то настоящие тарбунги исключительно редки. И потом: мастер в своей жизни может изготовить только один подобный оберег. Кажется, за всю историю их было сделано не более полутора десятков. Об этом ты лучше расспроси мою бабушку, она все объяснит подробнее. Все, что мне о нем известно, так то, что это, как ты его назвала, "кружево", разрушило страшный обряд колдунов Нерга, с которым не смогли справиться самые опытные маги моей страны, и отныне оно, это "кружево", будет незримо охранять меня и моих детей всю жизнь. Я в это верил, и знал: тарбунг сделает так, чтоб к нам и в плену пришла помощь. Кроме того, тарбунг навечно и незримо связывает между собой изготовителя оберега и того, для которого он предназначался. Он каким-то невероятным образом переплетает между собой судьбы самых разных людей, имеющих самое отдаленное отношение к семье того, для кого изготавливается. Иногда тарбунг руководит нашими поступками, и даже меняет нашу судьбу так, как считает нужным, но никогда не меняет ее во вред как изготовителю, так и тому, ради кого он был изготовлен. В любом случае, хочешь в это верь, хочешь нет, но ты должна была появиться возле нас в тот день, и помочь нам спастись. Это было предопределено заранее, и не на земле, а много выше… Если честно, то я не понимаю, как решились колдуны Нерга предпринимать что-то против меня, если известно, что у меня есть такой сильный оберег — тарбунг! Не сомневаюсь: им известно, отчего сорвалось их прежнее страшное колдовство. Впрочем, на них это похоже. Как всегда, они слишком самонадеянны и уверены в себе. А напрасно! Говорят, что тарбунг и высшие светлые силы связаны между собой, не знаю, правда, как именно. Об этом опять — у бабушки…
— А где он, этот оберег, сейчас?
— В Харнлонгре. Он находится в одном тайном храме далеко в горах, о котором знают очень немногие. Он там под неусыпной охраной, как и многие сокровища нашей семьи. Кстати, за изготовление этого оберега следует заплатить, не скупясь. Я, после того, как поправился, хотел было дать тебе титул и наследственный замок, но бабушка сказала, что тебе требуется нечто иное. Так что я с тобой еще не расплатился.
— Она права. Сейчас мне и замок, и титул нужны не больше, чем прошлогодний снег.
— Знаю. Бабушка мне все о тебе рассказала.
— Кое о чем могла бы и промолчать!
— Хорошо, — покладисто согласился Дан, — об этом пока говорить не будем. Ну, а что касается окончания нашей истории, то она тебе известна.
Когда невольничий караван пришел в Большой Двор, молодые люди были наготове, но ничего не происходило. Но что-то же должно было произойти, чтоб к ним пришла помощь! Тарбунг не простой оберег. Он — это то, что меняет судьбы людей, и не дает погибнуть тому, для кого был изготовлен! Однако ничего не происходило. Время шло, и их стало охватывать отчаяние. И в этот момент Вен заметил молодую женщину в зеленом платье, которая подошла к загону, где сидели рабы. Она выделялась из людей, находившихся вокруг загона, как очень изящным платьем, куда более подходящим для столичного праздничного дня, чем для деревенской улицы, так и редкой красотой. И хотя женщина, постояв немного и не обратив никакого внимания на пленных, вскоре скрылась на постоялом дворе, и Вен, и Дан выдохнули — ну, наконец- то! Они решили, что старая королева, опасаясь, как бы ее не узнали, посылает к ним вместо себя своего человека, одного из тех, кого пленники знают в лицо.