Здесь отберет он без помехи
Все нужное в пути, в бою,
Чтоб честь оборонить свою.
Ему одеться помогают:
В полусапожки обувают
Из стали светлой, дорогой,
Кольчугу подают – такой
Еще не видели: она
Не потеряет и звена,
Как ни руби, как ни коли, –
Так хорошо ее сплели.
Ни на изнанке, ни с лица
В ней нет железного кольца.
С искусством славным и уменьем
Тройным серебряным плетеньем
Сработана. Ей не ржаветь,
Такую только бы надеть;
Так невесома, так мягка,
Как будто нежные шелка,
Изделие заморской пряхи
Ты натянул поверх рубахи.
И рыцарь, и простолюдин –
Дивятся все, что господин
Вооружиться захотел,
Ну а спросить никто не смел.
Вот и в кольчуге он. Затем
С насечкой золотою шлем,
Что весь искрится и сверкает,
На нем прислужник закрепляет.
Щит на груди, меч у бедра:
Кричит он конюху – пора
Уже гасконца оседлать[75]
Да поживее подавать,
Потом слуге: «Беги в покой,
Где госпожа, у башни той,
И передай моей жене,
Что ждать уж надоело мне.
Не в меру затянулись сборы!
И отправляться надо скоро,
Пусть поторопится». А тот
Ее готовой застает:
В слезах стоит она, дрожа.
Он говорит ей: «Госпожа,
Вы не торопитесь ничуть,
А господин собрался в путь.
Он в боевом вооруженьи,
И ждет в великом нетерпеньи
Лишь вас, чтоб славных дел искать».
Никак Эниде не понять,
Какая мысль в него запала,
Но все ж пред ним она предстала,
Сдержав волнение и страх,
Без слез напрасных на глазах.
Вся свита короля-отца
И сам властитель – у крыльца.
А рыцари его лихие,
И старые, и молодые,
Все просятся наперебой,
Чтоб их Эрек повел с собой.
Всем хочется идти за ним,
Эрек же отвечает им,
Что едет со двора с женой,
И кроме спутницы одной,
Других сейчас не хочет он.
Но Лак взволнован и смущен:
«Сынок, что ты решил, скажи?
На сердце тайны не держи.
Куда свой путь ты направляешь,
И почему не позволяешь,
Идя на славные дела,
Чтоб верная с тобой была
И благородная подмога?
А если выйдешь на дорогу,
Чтоб встретиться с одним один,
То знай, что королевский сын,
Прославленный и именитый,
Не должен выезжать без свиты:
Пусть видит поединок твой
Почетный рыцарский конвой.
Бери же вьючных лошадей,
А добрых рыцарей-друзей
Зови с собой десятков пять,
Червонцев также надо взять,
Как принцу это подобает».
Эрек же твердо отвечает
В последний раз отцу родному,
Что все задумал по-иному.
«Нет, государь, не стану я
Брать сменного себе коня,
Монет не нужно золотых,
Ни даже рыцарей моих.
Со мной отсюда лишь одна
Поедет спутница – жена,
Но если вдруг беда стрясется –
Погибну я, она ж вернется,
Эрека память вы почтите,
Ее, как дочь свою, любите,
И, не жалея ничего,
Полкоролевства своего
Вы ей пожалуйте». И Лак
В ответ ему: «Пусть будет так,
Исполню все, мой милый сын,
Но горько мне, что ты один
Собрался в путь за славной долей,
С моей не посчитавшись волей».
«Так, государь, судил нам рок,
Простимся, да хранит нас бог.
Друзей моих не оставляйте,
Оружьем, лошадьми снабжайте
И всем, в чем рыцарю нужда».
Король слезу смахнул, когда
Эрека он благословлял.
Все плакали, кто провожал.
Десятки рыцарей и дам,
Прощаясь, волю дать слезам
У замковых ворот решились,
Иные даже чувств лишились.
Когда б Эрека хоронили,
Не больше бы о нем тужили.
И говорит он им тогда:
«Не убивайтесь, господа.
Не ранен я и не в плену.
Но в чью бы ни забрел страну
И как бы ни был мир широк –
Вернусь, когда захочет бог,
Когда я сам смогу вернуться.
Напрасно слезы ваши льются,
Храни господь вас всех, друзья,
Но должен отправляться я,
А не задерживаться тут,
Где расставанья горький труд
Мне только горше и трудней».
Так распростились с ним и с ней.
Эрек с Энидой уезжает,
Куда же, он и сам не знает,
Но говорит жене своей:
«Езжай вперед, да побыстрей,
И выслушай наказ мой строгий:
Что б ни попалось по дороге –
Не смей меня предупреждать,
Не смей и голоса подать,
Покуда не заговорю я.
Дорогу выбирай прямую,
Держи спокойно быстрый шаг».
«Да, мой супруг, все будет так».
Поехали они, молчат,
Друг с другом не заговорят.
Но шепчет про себя Энида,
Ему не подавая вида,
Стараясь, чтоб не услыхал:
«Увы, господь мне счастье дал,
И все преграды снял с пути,
Чтоб тут же с высей низвести,
Убрать дарующую руку
И вновь обречь меня на муку.
