Не враг я ни ему, ни вам".
Гиврета выслушав, она
Доверилась ему сполна:
«Я вижу – вы не враг, а друг,
Эрек зовется мой супруг».
Тотчас Гиврет с коня слезает
И над поверженным склоняет
Лицо свое – сердечно рад:
«Я, государь, и мой отряд
В Лимор за вами шли, а вы –
Я слышал с горестью – мертвы.
Заторопился я, узнав,
Что рыцаря Лиморский граф
Со спутницей его забрал
В свой дом и тут же пожелал
Венчаться с дамой, что у тела
Супруга своего сидела,
Но неугоден был он ей,
И я с дружиною своей
Ее поехал выручать.
А если б медлил он отдать
Мне тело рыцаря и даму,
Решил я, что злодей упрямый
Всего лишится в тот же час,
Но если б не любил я вас,
То вряд ли б распалился вдруг:
Ведь я Гиврет – ваш верный друг.
Беда, что не признал вас я
И не сдержал удар копья,
Прошу прощенья за него».
Эрек напрягся для того,
Чтоб приподняться, и в ответ:
«Забудем это, друг Гиврет!
Нет у меня на сердце зла.
Смутила вас ночная мгла».
Тут и поведал он Гиврету,
Как злого графа ночью этой
Убил он в замке, за столом,
Как, выйдя, завладел конем,
Как все – и рыцари, и слуги,
Бежали от него в испуге,
Крича, вопя: «Беда стряслась!
Скорей, мертвец догонит нас!»
Как из распахнутых ворот,
Когда рассеялся народ,
Свободно выехать он смог,
И как Эниде сесть помог
Перед собой коню на шею,
И мчался, мчался все быстрее.
Гиврет Эреку говорит:
«Неподалеку здесь стоит
Один мой замок. Верьте – там,
Мой друг, удобно будет вам
И отдехнуть, и подлечиться,
За вами две мои сестрицы
Ходить там будут в эти дни:
Любезны и милы они,
Умеют раны врачевать!
Пока же нам заночевать
Придется в поле, под луной,
Полезно вам порой ночной
Поспать, мой друг, и сил набраться,
Здесь нам и следует остаться».
«Пусть так», — в ответ ему Эрек.
Все спешились искать ночлег;
И каждый смог то там, то тут,
Удобный высмотреть приют,
Иль под кустами, как попало,
Легли, — а было их немало.
Гиврету на полянке гладкой
Уже раскинута палатка
И запален фитиль, чтоб свеч
Из торбы вынутых зажечь
Побольше и поярче в ней.
Теперь и на душе светлей:
Энида может без помехи,
Без спора, с мужа снять доспехи,
И раны, не спеша, обмыть,
И вновь повязки наложить.
Все делает она одна,
Уже ничем не смущена:
Его любовь, его доверье
Возвращены ей в полной мере.
Гиврет, им угодить спеша,
Велел травы и камыша
Для ложа мягкого набрать
И пышных одеял настлать.
Эрек уложен и укрыт.
Затем Гиврет подать велит
Пирог с начинкою мясной.
«Мой друг, пирог-то неплохой,
Отведайте, а для питья
На стол вина поставлю я –
Бочонков шесть с собой у нас,
Но без воды вам пить сейчас
Его нельзя: ведь вы больны,
И раны все воспалены
У вас, мой друг. А все ж поесть
Я вас прошу. Окажет честь
И дама ваша угощенью.
Немало было ей волненья,
Но вы-то справились со всем.
Откушайте, и я поем».
И вот едят они втроем.
Гиврет учтив: Эниде в нем
Приятно все, повадка, речь,
Которой хочет он развлечь
Больного гостя. Угощают
Они Эрека, наполняют
Вином разбавленным стакан:
Пусть будет сыт он, но не пьян.
Ни крепко пить, ни наедаться
Эрек не стал, но отоспаться
В ту ночь себе он волю дал,
Никто ему не помешал.
Наутро встали веселей
И начали седлать коней.
Эрек находит своего,
Затем что любит лишь его.
Остался в замке конь Энидин.
Ей мул сейчас хороший выдан.
Не очень, кажется, она
Заменою огорчена;
Хоть мул, но он ей подойдет:
Отлична стать и резов ход,
Вполне удобно ей на нем,
Вся для нее отрада в том,
Что муж сказал и всем и ей:
Он нынче вроде бы бодрей.
И вот в то утро к девяти,
Отряд, не мешкая в пути,
Ограды с башнями достиг.
То – гордый замок Пеневрик,[84]
Где жили две сестры Гиврета.
Чудесным было место это.
В покое светлом и высоком,
От шума лишнего далеком,
Гиврет Эрека поместил,
Сестер своих он попросил
Лечить как следует его.
С доверием себя всего
Тот им вручил. Они ж промыли
Все раны, быстро наложили
Повязки с пластырем целебным.
