Как будто все уже забрали.
Но жадным на добро чужое
Бывает худо от разбоя.
Безумца иногда расчет
К одним потерям приведет,
И толку нет от злых проказ.
Так вышло и на этот раз.
Один не устает твердить –
Ему бы деву получить,
О сером в яблоках хлопочет
И больше ничего не хочет
На долю получить второй.
«Мне, – третий молвит, – вороной».
Червертый закричал: «Мне белый»,
А пятый рыцарь – самый смелый,
Стремится взять с согласья всех
Коня Эрека и доспех,
И если нет их возраженья,
Он первый ринется в сраженье
И первый попытает счастье.
Они дают ему согласье,
И вот помчался он вперед, –
Лихой скакун его несет,
Он предвккушает торжество.
Эрек, заметивший его,
Молчит, не подавая вида.
Но в смертном ужасе Энида
Трепещет на своем коне.
«Увы, увы! Что делать мне?
Смогу ли вымолвить хоть слово?
Супруг мой покарать сурово
Меня грозит, когда хоть раз
Нарушу я его приказ.
Но все равно: ведь если он
Убийцей будет здесь сражен, –
И мне конец, и мне беда.
Увы! Не смотрит он туда.
Я ж, хоть заметила беду,
А с милым словно торг веду
За жалкие слова, что нас
Спасли бы может быть сейчас
От тех злодеев пятерых, –
Но как произнести мне их?
Пусть хоть убьет меня супруг –
Мне смерть – спасение от мук».
И вот тихонько: «Друг мой милый!»
«Что? Ты опять заговорила?»
«Молю, прости меня, но там
Пять рыцарей навстречу нам –
Ты видишь? – едут из леска.
Отстали четверо слегка,
Но мысль у них – с тобой сразиться.
Гляди, как быстро пятый мчится,
Как гонит своего коня!
Он больше всех страшит меня,
Начнет он первым нападенье,
А те, хотя и в отдаленьи,
Но все ж не слишком далеко,
Помочь ему – для них легко».
Эрек в ответ: «В недобрый час
Опять ты дерзко зазналась,
Опять мое презрела слово.
И для меня теперь не ново,
Что в грош не ставишь ты его,
Но угожденья твоего
Я тоже не ценю нимало.
Ты мне еще постылей стала.
Хоть велика твоя вина –
В последний раз ты прощена,
Но помни: от тебя не надо
Ни слова мне, ни даже взгляда.
Тебе же преступить запрет –
Знай: худшего безумья нет».
Он на противника летит.
Схватились, вот один разит,
И вмиг отпор дает другой.
Эрек нанес удар такой,
Что щит сорвал с груди злодея,
Разбил ключицу, ранил в шею,
Тут стремя лопнуло, и тот
Повержен в прах и не встает, –
Теперь ему уже не биться.
Тотчас второй на смену мчится,
Сшибается с Эреком он,
Но тут же насмерть поражен:
Ему навстречу устремилось
И в горло сразу же вонзилось
Эрека крепкое копье.
В затылок вышло острие,
И из двойной струится раны
Горячей крови ток багряный,
Жизнь отлетает и душа.
Но третий, отомстить спеша,
Хоть речка на пути течет,
К Эреку скачет через брод.
Он берега почти достиг
И рвется в бой, но в тот же миг
Его с конем удар Эрека
Вновь опрокидывает в реку.
Скакун подмял его, накрыл
И в речке быстрой утопил,
А сам, хотя с большим трудом,
На берег выбрался потом.
Так одолел Эрек троих,
Осталось двое. Но для них
О поединке нет и речи:
Такой они страшатся встречи,
И наутек. Но тут пустился
Вослед Эрек. Один склонился
Пониже над лукой седельной,
Эрек нанес удар прицельный
Копьем, и ствол его прямой
Сломался о хребет спинной.
Тот – наземь, головой вперед.
Но за копье Эрек берет
С разбойника большую цену:
Свой меч хватает он мгновенно.
Поднялся тот, но зря: Эрек
Тремя ударами отсек
Ему плечо, и меч удалый
Напился вволю крови алой, –
Теперь четвертому не встать,
Эрек и пятому воздать
Готов мечом, но тот, как мог,
Один пустился наутек.
Когда Эрек за ним помчался,
Он с перепугу растерялся:
В сраженьи только смерть найдешь,
И от погони не уйдешь.
Отбросивши копье и щит,
С коня он спрыгнул – и лежит,
Распластан и обезоружен.
Теперь Эреку бой не нужен:
Лежачего никто не бьет,
Но вот копье Эрек возьмет –
Уж не такая это малость –
Тому в замену, что сломалось.
С копьем спешит к жене своей.
Пятерку боевых коней
С собой он также забирает.
И их Эниде поручает
Опять, вдобавок к трем другим,
Велит ей ехать он, и с ним
Не говорить: одно лишь слово, –
И ей не избежать худого.
В ответ – молчанье: речи вздорной
Эрек не слышит. И покорно
Всех лошадей ведет она.
Так проскакали дотемна.
Жилья не видно в поле чистом.
Пришлось под деревом ветвистым
Остановиться на ночлег.