Пусть мне запрещено сурово
Любимому сказать хоть слово, –
Беда, что кары этой мало;
Ему я ненавистной стала.
Ведь он по-прежнему сердит,
Ведь он по-прежнему молчит.
И не настолько я смела,
Чтоб на него взглянуть смогла».
Но вот из лесу едет к ней
Какой-то рыцарь-лиходей,
Что грабежом одним живет.
Двоих еще с собой ведет.
И очень приглянулся им
Скакун Энидин – всем троим.
И первый молвит: «Вижу я
Добычу впереди, друзья.
Нельзя нам упустить удачи,
Болваны, трусы мы иначе,
Бездельники. Глядите, там
Красотка едет прямо к нам –
Не знаю, дама иль девица.
Так пышно редко кто рядится.
А этот конь ее с седлом,
С нагрудным дорогим ремнем!
Уж ливров тысячу как раз
За них мы выручим тотчас.
Конь – мой, хотите – не хотите,
Все остальное вы берите.
Я больше ни на что не льщусь.
От рыцаря ее – клянусь –
Добра не меньше будет нам.
Сейчас такой удар я дам,
Чтоб он и охнуть не успел,
Его я первый усмотрел,
И первым – ясного яснее –
На схватку право я имею».
Те соглашаются, и вот
Все мчатся во весь дух вперед.
Обычай всюду был такой.
Два рыцаря не могут в бой
На одного идти совместно,
Чтоб схватка не была бесчестной.
Бесстыдство это и позор.
Эниды беспокойный взор
Злодеев сразу распознал,
Великий страх ее объял.
«Как, боже, дело повести,
Чтоб жизнь любимому спасти?
Ведь их же три на одного,
И в бой не рыцарский его,
В неправый бой хотят вовлечь,
Чтоб гнусное копье иль меч
Ему вонзить злодейски в спину.
И своему я господину,
Трусиха, слова не скажу?
Нет, я себя не пощажу
Я обращусь к нему». И вот
Тотчас же голос подает:
«Супруг мой милый, погляди,
Три рыцаря там впереди
И на тебя напасть готовы,
Боюсь, не вышло бы худого».
Эрек же ей: «Что говоришь?
Не больно ты супруга чтишь,
Когда со смелостью такой –
Приказ не выполняешь мой,
И нарушаешь все запреты.
Сейчас непослушанье это
Тебе, пожалуй, я прощу.
Но помни: больше не спущу».
Поворотив копье и щит,
Он на противника летит.
Тот мощный возглас испускает,
И на Эрека нападает.
Сшибаются, нахмуря брови,
И копья держат наготове.
Но неудачлив был злодей:
Эрек нанес удар верней,
И так он был в ту пору зол,
Что щит злодея расколол
Ударом этим сверху вниз;
Кольчуги звенья разошлись,
Копье их сразу прорвало
И в грудь ему оно вошло
Так глубоко, что даже с силой
Его исторгнуть трудно было.
Пришлось злодею мертвым лечь:
С ним рыцарский покончил меч.
Разбойников осталось двое.
Один летит на место боя,
Эреку угрожая мщеньем,
Эрек стремительным движеньем
Покрепче ухватил свой щит –
Он грудь герою защитит!
Стучат удары по щитам,
Разломано напополам
В руке разбойника копье.
Эрек вонзил в него свое
На четверть целую. И тот
Уже для боя не встает,
С коня поверженный ударом.
Эрек же снова мчится с жаром
На третьего. Не сдобровать
Злодею: бросился бежать,
С Эреком не посмел сразиться,
В лесу надеется укрыться,
Но толку в этом бегстве нет.
Эрек кричит ему вослед:
«Эй, рыцарь, обернись, храбрец,
И защищайся, наконец.
Иль захотел, чтоб с тыла я
Копьем насквозь проткнул тебя?»
Не отвечает тот, не спорит,
А лишь коня сильнее шпорит.
Эрек настиг его, и вот
Направо в щит червленый бьет,
Налево тот с коня упал.
Эрек с троими совладал:
Убит один, без чувств другой,
А с третьим способ был простой:
Удар, – и валится злодей.
Эрек тотчас же взял коней
И вместе их связал уздами.
Они же разнились мастями:
Был серый в яблоках, затем
Был черный, третий же совсем
Как молоко, как белый снег!
К дороге их погнал Эрек.
Энида там его ждала.
Велел он, чтоб она гнала
Коней перед собой в пути,
И пусть не думает дойти
В своем упрямстве до того,
Чтоб позабыв запрет его,
Заговорить с ним первой снова.
«Нет, нет, я не скажу ни слова.
Прости», – она ответ дает
И, молча, двинулись вперед.
Проехали совсем немного, –
В долинку их ведет дорога,
Там пятеро навстречу – конных
По-рыцарски вооруженных:
Копье у каждого и щит
Червленый на груди висит,
И этим, видно, невтерпеж
Хороший учинить грабеж,
А тут как раз им в руки прямо
С тремя конями едет дама
И сзади рыцарь молодой.
Заранее промеж собой
Делить они добычу стали,