Искусством славились врачебным
Недаром, видно, обе дамы,
Меняли мази и бальзамы
Больному часто в эти дни,
Кормили же его они
Четыре раза, но пока
Без перца и без чеснока,
И несменяемо при нем
И в час полуночный и днем
Энида верная сидит:
И хоть устала, а не спит,
Заходит навестить его,
Узнать, не нужно ли чего
Сюда частенько и Гиврет.
Больному здесь отказа нет
Ни в чем, любой по мере сил
Ему старательно служил.
А сестры так о нем радели,
Что меньше чем за две недели
Совсем прошли и боль, и жар,
А баня и горячий пар
Вернули цвет его щекам.
Уж верно юных этих дам
И лучший врач не превзойдет.
И вот Эрек уже встает.
И у Гиврета сердце радо, -
Велит он сшить им два наряда:
Тот с горностаевой отделкой,
А этот с пышной серой белкой,
Под нежный горностай пошел
Мягчайший темно-синий шелк,
Под белку плотный, дорогой,
Что из Шотландии сестрой
Гиврету прислан. Он вполне
Подходит мужу, а жене
Рядиться в горностай пристало;
Теперь вся хворь с Эрека спала,
Теперь здоров он и силен,
Теперь Эниде возвращен
Душевный мир, и вольно ей,
И дивной красотой своей
Теперь она блистает снова,
Судьбой испытана сурово.
И сердце у нее ликует,
Ее ласкает и целует,
Как прежде, любящий Эрек.
И ночью, не смыкая век,
Они без лоскутка на теле
Лежат вдвоем в одной постели.
Недавно ведь друг из-за друга
Обоим приходилось туго,
И все должно быть прощено.
Их и заботит лишь одно:
Друг другу слаще угождать.
О прочем лучше промолчать.
Так укрепилась их любовь,
Как будто все вернулось вновь,
И можно зла не вспоминать.
Пора и разговор начать,
Чтоб отпустил их друг Гиврет, -
У них вернее друга нет:
В чем ни была б у них нужда,
Гиврет им угождал всегда.
Эрек заводит речь такую:
«О вотчине своей тоскую
Я, государь мой, и пора
Уже мне ехать со двора;
Чтоб более нам не тянуть,
Велите собирать нас в путь,
Поедем завтра мы, с рассветом.
Я славно прожил в замке этом,
Подняться и окрепнуть смог.
Молю, чтоб дал мне жизни бог
И с вами свел меня опять,
И власть имел я вам воздать
За дружбу и любовь по чести.
Но даже в самом лучшем месте
Я добровольно дней не длю:
Хочу к Артуру королю
В Робэ[85], а может в Кардуэль[86]
Явиться – вот мой долг и цель».
Гиврет же говорит ему:
«Вам не уехать одному,
Коль вы не против, также я
И все товарищи-друзья
Сопровождать поедем вас».
С готовностью на этот раз
Эрек сказал, — пусть так и будет,
Как друг его, Гиврет, рассудит.
Тотчас же – время-то не ждет –
Их сборы начаты, и вот –
До поздней ночи затянулись.
Когда ж к утру они проснулись,
Коней пора уже седлать.
Эрек сестер идет обнять,
Но в сердце у него печаль,
И расставаться с ними жаль
Эниде – хоть сегодня ей
В путь собираться веселей.
Эрек в светлицу к ним заходит,
Слова достойные находит:
За обретенное здоровье
Обоим с дружеской любовью
И честь и славу воздает,
Потом он за руку берет
С учтивостью одну девицу,
Энида же ее сестрицу,
И дружно за руки держась,
Из замка все они тотчас
Идут к парадному крыльцу,
Где сборы близятся к концу.
Торопит рыцарей Гиврет.
Терпенья у Эрека нет
В дороге очутиться снова.
Подводят ей коня – такого
Красавца, что не описать.
Все хорошо: и масть, и стать,
Ничем бы он не уступил
Ее коню, что брошен был
В Лиморе в вечер роковой.
Тот серый, этот же – гнедой,
Но в нем особенность приметна:
Сам – рыж, а голова двухцветна.
У ней как белый снег одна,
Как смоль – другая сторона,
И посреди черта прямая,
Зеленая, как листья мая,
Их разделивши, пролегла.
А что до сбруи, до седла,
До бляхи золотой нагрудной –
То все работы самой чудной:
Сверканье яркое на них
От изумрудов дорогих.
Пурпурным бархатом обито
Седло, лука его покрыта
Слоновой костью, и по ней
Резьба искусная – Эней,
Герой-троянец у Дидоны[87],
Вся повесть там: как он, влюбленный,
С ней ложе делит, как потом
Ее он покидает дом,
Как на себя в порыве муки
Она накладывает руки,
Как после войн победных он
Взошел в Италии на трон.
Была работа превосходной:
Искусный мастер, благородный,
Над ней сутулился лет семь,
Другим не занятый ничем.
Не знаю, сколько получил
Он за нее, но заслужил
Немалую, конечно, славу,
И можно говорить по праву:
Эниде здесь ее потеря
Возмещена в достойной мере,
Когда ей выдан конь другой
С богатой упряжью такой.
Уже в седле своем она.
За нею сразу в стремена
И рыцари, и слуги их.