Всеволод сидел в седле мрачный и насупленный. Думал о прошлой ночи. Невесёлые думы думал. Пятерых дружинников схоронить пришлось. Двое тяжелораненых не дожили даже до рассвета. Их тоже — вместе с тремя убитыми… В мягкую землю, под ракитовый куст. Сбежавшие кони, правда, к утру вернулись сами. Но кони — не люди. А людей потеряли зазря. Ещё не войдя в Залесье потеряли. Скверно.
Проклятая ведьма! Проклятый волкодлак!
До перевала с кратким именем Брец, куда сейчас показывал дорогу Бранко, оставалось совсем ничего. Если верить волоху. А не верить, вроде, оснований нет. Дорога — широкая, наезженная — две телеги пройдут — вилась по дну глубокой ломанной впадины. Справа и слева — почти отвесные скалы. На такие — не въедешь, не влезешь. Ни с конями, ни без коней.
Над склонами ущелья — по обе стороны, на самом краю, — громоздились валуны с быка размером. Опасно нависали над головами проезжающих. Кое-где между скальными обломками и крупными глыбами выгибались под неимоверной тяжестью бревна и толстые доски. Сразу видно — удерживают груды специально наваленных камней. Под большими валунами там-сям виднелись клинышки. Под брёвнами стояли упоры.
Всё понятно…
Одного удара колотушки достаточно, чтобы сбить крепь и обрушить на дно ущелья смертоносный обвал. Подступы к Брец-перевалу охранялись хорошо. Не брянская то засека покойного Прохора — с сотней воинов здесь так просто не проскочишь. Если хозяева пропускать не пожелают.
Всеволод невольно поёжился. Поскорее бы миновать опасный участок. Уж очень тут неуютно, под нависающими каменьями-то. Конрад, вон, — и тот утратил свою невозмутимость и озабоченно посматривает наверх. Только волох по-прежнему едет себе, как ни в чём не бывало. Никаких признаков беспокойства. Будто камни ему — не камни. И обвал — не обвал.
— Застава на Брец-перевале нам не страшна, — пояснил Бранко. — Она от татар поставлена.
И тут же добавил — ни то с сожалением, ни то с насмешкой:
— Да только не там, где нужно поставлена. Татары другой дорогой в трансильванские земли вошли — через Унгвар, Мункач и Яблунку. Нежданно-негадано появились. На тамошних перевалах леса было натаскано и навалено уйма. По ущельям — всё сплошь засеки непролазные. На них король и его вельможи понадеялись. Никто и не думал, что конные кочевники там прорваться смогут. А они пустили огонь по ветру, пожгли засеки и прошли себе. Дымы тогда над Карпатами несколько недель стояли. И уходили из Эрдея потом, когда уже нечисть объявилась, татары тем же путём. Но на Бреце всё равно перевальная стража стоит по сию пору, и службу свою несёт исправно.
— Какая стража? — поинтересовался Всеволод. — Волохи? Угры? Немцы?
— Шекели. Шекелисы.
Всеволод насторожился. Как же — как же… Слышал. Запомнил… Бранко однажды обмолвился, будто именно шекелисов эрдейцы винят во взломе заветной рудной границы. Якобы, желая отомстить татарам, шекелисы открыли проход между мирами. Чтоб пустить нечисть против степняков. Ну и пустили… Так говорят…
— А вот и она, застава-то!
Хм, а и в самом деле. Вот. И ведь не укажи Бранко — не заметил бы. Пока носом не уткнулся. А уткнулся б, так не сразу и сообразил, в чём дело.
Грубо, по сухому сложенная каменная стена из плоских угловатых глыб. Не стена даже, а завал этак в полтора — два человеческих роста высотой. Бесформенный препон этот перегораживала ущелье от склона до склона. Тупик посреди перевала…
Правда, в тупике том сбоку, в сторонке — не вдруг разглядишь — устроены небольшие воротца. А поверху, на стене, имелись даже неровными зубцы из дикого скального камня. Между зубцами располагались ниши-провалы, оказавшиеся на поверку бойницами. Причём, в двух из них — по обе стороны от ворот — уже торчали заряженные самострелы.
Над камнями блеснули островерхие шлемы с широкими полями. К одному было прикреплено яркое перо. Не то петушиное, не то фазанье, не то какой-то неведомой заморской птицы.
Ратников, в общем-то, немного. Видимо сотня пришлых воинов не внушала заставному люду опасений, раз на стену не погнали весь гарнизон. Что ж, уже легче. Значит, стрелу с перепугу не пустят. Поговорят сначала.
Или не поговорят? Или до стрел дело в этих горных краях не доходит? Просто засыплют пришельцев камнями с отвесных скал — и вся недолга. Доказывай потом, что не татарин.
Всеволод, придерживая шлем за назатыльник, снова поднял голову. Там, наверху, справа и слева, тоже мелькали диковинные широкополые шишаки и наконечники копий. И народу там будет поболее, чем здесь, впереди, на стене, перегородившей проход. Вон, они, выходит, где сейчас, все заставщики, поднятые по тревоге.
С ворот заставы загундосили скороговоркой на угорском. Или на этом, как его… шекелисском наречии. Такого языка Всеволод не знал, но вопрос был тут же повторён по-немецки:
— Wer? — Woher? — Wohin? — Warum?
А потом — надо же! — и…
— Кто? — Откуда? — Куда? — Зачем?
… и по-русски тоже.
Нет, похоже, переговоры всё же состоятся. Камнепад обождёт.
У Всеволода отлегло от сердца. А вперёд уже выступил Бранко. Заговорил… Кажется, по-угорски.