Эниде спать велит Эрек;
Он будет сторожить. Она же
И думать не желает даже
О том, чтоб не ложился он:
Ему куда нужнее сон.
Уж тут Эрек не возразит.
Под голову кладет он щит.
Она склоняется над ним –
Накрыть его плащом своим.
Он спал. Она же сторожила,
И век ни разу не смежила,
Всю эту ночь в руке своей
Держа поводья лошадей,
Всю ночь коря себя сурово
За необдуманное слово:
«Из-за меня беда стряслась.
Насколько ж легче в этот час
Судьба злосчастная моя
Того, что заслужила я
За гордость и за дерзновенье.
Ведь не имела я сомненья,
Что между рыцарей один
Всех доблестней – мой господин,
Но видеть мне пришлось самой:
Трех одолел он, витязь мой,
И пятерых в свой час победный.
Будь проклят же, язык зловредный,
Несущий всякий гнусный вздор
Мне ж на беду и на позор».
И так себя она кляла,
Пока денница не взошла.
Вот поутру Эрек встает.
Как прежде, двинулись вперед.
И встретиться случилось им
С оруженосцем молодым.
Он вез – с ним было двое слуг –
Из замка графского на луг
Вино, и с мясом пироги
И сыра жирного круги
Крестьянам графа Галоэна,
Что для него косили сено.
Сметлив был этот человек.
Когда Энида и Эрек
Ему попались на пути,
Он понял, не смогли найти
Они прибежища ночного.
Сельца в округе никакого,
Ни замка, ни аббатства нет,
Чтоб получить ночлег, обед –
Так и проспали до утра
Без постоялого двора.
Благое он задумал дело:
Ко всадникам подъехал смело
И их приветствовал учтиво:
«Сдается мне, что провели вы
Плохую ночку, сударь, тут –
Под деревом нашли приют,
И не смогли попить, поесть.
Пирог у нас пшеничный есть:
Прошу, отведайте его,
И мне не нужно ничего
Взамен от вас. Из лучшей он
Муки сегодня испечен.
Прошу: вино и сыр я вам
На белой скатерти подам.
Чтоб добрый получить обед,
Вам ехать дальше смысла нет.
Под буком, на траве густой
Сниму я с вас доспех стальной.
Вы спешьтесь, подкрепитесь малость,
И разом сбросите усталость».
Эрек охотно слез с коня.
«Спасибо, друг, что вы меня
В пути решили угостить,
Должны мы вас благодарить».
Помог любезно этот малый
И даме спешиться усталой.
Коней держали двое слуг,
С припасами прибыв на луг.
Уселись все в тени. Меж тем
Снял юноша с Эрека шлем,
Кольчугу, щит его червленый,
Потом на мураве зеленой
На скатерти холщовой, белой
Расставил все рукой умелой:
Вино и кубки, сыр отличный,
Жирнейший, и пирог пшеничный,
Эрек с Энидой пировали, –
Просить себя не заставляли,
Оруженосец подавал им,
Оставшись с барышом немалым:
Эрек, окончив есть и пить,
Сумел учтиво щедрым быть.
«Мой друг, – сказал он, – от меня
Прошу – примите в дар коня,
Любого с радостью отдам,
Но я имею просьбу к вам:
В селе у замка снять сейчас
Жилье хорошее для нас».
Заверил тот без лишних слов,
Что он во всем служить готов,
Благодарит, к коням идет
И серого себе берет –
Ему он сразу полюбился, –
Затем – в седло, и устремился
Обратно к замку он верхом
На новом скакуне своем.
И дом хороший подыскал
И вновь к Эреку прискакал:
«Езжайте, сударь, в добрый час,
Прекрасный дом я снял для вас».
До замка добрались легко;
Он был не так уж далеко.
С приветом у ворот своих
Хозяин дома встретил их.
Он позаботился о том,
Чтоб гость доволен был жильем,
Чтоб рыцарю и даме знатной
Удобно было и приятно.
Оруженосец им помог
В устройстве этом всем, чем мог,
И вот на скакуне дареном
Под графским едет он балконом,
Не торопясь, к дверям своим.
Сам граф и три вассала с ним
Глядели вниз на молодца
И на красавца-жеребца.
Граф тут же малого спросил:
«Чей конь?» И очень удивил
Его ответ нежданный: «Мой».
«Откуда у тебя такой?» –
Воскликнул он. А тот в ответ:
«От рыцаря, какому нет
На свете равных никого,
Я, сударь, получил его.
Здесь этот рыцарь благородный.
Снял дом я, для него пригодный,
А рыцарь так красив лицом,
Что, сударь, как бы я о нем
Вам ни рассказывал сейчас, –
Все бледен будет мой рассказ».
«Не верю, – молвил граф, – что он
Со мною может быть сравнен».
«Вы, сударь, – я скажу всегда –
Лицом и станом хоть куда.
Нет рыцаря здесь, ваша честь,
Кого достойно предпочесть
Могли бы мы по правде всей,
Но тот, клянусь, еще видней,
Еще красивей, хоть в бою
Кольчугу повредил свою,
Хоть в шрамах весь и в синяках: