Золтан отвернулся. Не желает отвечать? Что ж, каждый волен выбирать свою судьбу.
— Едут, — затянувшуюся паузу прервал Конрад.
— Что? — Всеволод встрепенулся.
— Дружина твоя едет, русич.
К изрытым пещерами скалам действительно приближались всадники. Илья и Лука указывали дорогу. Впереди — между двумя десятниками скакал третий — Фёдор. У этого поперёк седла безжизненным тюком болтался полонянин. Тот самый лиходей, которого Всеволод давеча плашмя приласкал мечом.
— Держи, воевода, — подъехав ближе, Фёдор сбросил с коня связанного хайдука. Брезгливо — как стряхнул.
Пленник неловко упал, ударился. Ожил сразу — вскрикнул, застонал.
— Он, кажись, того… по-немецки разумеет, — добавил десятник. — Всю дорогу со мной говорить пытался. Увидел у нас серебро на латах — так, видать, за тевтонов из Закатной Сторожи принял. У-у-у, злыдень.
Фёдор направил коня так, чтоб копыта процокали о камень у самой головы пленника. Хайдук сжался, скрючился, насколько позволяли путы, прикрыл голову связанными руками.
— Хватит, Фёдор! — прикрикнул Всеволод.
Подошёл к разбойнику.
По-немецки разумеет? Что ж, тем лучше. Значит, обойдёмся без толмача.
Всеволод взял разбойника за шиворот. Поднял рывком. Привали спиной к валуну. Полонянин в ужасе воззрился на упыриную голову.
Допрос длился недолго, пленник не упрямился.
— Нам нужно к Серебряным Воротам, к Чёрному Замку тевтонов, — сразу перешёл к делу Всеволод. — Проведёшь? Чтобы не наткнуться на нечисть?
Пленник побледнел. Ответил, сильно заикаясь:
— В тех местах с-с-стригои. З-з-замок п-п-пал.
К хайдуку подступил Конрад. Цапнул хайдука за горло латной перчаткой. Спросил — спокойно и холодно:
— Ты знаешь это наверняка? Ты видел? Своими глазами?
— Н-н-нет, — испуганно мотнул головой разбойник, — но я же говорю — с-с-стригои.
— А раз не видел, так не болтай языком попусту!
— Но ведь с-с-стригои.
— Где они? — хмуро спросил Всеволод. — Стригои эти?
— Их много, они в-в-всюду, — зачастил разбойник. — И ночью и днём т-т-тоже. В п-п-пещерах, в п-п-подвалах. В м-м-могилах. В наших с-с-схронах тоже.
Полонянин испуганно покосился на голову упыря.
— Говорят, будто чёрные хайдуки объявили себя слугами Рыцаря Ночи, — снова вмешался Конрад. — Шоломонара. Балавра. Чёрного Господаря.
— Такими сказками хорошо пугать п-п-поселян, — нервно улыбнулся пленник.
Облизнул губы. И — отвёл глаза в сторону.
— А вас самих, значит, нечисть до сих пор не пугала? — тевтон навис над разбойником. — Пробиваться через перевал вы решили только сейчас. Как и чем вы спасались всё это время?
— Эт… — пленник сглотнул, не в силах вымолвить дальнейшее.
— Что? — Конрад встряхнул лиходея.
Помогло.
— Эт-ту-и пи-и п-п-пья, — выпалил тот.
Глава 37
— Эт-ту-и пи-и п-п-пья! Эт-ту-и пи-и п-п-пья! Эт-ту-и пи-и п-п-пья! — трижды повторил пленный угр. — Это колдовское с-с-слово. Оз-з-значает…
— Вы — добыча другого?! — процедил Всеволод.
Хайдук затрясся, глянул расширенными от ужаса глазами на русича.
— Откуда вам из-з-звестно?
Вопрос остался без ответа.
— Откуда это известно тебе? — спросил в свою очередь Всеволод.
Ещё одна встряска — да так, что клацнули зубы.