В словах толмача Всеволод уловил знакомое уже «Кастленягро» и немецкое «Зильбернен Тор». «Чёрная Крепость». «Серебряные ворота». Объясняет волох, куда дружина путь держит.
Проводника прервали.
— Бранко?! — выкрикнули из бойницы слева. — Бранко Петри! Ковач?!
Стальной шлем с пером поднялся над камнем. Под шлемом обнаружилось усатое лицо с перебитым переносьем и шрамом через левую щеку. Ещё Всеволод разглядел выступающие скулы и чуть суженные глаза.
Отдалённо воин перевальной заставы напоминал степняка — татарина или половца. Только ростом — выше, да светлее лицом и волосом. Но всё равно, видать, потомок кочевого племени. Что ж, очень может быть. Кто их теперь разберёт-то угорских мадьяр-шекелисов этих.
Незнакомец в шлеме махал рукой, кричал и вообще, изъяснялся довольно бурно. Волох отвечал тем же. И хоть перекрикивались эти двое на угорском, слова приветствия в переводе не нуждались.
Заставные ратники, выглядывавшие из-за глыб на скалах, исчезли. Камни вниз не летели. Опасность миновала? Пропускают?
Прозвучало ещё несколько фраз. Что-то крикнул Бранко. Что-то — воин с пером на шлеме.
Потом — краткий приказ. И воротца заставы, тихонько скрипнув, отворились.
— Кто этот, со сломанным носом? — негромко спросил Всеволод.
— Золтан Эшти, — отозвался Бранко. — Сотник перевальной стражи. Он тут главный.
— Вы знакомы?
— Давно. Прежде я часто водил через Брец купеческие обозы и караваны.
— Друзья, значит?
Хорошо б, если так. Если так, то можно будет проехать без задержки.
— Ну-у-у, — неопределённо протянул Бранко. — Можно сказать, и друзья. Насколько, насколько вообще могут дружить волох и шекелис.
Судя по тону проводника, дружба эта была не шибко крепкой. Наверное, что-то вроде худого мира, установленного промеж Всеволодом и Конрадом, и нужного сейчас обоим.
— Ясно, — вздохнул Всеволод. Ладно уж, камнями не забросали — и на том спасибо. — Что от нас нужно?
— Для начала — уплатить пошлину за проезд.
— Сколько? — Всеволод с готовностью потянулся к поясному кошелю.
Если дело только в звонкой монете… И если этот Золтан зубы не заговаривает, как Прохор с брянской засеки…
— А уж это как сторгуетесь. Но предупреждаю сразу: серебро сейчас будет предпочтительней золота. Сам понимаешь, время такое…
Всеволод нахмурился:
— Вообще-то серебро я бы предпочёл оставить при себе. И именно потому, что такое время.
Бранко неодобрительно покачал головой:
— Не торгуйся, русич, — мой тебе совет. Шекелисы вспыльчивы и воинственны. А тебе и твоим дружинникам не нужны бессмысленные стычки в чужих горах.
Волох взмахнул плетью, подгоняя вороную лошадку, и первым въехал в открытые ворота. Следом на территорию заставы вступил конь Конрада. Всеволод, помедлив немного, тоже тронул лошадь. Жестом приказал дружинникам: проезжаем.
Глава 23
За стеной-завалом неожиданно обнаружился довольно просторный… ну, не крепостной двор, конечно, но что-то вроде того.
Низенькие лачуги, сложенные из дикого камня, коновязь с полусотней добрых лошадей, аккуратно развешанная сбруя, доспехи, оружие, затушенные кострища, вязанки дров под навесом и… И — на противоположном конце — ещё одна стена. Каменный вал, набросанный на скорую руку и утыканный рогатками. Узкий проход. Ещё одни ворота.
Людей на заставе было не много и не мало. Меньше, чем в сотне Всеволода. Но больше, чем на брянской засеке Прохора. Часть шекелисов, видимо, несла службу наверху — у камней, нависающих над ущельем.
Заставным воинством распоряжался знакомый Бранко — воин с перебитым носом и широкополой, помеченной пером, каской. По приказу Золтана Эшти бойцы уже запирали ворота за русичами.
Тесно не было. Места между двумя стенами оказалось предостаточно. Хочешь — дружину пришлую ставь, хочешь — купеческий обоз размещай. Но и уйти с заставы незамеченными невозможно. И подступиться, да взять горную крепосцу наскоком тоже мудрено. Что из валашских земель, что из эрдейских. Шекелисы — не брянцы, у которых лесная засека на одну сторону только навалена.
— Бранко, слышь, — негромко позвал Всеволод. — Зачем перевальной заставе вторая стена — в тылу? От нечисти берегутся?
— Нечисть такой стеной не остановишь — невесело усмехнулся волох. — От людей эта преграда.
— От татар что ли? Так ведь ушли они. И ты, вроде, говорил, будто другими перевалами. Или нет? Или не ушли?
Бранко махнул рукой:
— Татары тут не при чём. Свои лиходеи сейчас страшны. Они бывает такие бесчинства творят, что и степнякам не снились.
— Свои? — не понял Всеволод.
— Ну да, свои. В трансильванских землях сейчас неспокойно, потому и порядка нет никакого. Да и откуда ему взяться, порядку-то? По ночам нечисть рыскает. У немцев сил едва-едва хватает, чтоб орденскую Чёрную Крепость удержать. Королевское войско разбито кочевниками, сам Бела бежал, герцогские, воеводские и баронские дружины тоже рассеяны и изгнаны за пределы королевства. Татары — вон, и те из Эрдея отступили.