И брызнул мозг и кровь из ран,
И мертвым рухнул великан.
Второй о друге заскорбев,
От горя впал в великий гнев,
О мести возопил жестокой,
И, палицу подняв высоко,
Уже рассчитывал недаром
Врага сразить прямым ударом.
Однако и Эрек не спит:
Он вовремя подставил щит,
Хотя ужасным был удар, –
И в холод бросило и жар
Его в тот миг. Почти сражен,
С коня едва не рухнул он,
Но поднял щит над головой,
Удар вторичный, роковой,
Нацелил враг, чтоб в этот раз
Сам бог несчастного не спас.
Но нет: Эрек, и быстр и пылок, –
Он меч вонзил ему в затылок
И спину раздвоил и грудь,
Не дав безбожному вздохнуть:
До самого седла Эрек
Напополам его рассек –
В траву он валится и в прах,
Запутавшись в своих кишках.
Заплакал пленник от волненья,
От радости. Он за спасенье
Хвалу всевышнему воздал.
Эрек веревки развязал
На нем, помог ему одеться,
На одного коня усесться,
И взять другого поручил,
И кто он, сразу же спросил.
А тот в ответ: «Ах, мой спаситель,
По праву ты сейчас властитель
Моей судьбы. Я пленник твой,
Служить тебе – мой долг прямой.
Ты жизнь вернул мне, славный друг,
С которой я, стеня от мук,
Уже готов был разлучиться.
Но как, скажи, могло случиться,
Что ниспослал тебя мне бог
И доблести твоей помог
Меня освободить из плена?
И вот хочу я непременно
Твоим вассалом верным быть,
Всегда везде тебе служить».
И, право, не сказать ясней,
Что жаждет он душою всей
Воздать Эреку за спасенье.
«От вас присяги и служенья, –
Эрек в ответ, – я не приму,
Но знайте, друг мой, потому
Сам бог меня сюда привел,
Что голос до меня дошел
Подруги вашей в этой чаще
И горький стон ее молящий.
Скорбит она одна в лесу,
Я друга в дар ей принесу.
Соединю вас, а потом
Отправлюсь вновь своим путем,
Но – таково мое решенье –
Без вашего сопровожденья.
Лишь имя ваше знать хочу».
И тот в ответ: «Не умолчу
О том, что вы хотите знать.
Мне имя незачем скрывать,
К тому ж закон мой – ваша воля.
Зовусь Кадок из Табриоля.[82]
Расстаться с вами – мой удел,
Но если так, то я б хотел
Узнать, кто вы, в какой стране,
Когда возможно будет мне,
Искать владыку моего».
«Я не скажу вам ничего,
Мой друг, – Эрек ему в ответ, –
Но дать могу один совет:
Вам ехать надо поскорей
К славнейшему из королей –
Артур, мой господин, сейчас
В лесу недалеко от нас
Охотится с двором своим.
Нетрудно вам добраться к ним, –
Пять миль – и вы уже на месте.
Скажите там: с подругой вместе
Прислал вас рыцарь, что вчера
Был королевского шатра
Счастливым гостем до рассвета.
Поведайте про дело это:
От гибели какой я спас
И деву юную и вас.
Доставить им такую весть –
От вас и служба мне и честь.
Все при дворе – мои друзья.
Они и скажут вам, кто я,
А способа иного нет».
Кадок же говорит в ответ:
«Я с радостью, без лишних слов,
Приказ ваш выполнить готов.
Всю правду королю скажу я
Про доблесть вашу боевую,
Про то, как вы, спаситель мой,
Неравный выиграли бой».
В беседе добрались они
Туда, где их в густой тени
Ждала девица молодая.
О милом и сейчас рыдая,
Не верит бедная, что он
Ей так внезапно возвращен.
Эрек же к ней его подводит
И говорит: «Беда проходит.
Подальше скорбь свою гоня,
Примите друга от меня».
Она ж в ответ: «Ах, господин,
Ваш приз теперь – не он один,
Я тоже вам принадлежу.
Как он, отныне вам служу,
И славить буду вас и чтить,
Но кто же в силах оплатить
Подобный долг хоть вполовину?»
Эрек же ей: «Вы не повинны,
Поверьте, ни в каком долгу.
Но здесь я медлить не могу:
Господь храни обоих вас».
Коня он повернул тотчас,
И с глаз их скрылся поскорей.
Кадок с подругою своей
Спешит к Артуровым шатрам,
Чтоб королю поведать там,
Как спас его нежданный витязь.
Трудами славными насытясь,
Эрек неутомимо мчится,
Туда, где плакать и молиться
Не устает его жена,
И все ей кажется: она
Оставлена теперь навек.
В великом страхе и Эрек:
Застав ее в глуши лесной,
Эниду уведет любой.
И понукает он коня;
Но солнце в середине дня
Так припекло, что накалились
Его доспехи, и открылись
Повсюду раны, так что вновь
Повязки заливает кровь,
И не хватает сил, но вот
Уж там он, где Энида ждет,
Внезапной радости полна,
Заметить не смогла она,
Что он совсем изнемогает,
Что кровь идти не прекращает
Из ран его. Когда с холма
Спускался он, застлала тьма
Ему глаза, и он, бледнея,
В тот миг припал коню на шею,
Когда ж подняться захотел
В седле уже не усидел
И пал на землю, как мертвец.