— В-в-вриколак… В-в-вервольф… Он был с н-н-нами… он возглавил ч-ч-чету. Мы звали его Ч-ч-чёрным Господарем.
— Во главе вашей шайки стоял оборотень? — Всеволод не знал верить или нет? Как такое вообще возможно?
Пленник дрожал ещё сильнее. То ли от страшных воспоминаний. То ли от пристального, не обещающего ничего хорошего, взгляда Всеволода. Вымолить себе жизнь душегуб всё же попытался. Он честно отвечая на заданные вопросы.
— Его нашли д-д-давно. Днём, в пещере к-к-колдуна. Когда всё только н-н-начиналось. Хотели з-з-зарубить. Но он сказал, что знает тайное с-с-слово. Против об-б-боротней. Потому что с-с-сам…
— Что потом? — поторопил Всеволод.
— Потом был уг-г-говор…
Хайдук замолчал, замялся.
— Какой ещё уговор?
— Вервольф на каждом ставит свою м-м-метку, которая оберегает нас от других об-б-боротней, — понуро ответил полонянин. — За это мы кормим в-в-вервольфа. Каждую н-н-ночь.
— Кормите? — у Всеволода волосы становились дыбом. Страшная догадка заставила его содрогнуться. Бранко ведь рассказывал уже… Будто ходят слухи… Но разве можно в такое поверить?!
— Как кормите? Чем?
За пленника ответил Золтан:
— Чёрные хайдуки убивали не всех своих жертв. Брали пленных — на прокорм твари. Такова плата. Я ведь прав?
На этот раз хайдук предпочёл промолчать.
— Похоже на правду, — кивнул Конрад. — Вервольф вервольфу на дорогу не перейдёт и на чужую добычу не позарится. Если разбойники, действительно, подкармливали одного оборотня, то других они могли не бояться. Хайдуки были под защитой. Они сами были как это… эт-ту-и пи-и п-п-пья.
— Говори, — потребовал у пленника Всеволод. — Говори дальше.
— Я этим не з-з-занимался — попытался оправдаться лиходей.
Врал. Занимался. Раз состоял в шайке, значит, занимался. Не напрямую, так всё равно — сообщничал, способничал.
— Говори! — прорычал Всеволод.
— Это были не обязательно л-л-люди. Вервольфу годилось в-в-всё. И скотина, и дикое з-з-зверьё. Просто… просто людей найти и поймать было п-п-проще.
— А если не находили? — нахмурился Всеволод. — Ни людей, ни скотины, ни зверья?
Разбойник весь как-то съёжился:
— Такое с-с-случилось. Од-д-днажды. Чета выбрала п-п-пятерых. Их отдали об-б-боротню. После этого добыча была в-в-всегда.
Ну да! Кто бы сомневался. После этого…
— Вечером добычу оставляли у в-в-вервольфа. Ух-х-ходили. Чтобы самим не стать д-д-добычей. Утром п-п-приходили.
— И что? — глухо спросил Всеволод.
— Убирали к-к-кости. И искали добычу для четы.
Молчание. Тягостное. Давящее.
— Господарь тоже держал с-с-слово. Оборотни нас не т-т-трогали. Люди б-б-боялись. Мы чувствовали себя хозяевами этой з-з-земли. Так было, пока не пришли с-с-тригои.
— А когда пришли?
— Господарь уш-ш-шёл.
— Куда?
— С-с-сюда. И мы решили т-т-тоже. Что пора р-р-решили… Ух-х-ходить.
— Как он выглядел? — к пленнику вдруг подступил Золтан. — Ваш вожак? Я имею в виду его человеческое обличье.
— Невысокий, старый, л-л-лысый. На голове — ни в-в-волоска. Но борода д-д-длиннющая. До пояса д-д-достаёт…
— Ясно, — не дослушал шекелис. Повернулся к Всеволоду. — Помнишь череп на моей заставе, русич? Он это. Тот самый вриколак.
Всеволод нещадно буравил глазами пленника.
— Стригои изгоняют даже в-в-вервольфов, — разбойник окончательно утратил выдержку — забеспокоился, запричитал, не отводя взгляда от упыринной головы. — И они уже з-з-здесь. До Карпат д-д-добрались. Нужно ух-х-ходить. С-с-скорее… В-в-всем. П-п-прочь… З-з-за п-п-перевал…
— Хватит! — рявкнул Всеволод. — За перевал никто не пойдёт. Я задал тебе вопрос, на который так и не получил внятного ответа: ты сможешь провести нас к тевтонскому замку безопасным путём?
Полонянин замотал головой. И заикаться стал сильнее — теперь уже на каждом слове.
— Т-т-там н-нет б-безопасных п-п-путей. Т-т-там — т-только с-с-смерть. С-с-смерть…
— И тем не менее… Спрашиваю в последний раз: проведёшь?
Хайдук улыбнулся улыбкой безумца. И — вдруг — перестал заикаться. Совсем. Будто что-то преломилось в нём. Будто враз обрубили что-то.
— Нет, — твёрдо, со спокойным достоинством обречённого, ответствовал разбойник. — Лучше умереть здесь, чем возвращаться в проклятые земли Семиградья.
Он сейчас говорил правду, этот перепуганный душегуб: смерть здесь, для него, действительно, была предпочтительней. Эх, не повезло с полонянином! Никудышный из него выйдет проводник. Никчёмный совсем. Конрад всё-таки был прав: пленный хайдук им не помощник. Не поведёт он туда, откуда сбежала вся его шайка.
Что ж, значит такой проводник им без надобности.
— Ладно, будь по-твоему, лиходей. Хочешь умереть здесь — умрёшь. Золтан, он — твой.
Всеволод отошёл и повернулся спиной.
Хватит. Сегодня на кровь он уже насмотрелся.
Всеволод слышал, как отточенная шекесисская сталь со смачным хрустом ударила в человеческую плоть. С таким же звуком она входила и в бледное тело упыря. Только нечисти несеребрёная сталь вреда не причинила. А вот человеку…
Всхрип казнённого, глухой стук падающего тела. Шуршание камня, недолгая агония. Всё.
Отчего-то Всеволод был зол. Жуть как зол. И было на ком… на чём выместить эту прущую из самого нутра злость. Он в сердцах, что было сил, пнул упыринную голову. Голова — зловонная, размякшая, совсем уже оплывшая от солнца — поскакала потрёпанным мячиком, оставляя на камнях тёмные влажные следы и куски слезающей плоти.
Сегодня погиб только один упырь. А сколько людей нашло свою смерть? Воины Золтана. Крестьяне-сбеги. Лиходеи-хайдуки. Кончено, большая часть народу пала не от когтей и зубов нечисти. Большая часть попросту перебила друг друга. Но разве это столь важно? Важно другое. Конечный результат. Один упырь и десятки людей. Мёртвых. Оставалось надеяться, что в Серебряных Воротах всё же будет вестись обратный счёт. Если, конечно, тевтонский замок ещё стоит. Если не пал, как каркал угорский разбойник.
— В сёдла! — приказал Всеволод.
Он повернулся к начальнику перевальной заставы. Тот медленно и задумчиво вытирал окровавленный оклинок.
— Прощай, Золтан. Только… — Всеволод запнулся.
— Что? — спросил шекелис.
— Скажи правду, Золтан. Как на духу скажи. Хотя бы сейчас…
— Что? — повторил свой вопрос Золтан.
— Кто выпустил тварей тёмного мира?
— Мне это не известно, — сухо ответил угр. — Многие винят в этом шекелисов…
Взгляд Золтана, брошенный в сторону Конрада, был подобен уколу копья.
— … Но лишь потому, что мой народ горяч нравом, и у нас в этих землях много врагов и завистников. Я не знаю, на чьей совести порушенная граница Шоломонарии. Больше мне нечего сказать тебе, русич.