Энида видит, что конец
Пришел любимому ее,
И злого горя острие
Вонзилось в сердце ей, она
Отчаянием ослеплена,
Кидается к нему, зовет,
И на себе одежду рвет
И волосы, ломает руки,
Царапает лицо, и в муке
Бросает к небу вопль унылый:
«Пошли мне смерть! Зачем мой милый,
Мой повелитель за обиду
Не умертвил тогда Эниду!»
И падает на тело друга
Без чувств несчастная подруга,
Очнувшись же, опять твердит:
«Да, только мною он убит,
Болтливым языком моим!
Я не рыдала бы над ним,
Когда б, полна безумья злого,
Того не вымолвила слова,
Которым гибель принесла.
Молчанье не рождает зла,
Зато вреда от слов немало:
Сама я это испытала».
Садится, все себя клянет
И голову его кладет
Себе тихонько на колени
В слезах и горестном бореньи
С самой собой: «Ах, горе мне!
Любимый, ни в одной стране
Быть не могло таких, как ты:
Твой лик – зерцало красоты,
Для доблести ты образец,
И щедрость – лучший твой венец,
И знаньем славно ты украшен.
Да, было так! Мой жребий страшен, –
За слово, сказанное мной,
Такой заплачено ценой!
За речь, где было столько яда,
Нет мне прощенья и пощады,
Пред богом ныне каюсь я:
Вина в злосчастьи – лишь моя,
Мой грех – все то, что совершилось».
И снова чувств она лишилась,
И тут же вдруг придя в сознанье,
Вновь продолжает причитанья:
«Что стану делать я? Как жить?
Смерть мне не хочет услужить,
Презренья к плачущей полна,
Не хочет взять меня она!
И раз ей это неугодно,
Отныне я сама свободна
Себя достойно покарать,
Смерть не идет мне помогать, –
Так ей, жестокой, вопреки,
Я искуплю свои грехи.
Бессмысленно взывать к ней снова.
Пусть меч супруга дорогого
И отомстит мне за него:
Просить не надо ничего,
Чтоб рядом с милым мертвой лечь».
Из ножен вынимает меч
И скорбно на него глядит.
Господь сейчас ее хранит,
Заставив медлить в горькой думе,
Он длит и длит ее раздумье
О злой судьбе и об Эреке,
А к ней меж тем подъехал некий
Сеньор, богатый, именитый.
Он вместе со своею свитой
Услышал плач ее и крик.
Господь во благости велик:
Жива была б она едва ли,
Когда бы ей не помешали
Сюда подъехавшие вдруг
И меч не вырвали из рук.
Сам граф, с коня сойдя поспешно,
Стал спрашивать у безутешной,
Кто рыцарь этот, кто она –
Его подруга иль жена?
«Ах, сударь, знайте – и жена я,
И верный друг. Над ним рыдая,
Я смерти жажду, только смерти».
А он: «Сударыня, поверьте,
Не должно смерти вам хотеть,
Себя должны вы пожалеть.
Почтенна ваша скорбь для всех,
Но ведь отчаиваться – грех.
Не все потеряно для вас,
И свет последний не угас.
Мужайтесь! Бог о вас блюдет,
Он утешенье вам пошлет.
У столь прелестной, столь прекрасной
Судьба не может быть несчастной.
Я сам готов вас сделать ныне
Своей супругой и графиней:
Вас в замке должный ждет прием.
Мы тело рыцаря возьмем
И предадим земле с почетом.
Вернитесь же к иным заботам,
Стараясь горе превозмочь».
Она ж в ответ: «Прочь, сударь, прочь!
Вам не добиться ничего,
И бремя горя моего
Не облегчат ни увещанья,
Ни уговоры, ни старанья!»
Граф тут же отошел учтиво,
Сказав своим: «Нам надо живо
Носилки сделать, унести
Отсюда тело, отвезти
В Лимор, наш замок, эту даму,
С молитвой мы опустим в яму
Там тело рыцаря, а я
Затем женюсь на ней, друзья.
Нигде красавицы такой
Не видел я и никакой
Доселе не желал страстней.
Носилки делайте скорей,
Чтоб гладки были и покойны
И рыцаря нести достойны».
Мечами в самый краткий срок
Срубили жерди, поперек
Их палками соединили,
Эрека навзничь положили:
Две лошади его везут,
Энида плача тоже тут
С ним рядом едет, то рыдает,
То вдруг сознание теряет
И тяжко падает назад,
Но рыцари за ней следят,
Поддерживают, помогая
И ласково увещевая.
Внесли в Лиморский замок тело
С толпой напористой и смелой
Простых людей, господ и дам.
Эрек лежал недвижим, прям,
На возвышеньи в главном зале
Копье и щит его стояли
У ног и в головах. Народ
Шумит и объясненья ждет
Приготовленьям похоронным,
А между тем к своим баронам
Граф обратиться поспешил:
«Я твердо, господа, решил
С прелестной дамой обвенчаться,